Читать интересную книгу Гордость и гордыня - Джейн Остин

— Ну-ну-ну! Так мистер Бингли возвращением, сестрица? — Новость эту сообщила миссис Филипс. — Ну, тем лучше. Не то чтобы меня это касалось. Он для нас никто, как тебе известно. Что до меня, я нисколько не огорчусь, если больше никогда его не увижу. Однако в Недерфилд пусть себе приезжает, раз ему там нравится. И кто знает, что все-таки может произойти! Только нас это не касается. Ты же знаешь, сестрица, мы давным-давно согласились ни словечком об том не поминать. A что, это верно, что он приезжает?

— И не сомневайся, — ответила ее собеседница. — Вчера вечером миссис Николс приезжала в Меритон; я увидела ее из окошка и нарочно вышла, чтобы все разузнать. И она мне сказала, что это чистая правда. Ждут его самое позднее в четверг, а может быть, так и в среду. И едет она к мяснику, сказала она, заказать мяса на среду. И как раз откормила три пары уток.

Услышав, что он приезжает, мисс Беннет побледнела. Уже много месяцев она не упоминала его имени в разговорах с Элизабет, но теперь, едва они остались наедине, она поспешила сказать:

— Я видела, как ты посмотрела на меня, Лиззи, когда тетушка рассказывала про эти слухи, и знаю, что лицо у меня стало расстроенным, но не думай, будто из-за какой-то глупой причины. Я просто смутилась на минуту, почувствовала, что теперь все начнут на меня поглядывать. Уверяю тебя, это известие не вызвало у меня радости и не причинило боли. И я рада, что он приезжает один, значит, у нас будет меньше случаев встретить его. Не то что я опасаюсь за себя, но меня пугают сплетни.

Элизабет ничего не понимала. Если бы она не виделась у ним в Дербишире, то могла бы поверить, что приезжает он и правда только ради охоты. Но она по-прежнему считала, что он неравнодушен к Джейн, и она не могла решить, что более вероятно — что он приезжает с разрешения своего друга или же настолько осмелел, что обошелся без такого разрешения.

«Как, однако, неприятно, — иногда думала она, — что бедный молодой человек не может приехать в дом, который законно арендовал, без того, чтобы давать пищу всяким догадками сплетням! Во всяком случае, я буду избегать встреч с ним».

Вопреки тому, что Джейн сказала о своих чувствах, причем, как ей самой казалось, с полной искренностью, Элизабет без труда заметила, насколько изменилось состояние ее духа. Она редко видела, чтобы ее сестра пребывала в таком волнении или даже смятении.

Вновь возникла тема, которая год назад вызнала такой горячий спор между их родителями.

— Как только мистер Бингли приедет, мой дорогой, — сказала миссис Беннет, — вы, разумеется, сразу нанесете ему визит.

— О нет! B прошлом году вы заставили меня поехать к нему под обещание, что он, если я сделаю ему визит, женится на одной из моих дочерей. Однако кончилось это ничем, и я не намерен второй раз попадаться на ту же удочку.

Его супруга принялась доказывать, сколь обязательно, чтобы все местные джентльмены побывали у мистера Бингли после его приезда.

— Этикет, который я презираю, — объявил ее супруг. — Если он нуждается в нашем обществе, так пусть сам его ищет. Ему известно, где мы живем. Я не намерен тратить мое время, гоняясь за соседями всякий раз, когда они будут возвращаться после отъезда.

— Ну, я знаю только одно: если вы не поедете к нему, это будет невежливостью, какую и вообразить невозможно. И все равно я приглашу его отобедать у нас, это я положила твердо. Нам так или иначе надобно пригласить миссис Лонг и Голдингов, значит, считая с нами, за столом будет тринадцать, и как раз останется местечко для него.

Утешившись таким решением, она легче смирилась с невежливостью своего супруга, хотя ее и язвила мысль, что вследствие этой невежливости все ее соседи увидятся с мистером Бингли раньше них.

Когда день его возвращения приблизился, Джейн сказала сестре:

— Я начинаю жалеть, что он приезжает. Для меня это ничего не значило бы, я бы увидела его с полным равнодушием, но мне нестерпимо без конца слушать постоянные разговоры о его приезде. У маменьки самые лучшие намерения, но она не знает… никто не может знать… как меня ранит то, что она говорит. Ах, я буду счастлива, когда он снова уедет из Недерфилда!

— Я была бы рада сказать тебе что-нибудь утешительное, — ответила Элизабет, — но это не в моей власти. Тебе придется мучиться и дальше, а я лишена удовольствия, которое получают люди, проповедуя страдальцам набраться терпения. Ведь у тебя его и так с избытком!

И вот мистер Бингли приехал. Миссис Беннет через посредство слуг умудрилась чуть ли не первой узнать об этом, и тем, елико могла, продлила время своих тревоги досады. Она считала дни до того, как правила приличия дозволят послать ему приглашение отобедать у них, ведь увидеть его прежде никакой надежды не было. Однако на третий день после его приезда в Хартфордшир она увидела из окна своего будуара, как он миновал ворота и направил лошадь к дому.

Тотчас дочери были призваны вкусить от ее радости. Джейн упрямо осталась сидеть, но Элизабет из угождения маменьке подошла к окну, посмотрела, увидела рядом с ним мистера Дарси и снова села рядом с сестрой.

— С ним какой-то джентльмен, маменька, — сказала Китти. — Кто бы это мог быть?

— Какой-нибудь друг, душечка. Откуда мне знать!

— О! — сказала Китти. — Он похож на того, который и раньше ездил с ним всюду… мистер… как бишь его? Такой высокий и всегда важничал.

— Боже милостивый! Мистер Дарси! Право, так оно и есть. Ну, любой друг мистера Бингли встретит здесь любезный прием, да только, признаюсь, мне и глядеть на него противно.

Джейн посмотрела на Элизабет с тревогой и сочувствием. Она лишь очень мало знала об их встрече в Дербишире и поэтому сочувствовала неловкости, какую должна была, по ее мнению, испытать сестра, увидев его почти впервые после того письма с объяснениями. Однако неловкость испытывали они обе. Каждая сочувствовала другой и, разумеется, самой себе. А их маменька продолжала тараторить о своей неприязни к мистеру Дарси и о своем решении быть с ним любезной только как с другом мистера Бингли, но они ее не слышали. Для неловкости Элизабет были причины, о которых Джейн и не подозревала. Ведь у нее таки недостало духа показать старшей сестре письмо миссис Гардинер или признаться в изменении своих чувств к Дарси. Для Джейн он оставался человеком, которому Элизабет отказала и достоинства которого не оценила в должной мере. Но сама-то она знала, что именно ему их семья обязана величайшей из услуг, и ее чувство к нему, если и не совсем такое нежное, как у Джейн к Бингли, то, во всяком случае, было столь же оправданными заслуженным. Ее изумление, что он приехал… приехал в Недерфилд, приехал в Лонгборн и сам ищет ее общества, почти не уступало тому, которое она испытала в Дербишире, впервые заметив, как изменилось его поведение.

Краска, которая сбежала с ее лица, вернулась через полминуты и превратилась в нежный румянец, а радостная улыбка добавила блеска ее глазам, когда в этот краткий промежуток она подумала, что его чувства и желания, видимо, все еще остаются прежними. Однако она опасалась поверить этому вполне.

«Прежде я посмотрю, как он будет держаться, — сказала она себе, — а уж тогда будет время питать надежды».

Когда в дверях появился лакей, она склонилась над рукоделием, не решаясь поднять глаза, но тут тревожное любопытство заставило ее взглянуть на лицо сестры. Джейн выглядела чуть бледнее обычного, однако спокойнее, чем ожидала Элизабет. Когда вошли джентльмены, она чуть порозовела, однако ответила на их поклоны с достаточной непринужденностью, с чинностью, равно свободной как от малейших намеков на досаду, так с от излишней любезности.

Элизабет сказала обоим так мало, как допускала вежливость, и вновь взялась за рукоделие с усердием, какое оно знавала лишь редко. Взглянуть на Дарси она позволила себе лишь один раз. Он, как обычно, хранил серьезность и, подумала она, казался более таким, каким был в свой первый приезд в Хартфордшир, чем таким, каким она видела его в Пемберли. Но, быть может, в присутствии ее матери он не мог держаться так, как держался с ее дядей и тетушкой. Догадка очень горькая, но вполне вероятная.

На Бингли она тоже бросила мимолетный взгляд и успела заметить, что его лицо выражало и радость, и смущение. Миссис Беннет встретила его с такой заискивающей любезностью, что ее старших дочерей охватил стыд, тем более что его друга она удостоила лишь холодного церемонного реверанса.

Элизабет, знавшая, что ее мать обязана последнему спасением ее любимой дочки от несмываемого позора, была особенно ранена и удручена столь неуместным выражением предпочтения.

Дарси осведомился у нее о здоровье мистера и миссис Гардинеров — вопрос, который заставил ее смутиться, — а потом почти все время хранил молчание. Он не сел рядом с ней, чем, возможно, его молчание и объяснялось. Однако в Дербишире ведь все было иначе. Там он беседовал если не с ней, то с ее родными. Теперь же миновало несколько минут, а его голос так и не прозвучал. A когда, не в силах совпадать с собой, она поднимала взгляд на него, то замечала, что он, пожалуй, смотрит на Джейн не меньше, чем на нее, а чаще просто ни на кого. Больше задумчивости и меньше желания понравиться, чем при их последней встрече. Она почувствовала разочарование и рассердилась на себя за это.