Читать интересную книгу "Рынок чувств - Кэт Лорен"

гораздо хуже. Черт возьми! Маша смотрела на меня со страхом и омерзением. Я и сам был себе противен в этот момент. Наш брак начался совсем не с того. И теперь все стало еще паршивей.

– Пожалуйста, Мари…

Комок в горле не дал договорить дальше. Я вновь облажался. И, как теперь исправлять ситуацию, понятия не имел.

Я вновь попытался дотронуться до жены, чтобы взять ее на руки. Больше она не сопротивлялась. Я положил девушку на кровать и укрыл одеялом. Хоть в номере было тепло, но Мари только что сидела под потоком ледяной воды. Последнее, чего бы я хотел, чтобы она заболела завтра.

Я лег рядом лицом к ней. Не знаю, смотрела ли на меня Мари в ответ или лежала с закрытыми глазами. Единственным освещением в спальне был лунный свет, струящийся в окно.

Судя по ровному дыханию, девушка быстро уснула, что неудивительно, исходя из того, сколько она выпила. Маша оставила меня наедине со своими мыслями.

– Ты уже поела? – спросил, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.

Как и ожидал, Мари отстранилась, не давая мне этого сделать. Я старался никак не отвечать. Девушка не заставит меня выйти из себя, как тогда. Как бы она ни пыталась.

Я оставил легкий поцелуй в ее плечо и молча направился в сторону кухни, чтобы приготовить завтрак. Мой рацион много лет был примерно одинаков: овсянка на молоке с бананом или ягодами. Что касается моей жены, здесь были сложности. Мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы сделать ей омлет с помидорами, который она так любила. По возвращении из Сочи я попросил персонал покинуть дом, предоставив им пару дней выходных. Не знаю, к чему приведет наш с Мари разговор, но нам нужно время побыть вдвоем.

Спустя полчаса я поставил обе тарелки на журнальный столик перед женой. Девушка удивленно выгнула бровь.

– Ешь, – мягким тоном приказал я, пододвигая к себе тарелку с кашей.

Маша не реагировала. Моя жена с грустью посмотрела на омлет и отвернулась.

– Не заставляй меня снова кормить тебя, – начинал я злиться.

Девушка с тоской вздохнула и не произнесла ни слова. Я потянулся к ее тарелке. Не думал, что все настолько плохо.

– Давай, – наколол кусочек омлета вилкой и поднес к ее губам, – За папу, за маму…

Мари сузила глаза и со злостью посмотрела на меня.

– У меня нет мамы.

– Но есть папа.

Она оттолкнула мою руку и вновь отвернулась, крепче обнимая диванную подушку.

– Ты ведешь себя как маленькая, – начинал я раздражаться.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я продолжил:

– Зайчонок, ты же прекрасно понимаешь, что рано или поздно нам нужно обсудить то, что произошло.

– Не хочу…

Я попытался взять свою жену за руку и увидел, что она сжимала в ладони банковскую карту, которую дал ей.

– Ты ей ведь не пользуешься.

Мари какое-то время не отвечала, продолжая крутить карту в руках.

– Сколько на ней денег?

Я ухмыльнулся:

– Если шопинг поможет меньше ненавидеть меня, то считай ее безлимитной.

Судя по взгляду девушки, она не поверила мне. А я, устав с ней спорить, сел обратно и взялся за свою тарелку.

– Я не ненавижу тебя… – прошептала Мари, чем заставила меня удивленно приподнять бровь.

– Мне показалось…

Я подбирал слова, но Мари меня опередила:

– Мне просто стыдно, – наконец, призналась она.

Отодвинув тарелку, вновь приблизился к ней. Девушка попыталась спрятать свой взгляд, но я мягко обхватил пальцами ее подбородок и повернул к себе.

– Ты ни в чем не виновата, это все я. И тебе нечего стыдиться.

Я провел большим пальцем по ее нижней губе. Мари задержала дыхание. Я взглянул ей в глаза. В них застыли непролитые слезы.

– Яблоко от яблони… – ее голос почти сорвался. – Ненавижу себя.

– Иди сюда, зайчонок.

Я притянул ее к себе на колени. Мари даже не сопротивлялась. Она сжалась словно котенок и прильнула ко мне всем телом. Я почувствовал то, чего не ощущал раньше: потребность в защите и утешении. Моя жена была еще слишком юной, словно хрупкий цветок. Я должен был оберегать ее, даже от самой себя, но поступил так, как не должен был. Но поведение моей жены сейчас было хорошим знаком к примирению.

Я целовал ее в макушку и нежно гладил по спине, чтобы успокоить. Не думал, что она вела себя так из-за того, что напилась. Мне и в голову бы не пришло, что Мари может сравнивать себя с отцом. Спустя несколько месяцев после свадьбы мне начинают открываться и другие стороны брака. Сейчас, сидя на диване и даря утешение своей жене, я понял, как важно в супружестве просто разговаривать, доносить друг для друга свои проблемы, претензии, страхи. Выслушивать и понимать.

Приподняв ее лицо, нежно провел по щеке большим пальцем, вытирая слезы, которые девушка уже успела выплакать в мою рубашку.

– Ты – не твой отец.

Я опустил свои губы на ее, ощущая солоноватый вкус этого поцелуя. Мари робко обвила ладонями мою шею. Мне хотелось замурчать от удовольствия. Как ее пальцы нежно касались кожи… Я углубил наш поцелуй и сразу же услышал приглушенный стон девушки. Схватив Мари за бедра, я усадил ее верхом на себя. Она тут же ощутила, каким твердым я был. Зайчонок сложила губы в букву «О» и с шумом выдохнула, начиная тереться своей киской о мой каменный член. Я сам чуть не застонал от удовольствия, ощущая жар, исходивший от нее.

– Мать твою, зайчонок…

Наши губы вновь слились. Мне на терпелось начать все заново, исправить прошлую ночь, но больше не совершив той ошибки. Я буду нежен и терпелив. Моя жена достойна самого лучшего.

Я схватил край ее футболки и потянул вверх. Мы прервали поцелуй, чтобы раздеть Мари. Перед моими глазами предстала ее грудь. Она была просто восхитительна. Натуральная, идеально помещающаяся в мою ладонь. Я наклонился и обхватил сосок ртом, заставляя девушку прогнуться и громко застонать. Мари продолжала жадно тереться о мой член. Я решил, что улучшить трение поможет отсутствие одежды.

– Еще болит? – спросил я, нежно поглаживая ее киску через кружевные трусики.

Маша застонала еще громче и покачала головой. Я расценил это, как разрешение сорвать с нее трусики. Девушка взвизгнула, когда в тишине раздался звук разорвавшейся ткани. Мои пальцы тут же нырнули в ее мокрое лоно. Я старался двигаться нежно и медленно. Мари застонала еще громче и прогнула спину. Я накрыл сосок своим ртом и прикусил его.

– О, Боже…

Ее дыхание сбилось. Я едва сдерживал