– Ну что вы, дядя Сальваторе! Я знаю, как много ты и дядя Вито для меня сделали.
– Мы ничего не сделали.
Джонни удивленно посмотрел на Дона, потом перевел взгляд на Вито, который наклонил голову, как бы признавая правильность слов Сальваторе.
– Мы только приоткрыли для тебя пару дверей, вот и все,– сказал Сальваторе.– Сделали так, чтобы несколько клубов в округе заключили с тобой контракты. Посоветовали парням из Вегаса, чтобы они дали тебе шанс. Мы хотели, чтобы ты пробивался сам, рассчитывая на свои силы как любой другой.
– Но почему? – спросил удивленно Джонни.
– Мы хотели, чтобы твое имя оставалось чистым. Мы не хотели, чтобы его связывали с нами,– объяснил Сальваторе нежнейшим голосом, на какой только был способен.
– Если бы мы сделали слишком много, Джонни, мы бы тебя запачкали,– добавил Вито.– Мы не хотели марать тебя. Нельзя, чтобы тебя связывали с амичи, с Братством,– улыбнулся он.– Мы только чуток работали, вроде как за сценой, как сказал Сальваторе.
– Ну, все равно спасибо,– ответил Джонни и улыбнулся старикам.– А я думал, что находился под вашим покровительством.
– Ты и находился,– тихо проговорил Сальваторе.– Всегда. Но мы дали тебе возможность идти собственным путем в твоем бизнесе. И мы правильно сделали. А ты...– он улыбнулся Джонни,– ты ни разу нас не подвел. Одно только меня огорчает...
Джонни изумленно взглянул на него.
– Что же?
– Ты до сих пор не женат, Джонни. Вот если бы у тебя была хорошая жена-итальянка.– Сальваторе глубокомысленно кивнул.– Мужчина не может без жены.
– Я согласен с тобой, Дядя Сальваторе. Но пока еще мне не встретилась подходящая девушка.
–Как жаль! – сказал Дон.– Сейчас, пока ты молод, – самое бы время.– Он сделал глоток «стрега», и все трое на несколько минут замолчали.
Сальваторе первым прервал молчание, обратившись к Джонни:
–Так, говоришь, собираешься в Европу? Расскажи мне о поездке, где ты думаешь побывать?
Джонни стал рассказывать о предстоящем коротком концертном турне, а Сальваторе внимательно слушал, время от времени задавая дельные вопросы или кивая.
Вито не был столь внимательным слушателем. Он углубился в свои мысли, перенесясь с ними на много десятилетий назад. Перед его мысленным взором предстал Сальваторе Рудольфо, каким он был в пору своего расцвета, примерно в возрасте Джонни. Красавец, такой же как Джонни сейчас. Женщины просто кидались на него, но его это не волновало. Сальваторе придерживался строгих нравов. По большей части.
Вито вздохнул. Жизнь – забавная штука. В ней полно загадок, не все гладко и ровно. А ему нравилось, когда гладко и ровно. И хотелось, чтобы и Сальваторе стремился к этому тоже. Вито прикрыл глаза и унесся далеко в своих мыслях, наслаждаясь теплом камина, приятной слабостью «стрега» во рту, ощущением полного желудка и семейным уютом. Всем довольный, он задремал.
– Я позвоню из Лондона, дядя Сальваторе,– сказал Джонни, и Вито, проснувшись, резко выпрямился.
–Что? Что ты сказал? – спросил он, моргая.
Сальваторе рассмеялся своим глубоким утробным смехом.
–Ты все проспал, старина. Вито смущенно улыбнулся и, понимая, что оправдываться глупо, ничего не сказал.
Джонни подошел к нему, помог подняться с кресла, и они обнялись и расцеловались.
Потом, подойдя к Дону, Джонни поцеловал его тоже и быстро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись одни, старики вновь уселись в кресла и долго смотрели друг на друга, без слов понимая один другого.
Наконец Вито сказал:
–Я не спал. Сальваторе хмыкнул.
– Я просто мечтал.
– О чем, гамба?
– О прошлом, старина.– Вито издал глубокий вздох, потом его круглое лицо медленно расплылось в улыбке.– Я вспомнил тебя, Сальваторе, когда ты был таким, как сейчас Джанни. Ты был красавец. Совсем как он сейчас. Те же волосы, глаза. То же лицо.
Сальваторе чуть выпрямился, но ничего не сказал, только отпил еще «стрега». А Вито продолжал:
– Есть одна фотография. Там, у меня дома, в альбоме Анджелины. Снята в 1946 году. Ты, я, Тереза и она. Тебе тогда было тридцать восемь. Можно подумать, что там Джонни, на этом снимке.
Сальваторе продолжал молчать.
– Не понимаю, почему никто до сих пор не заметил сходства.
Сальваторе только кашлянул.
Вито сделал глубокий вдох и произнес:
– Нет, Тереза заметила.– Выждав несколько секунд, он мягко добавил: – Она всегда это знала.
– Может, и так,– проворчал наконец Сальваторе.
– Почему ты не скажешь об этом Джонни?
– Так лучше.
– Может, и нет. Моя сестра Джина – она ведь любила тебя, Сальваторе. Ты был для нее всем после смерти Роберто. Думаю, она бы хотела, чтобы Джонни знал, что ты его отец. Его мать хотела бы, чтобы он знал правду.
– Нет,– сказал Сальваторе тихим, но властным голосом, ставя на стол свою рюмку. Подавшись к Вито, пронизывая его взглядом, он прошипел: – Он не должен знать. Никто не должен знать, что он мой сын.
– Почему?
– Глупый вопрос, Вито. Видно, стареешь,– покачал головой Сальваторе.
Вито, пропустив мимо ушей язвительное замечание, продолжал допытываться:
– Ну что плохого, если он узнает?
– Нет,– сказал Сальваторе,– лучше пусть будет так, как я решил. Я хочу, чтобы он оставался чистым.– Очень тихо, едва слышно прошептал: – Мой сын Джанни должен быть чистым,– и в упор посмотрел на Вито,– capisce?
31
После безвременной смерти Колли в середине января Рози вернулась из Монфлери в Париж и целиком отдалась работе.
Давно обнаружив, что работа помогает заглушить боль, она просиживала долгие часы в мастерской, стремясь быть полностью занятой.
Только так она могла сопротивляться обрушившемуся на нее беспредельному горю. Отчаяние Рози от потери любимой подруги было слишком велико: ведь их связывала особая дружба с первого дня их знакомства в 1982 году.
«Любовь с первого взгляда» – так Колли часто описывала их первую встречу. И Рози испытывала точно такие же чувства к своей первой парижской подруге, чей брат впоследствии стал ее мужем.
Их с Колли связывала преданная дружба, которая осталась непоколебимой, даже когда у Рози начались проблемы с Ги. Наоборот, это только еще больше сблизило их. Колли сразу приняла сторону Рози, была для нее утешением и поддержкой в эти трудные времена. Не удивительно, что Рози так глубоко переживала утрату, понимая, что она никогда с ней не сможет смириться.
Итак, все это время работа была ее единственным спасением и утешением. Вдобавок Рози испытывала удовлетворение от того, что, начав заранее работу над костюмами, она как бы на несколько недель забежала вперед, обеспечив себе тем самым определенные преимущества по времени.