новости? — серьезно поинтересовался Прапор. Он поглядывал на шатер, из которого торчала палка со срезанным флагом.
— Пару человек допросил. Пришли сюда, чтобы убить тебя. Есть и другие группы, которые направились в другие катакомбы. Осталось одиннадцать человек, — доложил я. Про благородных, естественно, умолчал. Лёня понятливо кивнул. — Они сейчас вон там, — я указал в сторону закутка. — Три поворота налево.
— Там тупик, — подал голос лучник, который проверял, действительно ли Альфача больше нет. Каким-то чудом я вспомнил, что его зовут Демидом. — Никаких проходов там нет. К тому же туда запрещено ходить. Мы и не суёмся.
— Да. И именно по этой причине нельзя дать им уйти. Если они выберутся, то приведут подмогу.
— Меня всё равно не оставят в живых, — заключил Прапор.
— А мы сделаем вид, что тебя устранили, — поделился я планом. — Пускай все твои шпионы говорят, что в этих катакомбах больше нет лидера. Тогда ревизоры отвяжутся от вас. А насчет пропавших — никому ничего не скажем. Пропали и всё! Никто ничего не знает, никто ничего не видел.
— Хм, а это должно сработать, — наморщил лоб Прапор.
— Про это поговорим позже! — отрезал я. — Сперва нужно определиться с другим…
В нашей будущей атаке на визитеров был момент, который мог всё испортить. Я говорю сейчас о благородных. Дворянчики одним своим «замрите» могли бы переломить весь ход будущей мясорубки (надеюсь, бойцы к ней морально готовы). Так что кое-кому придется воспользоваться правом первого.
— Влада, покажи им печати!
— Ты уверен?
Вопрос, конечно, был хороший. Снова действовать без проработки плана не хотелось, но сейчас время поджимало. Ревизоры могли показаться из проулка в любую секунду. Если бы с ними не было дворян, то я бы не сомневался в нашей победе. Численное превосходство за нами. К тому же наше дело правое: это не мы влезли на чужую территорию, и не мы убивали простых жителей. Но игроки… Им ведь в этом мире всё дозволено. Если они скомандуют истратить всё свое время, то люди Прапора сделают это. Такого поворота событий нельзя допускать!
Я сжал ладонь внучки и слегка кивнул. Тигрица развернулась к толпе. Она подняла руку, зажгла небольшой огонек, а затем задрала рукав.
Разговоры и перешептывания стихали. Уверенные взгляды бойцов сменялись непониманием, а затем и ужасом. Вот первый рухнул на колени. За ним — второй. Через десять секунд на ногах остались только я с Владой да Осип с Прапором. Ну хоть эти остались стоять — и то хорошо. Не всё потеряно.
Я до сих пор не мог понять эту странную реакцию жителей катакомб. С одной стороны именно из них выходили смотрящие, которые свободно могли общаться с благородными. С другой — так себя даже люди из трущоб не вели. Несоответствие…
— Встать! — прошептал я тигрице на ухо. Девчонка дублировала команду. Бойцы поднялись.
— С этого момента, — повторяла за много тигрица, — вы подчиняетесь только мне и Петру Ильичу. Я запрещаю выполнять любые приказы других дворян, если эти приказы могут навредить вам или другим людям из катакомб. Запрещаю вам падать на колени перед другими благородными. Вы имеете право на самозащиту. И запрещаю кому бы то ни было говорить, что я являюсь благородной. Вы должны вести себя естественно. А сейчас мы пойдем и устраним ревизоров, которые убивали ваших жен, детей, отцов и братьев. Всем всё понятно?
— Д-да, — раздался одинокий голос Демида.
— Хорошо! — взял я дело в свои руки. — Вижу, что вы пособирали топоры. Кто умеет их метать, поднимите руки, — несколько человек выполнили требуемое. — Отлично. Там сейчас одиннадцать ревизоров. Их надо устранить любой ценой. Нельзя их отпускать. С ними будут двое благородных. Не слушайте их приказов, — я задумался. — А лучше кричите что есть сил, чтобы вы вообще их не слышали. И потом ни в коем случае не расходитесь. Будем делать из вас гордых людей, а не тот тупой сброд, которым вы являетесь. Вы сейчас мусор, об который можно вытирать ноги. Ничтожные и дрожащие твари, боящиеся дворян.
Тьфу, шельма! Я их прямо оскорбил, а никто даже не шелохнулся. Ну ничего-ничего… Прапор с Осипом тоже не сразу пришли в норму. Но как показала практика — это исправимо.
— А теперь все за мной. Двигаемся тихо. Никто не говорит. Но как только я прикажу, начинайте орать. И убивайте ревизоров! Это будет справедливо! Они собирались…
Договорить я не успел. Рядом послышалось громкое шипение — Басик подал голос. Кот, стоящий на самом углу, смотрел в сторону тупика. Я оглянулся, но ничего не увидел. Не было никаких бликов факелов. Да и шум отсутствовал. Но этой животинке я доверял.
— Тихо всем! — приказал я в общей тишине и тут же нырнул за здание. — Прапор, берешь командование на себя. Никто не должен уйти! Ты меня понял?
— Да! — ответил Лёня и подобрал копьё. — Лучники, готовимся!
Я понимал, что это его отряд и они привыкли подчиняться именно ему. К тому же после его слов люди собрались. Лица стали более сосредоточенными, да и общее оцепенение спало. Это хорошо.
Я, высунув пол-лица, вглядывался в проулок. Почти сразу же ко мне присоединился Прапор. Через полминуты показался незнакомец с красной повязкой. Он махнул рукой, а следом появился Гаврик с десятком своих людей. Трое несли амфоры, а остальные ощетинились холодным оружием. Благородные отсутствовали, чему я был несказанно рад. Всё-таки жители катакомб пока еще морально не готовы к борьбе с ними, но вскоре я смогу объяснить им некоторые тонкости.
— Что это впереди? — услышал я вопрос ревизора.
— Кот бродячий, — ответил другой визитер.
— Не нравится мне это.
— А ну заткнулись все! — рыкнул Гаврик. — Иди проверь, что там за углом.
Прапор припал к земле. Я последовал за ним — не хватало ещё попасть под дружественный огонь. Как только человек показался из-за поворота, Лёня скомандовал:
— Пли!
Надо мной прошуршали стрелы. Полдесятка прошло мимо, но ещё больше угодили в цель. Ревизор схватился за пронзенное горло, а после начал заваливать. Прапор, поднимаясь, отдал новый приказ:
— В бой!
Ни о какой тактике или продуманности речи не шло. Жители катакомб выбежали из-за поворота. Гаврик тут же всё понял. Он развернулся и попытался смыться под дворянское крыло, но не успел. Я вскинул арбалет и спустил тетиву. Болт угодил точно в спину, перебивая позвоночник. Тело, ведомое инерцией, кулем упало на грязную улицу. В обе стороны полетели топорики. На меня брызнула чужая кровь — кому-то из наших пробило череп.
— Бей их! — завопил Прапор. Он сделал выпад копьем. Наконечник угодил в незащищенную грудь.
Короткая рукопашная