Читать интересную книгу Американская империя. С 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Джексоновская идея заключалась в достижении стабильности и контроля над ситуацией за счет привлечения в ряды сторонников Демократической партии «средних слоев, в особенности… значительного числа йоменов» посредством проведения «острожной, благоразумной и продуманной реформы», что подразумевало преобразование, которое бы не давало слишком больших результатов. Эти слова принадлежат реформатору, корпоративному адвокату и джексоновскому демократу Роберту Рентулу и оказались прогнозом популярности Демократической, а иногда и Республиканской партии в XX столетии.

Такие новые формы политического контроля были необходимы во время потрясений, связанных с развитием страны, и возможных восстаний. Строились каналы, железные дороги, появился телеграф. В 1790 г. в городах жили менее 1 млн. американцев; в 1840 г. эта цифра составляла уже 11 млн. человек. В 1820 г. в Нью-Йорке было 130 тыс. жителей, а к 1860 г. – 1 млн. И хотя путешественник Алексис де Токвиль выражал свое изумление «равенством условий существования людей», по словам его друга Бомона, он не слишком разбирался в цифрах. А потому наблюдение Токвиля, по мнению историка джексоновской эпохи Э. Пессена, высказанному в книге «Джексоновская Америка», не соответствовало фактам.

В Филадельфии семьи рабочих жили в многоквартирных домах по 55 человек в каждом. Обычно семья занимала одну комнату. Мусор не убирался, туалеты и водопровод отсутствовали, воздух был спертым. Воду качали насосами из реки Скулкилл, но подавалась она только в дома богатых. В Нью-Йорке можно было наблюдать нищих, лежавших на заваленных мусором улицах. В трущобах не было канализации, и зловонные воды стекали во дворы и на улицы, в подвалы, где жили беднейшие из бедных, принося с собой эпидемии: брюшного тифа в 1837 г. и сыпного тифа – в 1842 г. Во время эпидемии холеры 1832 г. богатые бежали из города, а бедняки оставались там и умирали.

Власти не могли рассчитывать на бедноту как на политических союзников. Но будучи незаметными при обычных обстоятельствах, эти люди, как, впрочем, рабы и индейцы, представляли собой угрозу, если поднимали голову. Были и более обеспеченные граждане – лучше оплачиваемые рабочие, владевшие землей фермеры, – которые могли служить базой постоянной поддержки системы. Кроме того, существовало новое городское сословие – «белые воротнички», – появившееся в условиях развивавшейся в то время торговли. Вот как в своей работе «Эпоха предпринимательства» описывают их Т. Кохрэн и У. Миллер:

«Одетый в тускло-коричневый костюм из шерсти альпака, восседая за высоким столом, этот новый работник занимался приходно-расходными книгами, индексировал и подшивал документы, выписывал и проштамповывал счета, векселя, накладные и квитанции. Получая за свою работу соответствующее жалованье, он имел в своем распоряжении лишние деньги и время для отдыха. Такой работник посещал спортивные соревнования и театры, был клиентом сберегательных банков и страховых компаний. Он читал «Нью-Йорк сан» Дэя или «Гералд» Беннетта – «грошовую прессу», существовавшую за счет рекламы, наполненную полицейскими отчетами, историями из жизни криминального мира, советами по этикету, адресованными поднимавшейся буржуазии…»

Таким представал авангард растущей категории американских «белых воротничков» и профессионалов, которые были достаточно ухоженными и хорошо оплачиваемыми, чтобы воспринимать себя как часть буржуазного класса и поддерживать его в кризисные времена.

Открытию Запада для поселенцев во многом способствовала механизация ферм. Железный плуг вполовину сокращал время, уходившее на вспашку земли. К 50-м гг. XIX в. фирма «Джон Дир» производила до 10 тыс. плугов в год. Сайрус Маккормик ежегодно на своем заводе в Чикаго делал 1 тыс. механических жаток. Жнец с серпом в руках мог за день убрать пшеницу на площади около 1 акра, тогда как обладатель механической жатки – на 10 акрах.

По трактам, каналам и железным дорогам все больше людей переезжали на запад и все больше произведенной там продукции попадало на восток. Поэтому стало важно держать под контролем новый Запад, буйный и непредсказуемый. Когда в этом регионе были созданы первые колледжи, бизнесмены из восточных штатов, по мнению Т. Кохрэна и У. Миллера, «с самого начала стремились контролировать образование на западных территориях». В 1833 г. массачусетский политик и оратор Эдвард Эверетт выступил в пользу предоставления финансовой помощи западным колледжам:

«Пусть ни один бостонский капиталист, ни один человек, который проявляет большую заинтересованность в Новой Англии… не думает, что его призывают проявить щедрость на расстоянии по отношению к тем, кто его не волнует… Они просят вас обеспечить безопасность вашему собственному имуществу, рассеяв лучи света и истины в регионе, где есть столь многочисленные силы, способные сохранить это благоденствие или его нарушить…»

Капиталисты из восточных штатов осознавали необходимость в этой самой «безопасности вашему собственному имуществу». По мере развития технологий требовалось все больше средств, необходимо было брать на себя все больше рисков, а крупные инвестиции нуждались в стабильности. В экономической системе, которая не спланирована рациональным образом для удовлетворения потребностей человека, а развивается судорожно, хаотично, черпая мотивацию в прибылях, похоже, не существовало способа избежать периодических взлетов и спадов. Один такой спад имел место в 1837 г., другой – в 1853 г. Одним из способов достижения стабильности были сокращение конкуренции, объединение фирм и движение в сторону монополизации. В середине 50-х гг. ценовые сговоры и слияния компаний стали обычным делом: так, к примеру, на основе слияния многочисленных железнодорожных компаний образовалась Нью-Йоркская центральная железная дорога. Была создана Американская ассоциация производителей латуни, объявившая своей целью «противостояние губительной конкуренции». Для установления контроля над ценами появились Ассоциация владельцев хлопкопрядильных фабрик графства Хэмптон и Американская ассоциация производителей черных металлов.

Кроме того, чтобы свести риски к минимуму, необходимо было удостовериться в том, что власть играет традиционную роль содействия бизнесу, которая восходит ко временам Александра Гамильтона и сессии Конгресса первого созыва. Законодательные собрания штатов предоставляли корпорациям уставные полномочия, дававшие им право заниматься предпринимательством и поиском капиталов. Первоначально это были специальные хартии, направленные на реализацию конкретных проектов, затем – генеральные хартии, позволявшие зарегистрировать любой бизнес, отвечающий определенным требованиям. В 1790–1860 гг. было зарегистрировано 2,3 тыс. корпораций.

Представители железных дорог путешествовали в Вашингтон и столицы штатов, обеспеченные деньгами, акциями своих компаний, бесплатными билетами на поезда. В 1850–1857 гг. они бесплатно получили в свое распоряжении 25 млн. акров государственных земель и миллионы долларов в виде облигаций (т. е. ссуд) от легислатур штатов. В 1856 г. в Висконсине железнодорожная компания «Лакросс-Милуоки» таким образом завладела 1 млн. акров, распределив 900 тыс. долл. в форме акций и облигаций между 59 членами законодательного собрания, 13 сенаторами и губернатором штата. Два года спустя железная дорога обанкротилась, и ее облигации обесценились.

На Востоке все большую силу обретали владельцы заводов, которые объединялись между собой. К 1850 г. 15 бостонских семейств, известные как «Члены Ассоциации», контролировали 20 % хлопкопрядильного производства в США, 39 % страхового капитала в Массачусетсе и 40 % бостонского банковского капитала.

В школьных учебниках, рассказывающих об этом периоде, говорится о спорах по вопросу о рабстве, но накануне Гражданской войны именно деньги и прибыли, а не противостояние рабству были верховным приоритетом тех, кто правил страной. Вот как пишут об этом Т. Кохрэн и У. Миллер: «Героями Севера были не Эмерсон, Паркер, Гаррисон или Филлипс. Героем там считался Уэбстер. Тот самый Уэбстер, который являлся сторонником введения тарифов, был земельным спекулянтом, корпоративным адвокатом, политиком-выдвиженцем бостонской «Ассоциации», наследником короны Гамильтона. По его словам, «великой целью государства является защита имущества у себя в стране и уважение и слава за ее пределами». Во имя этих целей он выступал за сохранение единого государства, этим же Уэбстер руководствовался, когда вернул хозяевам беглых рабов».

Вот как описывают историки бостонских богачей: «Живя в роскоши в районе Бикон-Хилл, пользуясь уважением соседей за благотворительную деятельность и покровительство искусству и культуре, эти люди торговали на Стейт-стрит, пока их управляющие руководили фабриками и железными дорогами, а агенты продавали гидроэнергию и недвижимость. Они были отсутствующими лендлордами в самом полном смысле слова. Этих людей не касались эпидемии болезней в фабричных городах, они были также защищены от жалоб своих рабочих или душевных страданий, которые вызывали мрачные убогие окрестности. В городе-метрополии золотые дни переживали расцветавшие искусство и литература, образование и наука. В промышленных городах дети работали наравне с родителями, школы и доктора были лишь обещаниями, а собственная кровать являлась редким предметом роскоши».