Коттин схватил за одежду молодых людей, выпрыгнувших было вперёд, чтобы заглянуть в проём арки, и приставил к небритому подбородку длинный палец — тише, мол! Он завёл рукой парочку себе за спину, и все медленно, на цыпочках стали красться к входу. Заглянули путешественники одновременно — втроём, краешком глаз. Причём, Стефан был выше всех, Коттин попал в середину.
Изумлённым взорам путешественников предстала пещера, ещё огромней, чем та, в которую они прибыли на спине Равлика, она терялась в полутьме — так далеко были стены. Потолок был совершенно тёмен, только несколько огромных сталактитов достигали света, выныривая из тьмы страшными клыками. В середине свода находился источник света — сияющее отверстие, из которого бил луч, достигавший каменного пола пещеры. Коттин отметил, что небо в отверстии было красноватым, неземным. А может быть, это был просто закат. Или рассвет. Какое время суток было в этом мире — не знал даже древний странник.
Посреди пещеры, возле провала, наполненного кристальной подземной водой, на каменном уступе сидел древний дракон, с именем, которое запретил произносить его отпрыск, но известный как Горыныч. Змей, согласно имеющимся анатомическим признакам. Длинные задние лапы, согнутые в коленках, Змей опустил в холодную воду. Толстый хвост, с кожистыми треугольными выростами, уравновешивал переднюю часть тела, и лениво вилял сам по себе — независимо от мыслительных процессов существа. Уравновешивать же было чего — толстое бочкообразное туловище зеленоватого цвета было награждено существенным животиком, на котором дракон умильно сложил тонкие передние лапки, можно даже сказать — ручки. Крылья серо-зелёного цвета были плотно сложены на спине, казалось, что у Змея растут два острых спинных плавника, они напомнили Коттину листья каштана, ранние, весенние, нераспустившиеся.
Но все, естественно, смотрели не на крылья дракона, а на три длинные шеи, увенчанные небольшими головами с вычурными чёрными гребнями. Головы, закрыв от удовольствия глаза, пели хвалебную песнь, причём каждую новую фразу пела другая голова, а припев пелся хором:
Я — Змей!Я — Горыныч!Я — Древний дракон!Люблю я принцесс, и покушать.Я сын подземелий,Я мрак и огонь!Спасайте дрожащие души!
А кто ко мне с мечом заявится —Тот очень сильно в том раскается.
Я злой!Я ужасный!Не стой на пути!Сокровищ немало в пещере.Там царь без короны,Здесь кот без цепи —Беда, кто дракону поверит.
Ведь, кто ко мне с мешком завалится —В моём желудке переварится.
Я — бог,Правда, древний,Забывший свой мир,В котором я рыцарь и воин.Даждьбожии внуки,Сразитесь со мной!Решим, кто принцессы достоин!
Ведь, если вы ко мне являетесь —Назад уже не возвращаетесь!
Вдруг одна голова замолчала, насторожившись, потом повернулась к арке и открыла глаза — большие, жёлто-медовые. Страдальчески сморщилась, встряхнулась, чтобы сбить мутную слезу, осмысленно уставилась на подглядывающих путников.
— Тише, вы, песняры! — фальцетом произнесла голова. Наступила тишина. — Это кто тут к нам пожаловал?
А где Славуня?
— Мы вас приветствуем! — Коттин вышел вперёд, восхотел снять шляпу, цапнул рукой, но шляпы не обнаружил. Тогда странник поклонился, раздвинув руки в стороны и показывая ладони — дескать, вот он я, без ножа.
— Так что… это, — средняя голова икнула, две другие посмотрели на неё осуждающе. — Мы вас тоже приветствуем, — продолжила она, как ни в чём не бывало. — Огласите список гостей, пожалуйста!
— Я Коттин, бедный странник, это Стефан — мой названный брат, вот Мишна — простая девушка. Занесло нас сюда случайно, мы идём в Белозерск, поступать на службу. (Стефан заинтересованно посмотрел на Коттина).
— Да ладно врать! — хором ответили головы, возмутившись. — Мы хоть и болеем сегодня, — одна голова кивнула на большую бочку, — но не ослепли, же мы! Ты — древний кот-оборотень, мы про тебя наслышаны, парень — наследник королевского готского престола, девушка…
— Ой, извините, уважаемый Змей Горыныч! Позвольте спросить у Вас! — Мишна, горя румяными щеками, вышла вперёд, бесцеремонно перебив прозрения древнего дракона. — Что вы сейчас пели? Почему вы пели хором? Вы думаете, каждой головой отдельно, или всеми вместе? А сколько вам лет? А от кого…
— Блондинка, — простонала ближайшая голова. — Вот и пришла наша погибель. Съедим?
— Да какая блондинка! — возмутилась средняя голова, самая солидная. — Вырастет, потемнеет. В ней полярная кровь борется с полуденной. Но, южная кровь сильнее, потому как по матери… — головы что-то забубнили, зашептались, поглядывая на девушку.
— А что ты хотела спросить, когда сказала «от кого»? — прошептал Стефан на ушко Мишне.
— Кто родил Равлика! — Мишна посмотрела на юношу удивлённо. — Где дракониха, я спрашиваю? Или он сам от себя яйцо снёс?
— Никого кушать не надо! — примирительно сказал Коттин, обращаясь к дракону. — Я гляжу, ты, Горыныч, тут дурака валяешь!
— Никакого дурака я не валяю, у меня нет дурака, — заупрямился Змей средней головой. — Мы вчера отведали вина, подаренного одним знакомым. Поэтому сегодня болеем.
— Причём, они пили вдвоём, — наябедничала левая голова. — А я болею из-за них. Это вам, людям — хорошо. Выпили на троих и разошлись.
— Не верьте ей! — важно сказала средняя голова, напялив неизвестно откуда взявшуюся корону. — Она у нас в оппозиции. Видите, какая шейка тонкая? Голодает, интеллигенция!
— Не помрёт? — обеспокоился бывший Кот. — Что тогда делать будете?
— Ничего с ней не случится! Желудок-то у нас общий! Это она принципиально не ест! Так что никого я не валяю.
— Нет, валяешь! Я ведь знаю, что ты одна личность! — в свою очередь заупрямился Коттин. — А то, что три головы якобы думают по-разному — это всё обман и фокус. Нельзя верить драконам!
— Говорю же — они вчера пили, пока я думала о судьбах… эээ… народа, — настаивала ближняя голова. — Потом мы все вместе пели хором, потом лежали, опустив головы в пруд — нам было плохо, тошнило. А ты нам не веришь!
— Конечно, не верю. Кстати, кто вам принёс бочку? Не Фавн ли козлоногий?
— Ну, может и Фавн! Зачем Коттину это знать?
— А в бочке глоточка не осталось? Мне бы фляжку пополнить!
— Нет! Бочка пустая! — Горыныч оторвал толстый зад, взял пустую бочку передними ручками, постучал кулаком по дну.
— Какая жалость! Уж больно вино у него хорошее!
— Да ты, никак, тоже знаком с сатиром? — Змей уставился на бывшего Кота всеми головами, причём осмысленным взглядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});