Читать интересную книгу Искатели приключений - Гарольд Роббинс

— Ладно, не будем об этом, да? Сергей промолчал.

— Я, пожалуй, пойду спать. Сергей не сдвинулся с места.

Сью-Энн начала подниматься по лестнице, потом обернулась.

— Ты идешь?

— Попозже.

Сью-Энн ушла, а Сергей все стоял перед камином, пока не прогорели дрова. Когда он поднялся в спальню, Сью-Энн ждала его в постели, но все уже было иначе. Прежним отношениям не суждено было вернуться, слишком много преград возникло вдруг между ними.

Сью-Энн поняла это так же быстро, как и Сергей, и ее желание вернуться к прежней жизни моментально улетучилось. Она перестала соблюдать диету и заниматься зарядкой, перестала заботиться о своей внешности, располнела. Как-то Сергей предложил ей сделать прическу и купить новые платья.

— Для чего? — спросила она. — Мы все равно никуда не ходим.

Тут она была права. Война ограничила их, путешествия по Европе ушли в прошлое, уже никто не мог отправиться на Ривьеру или съездить в Париж. Они оказались запертыми на небольшом клочке земли.

Постепенно, один за другим разъехались по своим странам знакомые, и в Швейцарии остались только швейцарцы. А они были очень скучными. Казалось, что, кроме денег, их ничто не интересовало, только и разговоров было, кто из нынешних лидеров положил больше других денег в швейцарские банки.

Поскольку говорилось об этом с видом собственников, создавалось впечатление, что Швейцария вовсе не намерена возвращать эти деньги. Когда война закончится, большинство вкладов останется в стране, так как многих клиентов уже не будет в живых. Они сгинут, не успев перевести свои средства в другие банки, что сделает их собственностью Швейцарии. Когда германские войска прорвали линию Мажино и оккупировали Францию, казалось, что швейцарцы правы. Ощущение было такое, что наступил закат Европы.

Примерно через месяц после этих событий Сергею довелось побывать по делам в банке. Встретивший его Бернштейн спросил:

— Ваш отец полковник германской армии?

— Ну и что? — с любопытством спросил Сергей.

— Мы хотели бы связаться с некоторыми из наших клиентов, — ответил банкир, — но сейчас у нас нет для этого возможности.

— А почему бы вам не съездить к ним? — предложил Сергей. — Вы с компаньоном швейцарцы, так что неприятностей у вас не будет.

— Мы не можем этого сделать, — быстро ответил Кастель. — Правительство Швейцарии не позволит нам этого, потому что это может быть оценено как враждебный акт по отношению к Германии.

Сергей посмотрел на банкиров и понял, что их клиенты были евреями. Он промолчал.

— Ваш отец мог бы получить для вас разрешение, — сказал Кастель. — А мы, я уверен, могли бы снабдить вас швейцарским паспортом.

Предложение заинтересовало Сергея.

— Вы имеете в виду, что я стану таким образом гражданином Швейцарии? Банкиры переглянулись.

— Пожалуй, это тоже можно будет устроить.

Сергей задумался. Он до сих пор не был ни французом, ни русским, а просто перекати-поле — одним из того множества людей, которые кочевали по Европе после первой мировой войны. Их называли персонами без гражданства, однако, в конце концов, все равно надо было где-то бросать якорь, и большинство белогвардейцев выбрали для этого Францию. Швейцарское гражданство могло здорово пригодиться Сергею.

— А что вы от меня хотите? — спросил он.

— Чтобы вы попытались отыскать наших клиентов и получить от них указания относительно их вкладов.

— А если я не смогу их найти?

— Постарайтесь хотя бы выяснить, живы ли они. Нам необходима эта информация.

Сергей слышал о том, что существует негласное соглашение, по которому невостребованные вклады делятся поровну между банками и швейцарским правительством. Если это правда, то ему вполне понятен интерес банкиров к судьбе своих клиентов.

— А что я с этого буду иметь? — поинтересовался Сергей.

— Думаю, мы с вами можем прийти к соглашению, — сказал Бернштейн. — Разве мы производим впечатление людей без совести?

Сергей согласился написать отцу. Прошло несколько месяцев, и вот сегодня утром он, наконец, получил ответ. Как раз когда уехала Сью-Энн.

Отец Сергея проживал в номере того отеля, в котором в свое время работал швейцаром. Он писал, что сможет помочь Сергею и будет рад увидеть его.

Сергей отставил в сторону пустой стакан. Он решил, что примет предложение банкиров. После обеда он съездит в банк и сообщит им об этом. Но сначала ему надо уладить свои дела. Сняв трубку, он назвал телефонистке номер.

Ему ответил женский голос.

— Пегги, — быстро сказал он. — Это Сергей.

— Да, — ответил голос с английским акцентом.

— Сью-Энн уехала. Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать ребенка?

В голосе Пегги прозвучали радостные нотки.

— Она уже готова. Я ждала твоего звонка.

— Буду у тебя через десять минут.

16

Единственными звуками, нарушавшими тишину авеню Георга V, были его собственные шаги. Дакс посмотрел вдоль улицы в направлении Елисейских Полей. Казалось, он никогда не привыкнет к этой картине. Еще только полночь, а улицы Парижа уже пустынны. Все французы сидят по домам, заперев двери. Ресторан «Фуке» на углу закрыт, перед кафе на улице пустые столики. Заперты витрины магазинов, прежде заполненные яркими товарами, особенно привлекавшими внимание женщин. Летом 1940 года в Париже даже не было видно влюбленных, гуляющих по улицам, взявшись за руки, или целующихся в тени деревьев.

Дакс достал из кармана тонкую сигару и закурил. Услышав шаги за спиной, обернулся. Из тени подъезда вышла девушка, при свете спички Дакс мог разглядеть ее осунувшееся, исхудавшее лицо.

— Не желаете ли пойти со мной, майн герр? — прошептала она. Ее немецкий прозвучал неуклюже, хотя и вполне привычно для нынешних времен.

Дакс покачал головой и ответил по-французски. Девушка отступила в тень подъезда, откуда появилась. Дакс пошел дальше. Казалось, что и проститутки смирились с поражением.

Совсем другая атмосфера царила на вечеринке, которую он только что покинул. За плотными шторами ярко горел свет, звучали музыка и смех, лилось шампанское, улыбались красивые женщины. Гостями там были немцы и французы, сотрудничавшие с ними. Даксу скоро стало скучно — французы слишком суетились, а немцы вели себя надменно, так что веселье было неестественным. Дакс оглянулся, отыскивая Жизель.

Он увидел ее в окружении немцев, не сводивших с нее глаз. Она казалась оживленной, приветливой, глаза ее сверкали от комплиментов, расточаемых ее обожателями. Жизель была актрисой и любила публику.

Дакс улыбнулся про себя. Бесполезно было просить ее уйти с ним, ей было слишком хорошо здесь. Дакс потихоньку выскользнул из комнаты. Утром она позвонила ему, было еще рано, и голос у нее был заспанный, что означало, что она заранее попросила служанку разбудить ее.

— Почему ты ушел без меня? — обиженно спросила Жизель.

— Тебе было хорошо, и я решил не мешать.

— Вовсе нет, мне было противно, у этих немцев такое самомнение. Но я вынуждена была находиться там. Жорж сказал, что это для дела.

Жорж всегда так говорил, и ему не нравился Дакс. Ведь Дакс не мог достать ему пленку или выдать разрешение на съемки фильма. Единственное, что мог Дакс, так это сбивать с толку Жизель, а Жизель была главной ценностью Жоржа. Без нее он был бы просто рядовым режиссером.

— Ты приедешь к завтраку? — спросила Жизель.

— Постараюсь.

— Тогда не опаздывай, — сказала Жизель с хрипотцой.

Дакс положил трубку и вернулся к столу, абсолютно уверенный в том, что Жизель снова легла спать.

Он знал ее уже больше года, с тех пор, как впервые встретил на вокзале в Барселоне. У входа была большая толпа.

— Что там такое? — спросил он у приятеля, члена испанской торговой комиссии.

— Кинозвезда Жизель д'Арси. Только что из Голливуда, теперь направляется в Париж.

Это имя ничего не говорило Даксу, но когда он увидел ее, то сразу узнал. Он не мог не узнать ее, ее фотографии мелькали на афишах и страницах газет по всему миру.

На фотографиях она выглядела иначе, на самом деле грудь у нее не была такой большой, бедра не такими округлыми, а ноги не такими длинными. К тому же, фотографии не могли передать живость ее походки.

Глядя на нее, Дакс испытал почти физическую боль, давно уже он так не желал женщину. И он решил, что она должна стать его.

Глядя поверх толпы, Жизель поймала взгляд Дакса. Она машинально отвела глаза, потом, словно притянутая магнитом, снова посмотрела на Дакса. Он заметил, как она побледнела, но тут толпа скрыла ее и понесла через выход к поезду. Дакс последовал за толпой.

Прошло еще полчаса, остававшиеся до отхода поезда, прежде чем он снова увидел ее. Она сидела в купе одна, Жорж в это время вышел. Жизель подняла голову от журнала и через стеклянную дверь увидела Дакса. Она молча наблюдала, как он открывает дверь. Войдя в купе, Дакс закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. У него перехватило дыхание, так что понадобилось несколько секунд, прежде чем он смог заговорить.