Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

— Что, тоже решили оказать моральную поддержку? — поинтересовался я, когда они подошли к крыльцу.

— Ты у него был? — спросил Поттер, останавливаясь рядом.

— Был. Толку-то.

— И как он себя чувствует? — встревожено спросила Гермиона.

— Подозреваю, что сейчас он вообще ничего не чувствует. Он пьян, как только может быть пьян депрессивный Хагрид.

Гриффиндорцы переглянулись.

— Можете попытаться, — я махнул рукой на дверь. — Если знаете отрезвляющее заклинание, советую применить при первой же возможности.

— А ты не знаешь? — удивилась Гермиона.

— Нет, — я удивился не меньше. — Будто оно мне надо! А ты?

— Тоже нет, — она огорченно покачала головой. Я попрощался и зашагал к замку. Дойдя до дверей, я обернулся и посмотрел на дом Хагрида. Гриффиндорцы все еще толклись у порога, а потом развернулись и потопали обратно. "Ну конечно, сегодня он уже один раз поднимался с постели — два будет чересчур", мысленно усмехнулся я и вошел в холл. Первым, кого я там увидел, был профессор Хмури. Он молча стоял и таращил на меня свой волшебный глаз. Я осторожно прошел мимо, ожидая от него чего угодно, и устремился вверх по лестнице, в библиотеку, спокойно вздохнув только тогда, когда уселся за свой столик у каталога.

Февраль перевалил за середину. Приближалось второе испытание Тремудрого турнира, и народ предвкушал очередное необычайное зрелище. Я вновь забросил астрономию, решив, что невозможно все делать одинаково хорошо, и слегка поумерил пыл на рунах, которые мне хоть и нравились, но отнимали слишком много сил.

В один из субботних вечеров я пришел в кабинет Снейпа после трех часов, проведенных в библиотеке, где занимался переводами упражнений из учебника по рунологии. В конце третьего часа мой мозг напрочь отказался работать, и битых десять минут я тупо пялился на ряд символов, пытаясь понять, что все это значит и как мне быть с этими палочками и черточками. Видимо, такое состояние ума каким-то образом отразилось у меня на лице, поскольку Снейп, который по своему обыкновению что-то читал, сидя в кресле за столом, увидев меня, поднял бровь.

— Что это с вами? — спросил он. Я бросил рюкзак у входа и пожал плечами:

— Не знаю, сэр.

Он посмотрел мне в глаза и за несколько секунд нашел ответ.

— Вы должны хоть иногда давать мозгу отдых, — недовольно сказал он, будто я был виноват в том, что на это нет времени. — В таком состоянии невозможно усваивать материал.

— Разрешите мне сварить зелье, — снова заканючил я. — Я самое легкое сварю, без привыкания, без сильных стимуляторов, женьшень там какой-нибудь или африканских муравьев…

— Нет, — отрезал профессор, поднимаясь. — И хватит об этом. Ждите здесь. — Он прошелестел мантией мимо меня и вышел из кабинета. Я сел на стул и посмотрел, что за книжку читал Снейп, пока меня дожидался.

Это оказалась какая-то мудреная монография, посвященная внедрению в практику зельеварения новых составляющих, добытых автором в Индонезии. "Надо же, — думал я, разглядывая темно-серую мягкую обложку. — Какой-то сумасшедший колдун уехал к черту на рога, чтобы болтаться по неизвестным джунглям на самом экваторе, таскать с собой портативную лабораторию, отрывать у насекомых лапы и усы, и все ради того, чтобы найти какой-нибудь особо эффективный ингредиент! Будто их сейчас мало!"

За такими размышлениями меня и застал Снейп. Он вернулся не с пустыми руками. На столе передо мной оказалась широкая ваза на толстой ножке с вырезанными по ободу рунами. Мерлин, опять эти руны!.. Наверное, вид у меня стал еще более несчастным, и от Снейпа это, конечно же, не скрылось.

— Успокойтесь, — пробурчал он, убирая свою книгу в стол. — Я не буду заставлять вас заниматься переводами. Судя по всему, вы еще не знаете, что это такое? Что вы сейчас читаете в "Артефактах"?

— Артефакты Римской империи, — ответил я. — Сундучки Лар, статуэтки малых богов…

— Ясно, — он махнул рукой, чтобы я замолчал. — Это Омут памяти, предназначенный для просмотра воспоминаний, как своих, так и чужих. Его историю и устройство вы изучите в свое время с профессором Флитвиком, а я покажу, как он работает на практике.

С этими словами он приблизился к вазе, убрал свои длинные волосы за ухо и прикоснулся палочкой к виску. Через секунду из его головы к кончику палочки потянулась какая-то серебристо-голубая нитевидная субстанция. Зрелище это было довольно дикое. Снейп поместил субстанцию в Омут, и она засверкала в нем, медленно вращаясь, будто океанский водоворот.

— Подойдите, — сказал он мне, и я встал рядом. — Теперь наклонитесь и посмотрите в чашу.

Я последовал его указанию и склонился над Омутом. Субстанция, вращавшаяся передо мной, оказывала гипнотический эффект — водоворот затягивал внутрь, то ли перемещая мое сознание в себя, то ли проецируя свое содержимое прямо мне в мозг. Спустя несколько секунд я очутился у входных дверей в замок. Кажется, это был Рождественский бал: меня окружали кусты и другие декорации. Рядом с дверьми я увидел профессора Снейпа. Он стоял, словно чего-то ожидая, а потом с улицы донеслись приглушенные вопли. "О нет", подумал я. Снейп распахнул дверь и вышел на мороз. Я последовал за ним.

Смотреть на себя со стороны оказалось довольно забавно. Я следил не столько за происходящим, которое отлично знал, поскольку являлся непосредственным участником воспоминаний профессора, сколько за самим собой. Вот я с Луной съехал с горки, обдав профессора волной снега. Вот иду следом за ним к замку… Воспоминание закончилось ровно в тот момент, когда мы с Луной скрылись за дверьми в Большой зал, после того, как Дамблдор предложил своим собеседникам не обсуждать серьезные темы. После этого меня вынесло из содержимого чаши обратно в реальный мир.

— Круто! — в восторге сказал я. Снейп состроил недовольную физиономию и протянул палочку к серебристой субстанции.

— Профессор, а когда вы помещаете туда свои воспоминания, вы продолжаете помнить их содержание или забываете вообще? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как Снейп подносит к виску серебристые нити, и те исчезают в его голове.

— Сейчас вы попробуете выяснить это на собственном опыте, — сказал он и опустил палочку. — Возьмите для работы тот же эпизод, что видели сейчас — как вы валяете дурака с мисс Лавгуд…

"Интересно, а что еще можно делать на ледяной горке?", подумал я.

— …Задайте начало эпизода, выбрав для этого какой-то определенный момент, и зафиксируйте конечную сцену. Это две временные точки, на которых вы должны сосредоточиться. После этого четко представьте себе этот отрезок воспоминаний, поднесите палочку к голове и представьте, будто направляете их к кончику. Заклинаний здесь не требуется — это волевой акт… Все ясно?

— Да, — ответил я и начал искать первую точку отсчета. Что ж, если профессор начал с двери, то и я начну с нее. Вспомнив, как мы с Луной стояли у выхода, я зафиксировал это воспоминание как начало, а эпизод, когда мы вернулись в замок вместе с профессором, как конец. Стараясь удерживать в голове два этих фрагмента, я поднес к виску палочку и попытался направить воспоминания к ее кончику, но они очень быстро рассыпались, перепутавшись с другими эпизодами и утратив свою четкость.

Я сконцентрировался еще сильнее, но справился со своей задачей лишь с четвертой попытки. Когда воспоминания потянулись к палочке, возникло крайне неприятное ощущение, будто из меня высасывают часть моего существа, пусть небольшую, но все равно очень важную. В груди больно защемило. Мне вдруг расхотелось делать упражнение. Я замер на полпути, и серебристые нити, идущие от виска к палочке, вяло повисли в воздухе.

— Так всегда, — сказал до сих пор молчавший Снейп. — К этому надо привыкнуть. Продолжайте.

Я нехотя продолжил и, наконец, переместил свои воспоминания в Омут. Они закружились в нем точно так же, как до этого кружились воспоминания профессора. Снейп молча придвинул к себе чашу и наклонился над ней. Некоторое время он стоял, словно загипнотизированный сверкающим водоворотом, а потом поднял голову и вернул Омут на место.

— Можете вспомнить, о чем здесь идет речь? — спросил он, указывая на чашу.

В некотором смысле я помнил. Не знаю, как устроен мозг, хранит ли он в себе всю информацию, которая в него поступает в течение жизни, или только самую важную, самую эмоционально заряженную или самую интересную, но то, что лежало в чаше, я не забывал, а отдал, и потому там была часть меня самого. В сознании я не мог восстановить все детали, но знал их общее содержание — Рождественский бал, прогулка с Луной, что-то приятное и радостное…

— Более-менее, — неохотно ответил я. — Можно их вернуть?

Он кивнул. Я приблизил палочку к чаше, и воспоминания сами притянулись к ней. Когда они оказались в моей голове, я вновь почувствовал себя целым и приободрился.