Я хочу, чтобы ты делился со мной всем. Будь то хорошее или плохое.
Я был заперт словно зверь большую часть дня, вынужденный смотреть на белые окрашенные цементные блоки и подонков. Но теперь у меня есть моя девочка. Она такая мягкая, с божественным запахом. И только что сказала, что любит меня и хочет быть рядом в плохие времена. Нет ничего, что я хотел бы больше, чем потерять себя в ней, женщине, которую я люблю так сильно.
- Макс...все, что произошло за последние пару дней, можно расценивать как плохое. Особенно сегодня.
Мы садимся на край кровати, она ни на минуту не отпускает мою руку.
- Расскажи мне, что случилось. Почему они посадили тебя в тюрьму?
Я не планировал того, что Аделин узнает о моем аресте.
- Выйдя из твоего дома в воскресенье вечером, мне позвонила сестра Кристи и сказала, что она умерла.
- Что с ней случилось?
- Мы слышали много разных историй. Мы с Лоури полагаем, что это, вероятно, связано с наркотиками, так как мы не можем получить четкого ответа ни от кого.
Не знаю. На самом деле всё равно.
- Макколлумам было насрать, придем мы на похороны или нет. Они позвонили Лоури, потому что у них не было денег на похороны женщины. Они знали, что Лоури пожалеет их и даст денег. Что они и сделали. Мне они не позвонили, потому что у меня нет сердца, когда дело касается Джимми и Кристи. Но я бы не позволил Лоури оплачивать похороны Кристи. Так что да. Я облажался.
- Печально, что кто-то может воспользоваться добротой Лоури.
- Вот такие они люди. Когда мы добрались до похоронного бюро, Макколлумы были верны себе. Они были пьяны или под кайфом. Агрессивные. Особенно Джимми. Этот сукин сын начал насмехаться надо мной, как только я пришел. Вчера это продолжалось весь день. Это чуть не убило меня, но я терпел его дерьмо ради Лоури. А сегодня...с меня было достаточно.
- Что ты сделал?
- Похороны закончились, и мы уходили. Я был так близок. Близок к тому, чтобы никогда не видеть этих людей снова. И Джимми не выдержал. Он не мог допустить этого. Он не мог удержаться, чтобы в последний раз не подколоть меня.
- В похоронном бюро?
- Да. Ублюдок схватил мою маму за руку и сказал: "Эй, ты, наглая сука. Каково это знать, что у тебя не может быть собственных детей, поэтому ты украла моих и вырастила их такими же придурками, как ты и твой муж?"
- Ужас.
Это было далеко от моей реакции. Ублюдок. Мои руки сжимаются, когда я думаю об этом.
- Моя мама была там, чтобы почтить память биологической матери её детей. Попросила отца привезти ее домой пораньше из их поездки, чтобы она могла попасть туда. Ради нас. Потому что она такая, какая есть. Ни Кристи, ни Джимми не заслуживают ни грамма уважения.
- Могу догадаться, что было дальше.
- Он положил свои руки на мою маму, что послужило спусковым крючком. Я пошел за ним.
Ситуация накалилась.
- Насколько всё плохо?
- Оказывается, они выражают неодобрение к дракам в похоронных бюро. Мне, вероятно, придется заплатить большой штраф. Пока я могу находиться на испытательном сроке. Пока не уверен.
- Значит, я встречаюсь с сумасшедшим преступником с послужным списком. Горячо.
Она кажется более уверенной, чем я, о том, где мы находимся.
- Мы встречаемся? Потому что в последний раз, когда я тебя видел, я вломился в твой дом и держал тебя силой, чтобы ты выслушала меня.
Аделин наклоняется и целует меня в плечо.
- Мне очень жаль, Оливер. Два года после смерти Томми я чувствовала только ненависть. Потерять его таким молодым, таким полным жизни и будущего, смотреть, как Джилл терпит год за годом боль...я так по нему скучала. Я даже не думала, что Вэнс не тот монстр, каким его обрисовали. Пожалуйста, прости меня за то, что я сказала о тебе. Тебе. Во всяком случае, то, как ты заботился о нем, поддерживал его семью, обеспечивая работой, только заставило меня полюбить тебя больше. Ты был прав, что поддерживал его.
Мне не нужно было, чтобы Аделин видела во мне героя. Я поставил ей ультиматум, зная, насколько по сути добрым было ее сердце. Надеясь, что она выберет нас.
- Ты здесь.
- Я здесь и выбираю любовь. Я выбираю нас. Я выбираю тебя.
Спасибо. Блядь. Она наклоняется, хватает меня за затылок и целует, пока мы оба не задыхаемся.
- Я твоя, Оливер Торн, а ты - мой. Ничто этого не изменит.
Она тянется к полотенцу, обернутому вокруг моей талии, и дергает. Она усмехается. Она с похотью смотрит на меня, когда полотенце падает на пол.
- Твоя мама сказала, что ты простишь меня, если я дам тебе. Хотела бы я проверить эту теорию.
Я слышу "дать тебе", и мой член мгновенно становится твердым.
Внезапно, последние сорок восемь часов дерьма теряют свою значимость. Моя девочка любит меня.
- Я могу простить что угодно, если это означает, что я окажусь внутри твои киски.
- Этот рот, Торн.
Аделин снимает рубашку, пока я растегиваю её шорты.
- Поверить не могу, что Либби сказала мне заняться с тобой сексом. Моя мать умерла бы, прежде чем порекомендовала мне сделать что-то подобное.
Думаю, Рейчел заставила Аделин поверить, что она была кем-то другим, чем была на самом деле. Нормальный подросток.
- На самом деле твой отец сорвал вишенку у твоей мамы перед ее восемнадцатилетием.
- Что?
Я опускаю ее шорты и трусики вниз.
- Брат Максвелл не святой, детка.
- Откуда ты это знаешь?
- Подними.
Я касаюсь лодыжки Аделин, чтобы она подняла ногу.
- Он сказал мне, что трахнул твою маму до того, как они поженились.
- Почему мой отец - проповедник-баптист - рассказал тебе об этом?
- Он сказал, что был на моем месте и понял, как сильно я хочу тебя трахнуть.
- Очень сомневаюсь, что он так выразился.
Я смеюсь, вспоминая, как мне было неловко во время этого разговора.
- Нет. Но он был совершенно прав. Я хотел трахнуть тебя, и он знал это. Поэтому он попросил меня не разбивать тебе сердце. Но он также умолял о твоей добродетели. Он просил меня не разрушать тебя для человека, который хотел бы взять тебя в жены.
Аделин забирается