– Запомни, мальчик, – говорил мне Безумный Эрик, первый скользящий, которого я встретил на своем пути, – толпа – это зверь. Никому не говори, кто ты. Людям все время будет нужно от тебя, чтобы ты дал им то, чего они не могут. Но поскольку ты не бог, рано или поздно ты им этого дать не сможешь. И тогда тебе конец. От толпы не спрячешься.
– Как же вы тогда живете? – с любопытством осведомился я, полагая, что мне никакая опасность не угрожает.
– В одиночестве, – пожал плечами Эрик. – Одиночество – удел скользящего. Никому не говори, кто ты, даже родным. Не думай, что родители не выдадут твою тайну. У них есть сестры, братья, другие дети, близкие подруги… рано или поздно секрет выплывет наружу. Если это произойдет – беги без оглядки. Толпа – это хищник с бешеной слюной. Она заразит тебя своей болезнью, и ты погибнешь…
Слова разоткровеничевшегося Эрика показались мне забавными, и я не внял им сразу. Но позже я понял, что тогда подвыпивший Эрик был прав. Я рос, и с каждым днем мне было все сложнее жить в мире, где существовали правила, которые так легко было игнорировать в иных пространствах. Я стал плохо учиться, потом вообще бросил школу, не слушая увещеваний моих родителей, честных и воспитанных еще при социализме работяг, упорно думающих, что надо жить как все. Мне была ненавистна мысль, что я проживу «как все», вытачивая втулки на заводе и мечтая скопить денег на поездку в Анапу… Да я за день мог побывать и в Анапе, и на побережье Тихого океана, постоять на вершине Эвереста и в самом центре пустыни Сахары. Но и это был еще не предел. Я скользил и скользил, навстречу мирам, протягивающим мне свои липкие щупальца. И однажды я проболтался.
Серьезный разговор, состоявшийся на кухне, поначалу не убедил родителей в правдивости моих слов. И тогда я доказал им, что могу очень многое. Мама едва не свалилась с сердечным приступом, отец нервно курил, глядя, как я растворяюсь в воздухе. Потом они привыкли. А потом рассказали о моих талантах гостям, наверное, из чувства гордости. Конечно, гости им не поверили. Родители попросили меня показать, что я могу, но я отшутился. Тем не менее, слух пошел, добравшись однажды до каких-то серьезных людей.
Однажды я вернулся домой, застав там двух неприветливых братков, скрутивших меня и попытавшихся утащить в неизвестном направлении. Участь им, честно говоря, выпала незавидная. Они вцепились в меня, и не пожелали отпустить, когда я открыл портал и шагнул в него. Где-то в Средиземье, я с чертыханьем отцепил вцепившиеся мне в предплечья мертвые пальцы рук, отрубленных порталом. Иногда я слышу этот истошный визг двух взрослых мужиков, из ампутированных конечностей которых вырывается фонтан крови…
В следующий раз я был осторожнее. Квартира была опечатана, правда меня это не остановило. Брезгливо обойдя бурое пятно на ковре, я пошатался по нашим нехитрым хоромам и убедился, что родителей нет. Все их вещи, документы находились на своих привычных местах. У меня создалось впечатление, что их уволокли прямо в домашней одежде. Я снова сбежал, долго шатался по улицам, просмотрел местные газеты, но не нашел в них никакого упоминания о том, что произошло у меня дома. Я возвращался в квартиру каждый день, пока однажды не увидел на столе конверт. Неизвестное лицо приглашало меня на встречу. Терять мне было нечего, и я пошел.
В старинном особняке, где помещался офис некоей загадочной фирмы с громким названием «Аргус», меня встретил неулыбчивый мужчина, сообщивший, что знает обо мне все, и если я не буду выполнять их требования, получу своих родителей разрезанными на куски. В доказательство мне продемонстрировали видеозапись, как высокий громила с челюстью питекантропа бьет по лицу моего интеллигентного отца, а мама кричит в углу, удерживаемая вторым ублюдком. Я сразу согласился помогать. Первым и единственным их задание было проникнуть в контору конкурентов и похитить какие-то важные документы.
– Я говорил тебе, чтобы ты не распускал язык, – рявкнул на меня Эрик, к которому я прилетел со своей проблемой. Я понуро опустил голову, дожидаясь, пока он не выкричится. Эрик долго брызгал слюной, а потом, натянул куртку и махнул мне рукой:
– Пошли за мной.
Мы проскользили в какое-то дивное, как мне показалось на тот момент, место, где в уютном доме у моря нас встретила неулыбчивая девушка моих лет с гривой светлых волос, стянутых в длинный хвост. Так я познакомился с Соней. Кроме Сони нас сопровождал присоединившийся позже датчанин Генрих, улыбчивый толстяк лет сорока. У Генриха были очень скромные способности скользящего. Он не мог перемещаться куда-либо вне нашего мира и всегда с завистью слушал наши рассказы об иных мирах. Однако Генрих мог, не сходя с места, путешествовать по земле, оставаясь незамеченным. Умел он и разыскивать людей. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти моих родителей, запертых в подвале того же офиса. Видя конечную цель, мы втроем отправились на штурм здания.
– Это дело чести, – хмуро сказал Эрик, чей внешний облик уже мало походил на человеческий. Из его головы вверх вытянулись два витых козлиных рога. – Нас слишком мало. И если скользящих будут заставлять делать то, чего мы не хотим, травить и убивать, нас останется еще меньше. В таких ситуациях мы не церемонимся. Вам приходилось раньше убивать?
Соня кивнула с деланным безразличием, я тоже, вспомним отрубленные руки громил в моей квартире и еще одного человека в мире, названия которого я не успел даже узнать. Тогда я уже получил свое средство защиты. И когда тот человек захотел меня ограбить… Словом, я не люблю вспоминать этот случай…
Эрик ворвался в подвал как вихрь. Соня, направляемая Генрихом, заблаговременно открыла туда портал, и мы рванулись вперед, снося все на своем пути. Впрочем, особых преград и не было. Это в крутых боевиках заложников, скованных цепями, обматывают взрывчаткой, да еще нервные охранники снуют туда-сюда по мрачному подвалу с решетками на окнах. В жизни все оказалось гораздо прозаичнее. В подвале сидел всего один охранник, тупой верзила, пытавшийся разгадать кроссворд в женском журнале. На его лице даже сохранилось удивленно-недоуменное выражение при виде нас, явившихся прямо из стены – выражение, застывшее на лице навсегда, после того как рога Эрика пропороли его насквозь. Мне сделалось плохо при виде этой картины, но я сдержался, и даже сумел заставить себя отцепить от пояса мертвого стража связку ключей.
При виде таких спасителей, родители в ужасе забились в угол камеры, наотрез отказавшись покидать ее. Их пришлось убеждать не менее пяти минут, после чего Соня вывела всех нас, отправив прямо к себе домой. Она жила в Омске, где впоследствии обосновались и мы, навсегда бросив родной город. Я запретил родителям общаться с родственниками, мотивируя это риском. Впрочем, они были так напуганы, что согласились с моими доводами без возражений. Я тоже взялся за ум, поступил в институт и с грехом пополам его закончил. Тяги к учению у меня так и не проснулось, но Эрик был прав тогда, в последнем разговоре со мной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});