Очень многого из прошлого Нокс не помнит. Если. Когда-либо и знал.
— Чарли?
— Да?
— Ты меня любишь так же сильно, как в день нашей свадьбы?
— Конечно.
— Так же или больше?
— Так же.
— Ни капельки ни больше и ни меньше?
— He-а. Точно так же.
— Разве так бывает?
— Я не люблю менять хорошее.
— О, ты…
Несколько минут молчания.
Потом:
— Тебе снятся страшные сны.
— С чего ты взяла?
— Ты разговариваешь во сне.
— Что я говорю?
— Не могу разобрать. И ты хнычешь.
— Я не хнычу.
— Но по-другому эти звуки не назовешь, Чарли. Молчание.
— Бренда, ты когда-нибудь задумывалась, откуда приходит материал?
— Какой?
— Ну, материал. Который мы обрабатываем на конвейере.
— Не знаю, Чарли, это твоя работа. — Молчание.
— Ты сегодня идешь на дежурство?
— Не надолго.
— Что ты читаешь?
— Прозвища. Стараюсь запомнить.
Молчание — Нокс старается запомнить. Он зубрил всю неделю. Ниггер, черномазый, черножопый, чурка, чернозадый, вакса, грязь, тупорылый, ублюдок, чумазый, вонючка, грязеед, свинья, краснокожий, черномордый, жаба, угробище, помойник, боб, чурбан, обезьяна, чмо, черная тварь, паскуда, снежок, уродина, толстогубый, христоубийца.
— Что ты все время учишь?
— Так, кое-что.
Молчание.
— Мне кажется, ты меня не любишь.
— Люблю.
— Тогда почему ты не обращаешь на меня внимания?
— Я хочу продвинуться в Партии.
Молчание.
— Я люблю тебя. Очень. А ты иногда меня не замечаешь.
— Я хочу продвинуться в Партии.
Молчание.
— А что я говорю?
— Когда?
— Во сне.
— Не знаю. Я просыпаюсь, глажу тебя, и ты успокаиваешься.
— Говорил ли я что-нибудь конкретное?
— Про то, как убил человека.
— Такого не может быть.
— Я не стала бы тебя обманывать, Чарли. Ты о нем говорил.
— Нет.
Молчание.
— Интересно, откуда это берется?
Молчание.
— Тебе плохо, Чарли?
— Нет, все в порядке.
— Тогда почему ты уходишь по вечерам?
— Я должен. Я хочу продвинуться в Партии.
Молчание.
— Но я люблю тебя, Бренда. Клянусь Господом.
— Мне иногда кажется, что ты за чем-то гонишься.
— Ладно, пора идти.
Спустя две недели, когда Нокс вставлял на сборочном конвейере прямоугольные зеленые заглушки в соответствующие отверстия на желтом шасси, его поздравил Старший линии.
— Слышал, пару недель назад ты прикончил своего первого, Нокс? — Он махнул соседнему рабочему, чтобы тот подменил Нокса на время беседы. — Говорят, ты вел себя молодцом. Так держать, Нокс!
Нокс застенчиво улыбнулся. Он так и не научился принимать комплименты.
— Спасибо, мистер Хэйл.
Приглушенно звучала музыка. Передавали «Марш «Вашингтон Пост»» Сузы в исполнении струнной группы Овального кабинета. Мелодия мягко струилась над конвейерными линиями, и Нокс успевал продумать ответ.
— Пойдем, надо поговорить.
Нокс отстегнул ремни и выбрался из фиксатора. Он проследовал за Старшим линии в дальний угол, где штабелями хранились готовые к разборке и последующему запуску на конвейер только что собранные блоки.
— Ты знаешь парня, который работает от тебя вторым снизу? — спросил Хэйл. Он пристально смотрел на Нокса. Слишком пристально. Нокс понял, что важно ответить без ошибки.
— Квинта?
— Куинтану.
Хэйл перебил его так быстро, что Нокс не успел ответить: да, мол, знаю, пару раз перекинулись несколькими фразами, вроде нормальный парень. Хэйл явно ждал продолжения.
— Он что, поменял имя?
Старший многозначительно кивнул.
— О! — Нокс огляделся, словно желая сориентироваться.
— Ты слышал, чтобы он, э-э-э… говорил что-нибудь?.. — Хэйл не закончил фразу, но интонация стрелочкой показывала в нужную сторону.
— Что-нибудь… о чем?
— Ну, что-нибудь… необычное. Вредное. Понимаешь, о чем я говорю?
Неожиданно до Нокса действительно дошло, о чем идет речь.
— Я с ним много не разговариваю. Я человек молчаливый.
— Но ты же с ним говорил, так? Ты же слышал его высказывания?
Нокс лихорадочно соображал.
— Не помню, разве…
— Что?
— Ну, как-то раз он говорил про скорость конвейера…
— Когда это было?
— О черт, мистер Хэйл, я не пом…
— Могло это быть месяц назад, когда у нас скопилась продукция и на час застопорилась линия?
— Не помню точно, может быть.
— Припомни, Нокс. Мы не хотим, чтобы ты показал на человека наугад. — Старший буравил Нокса взглядом.
Показал. Слово молотом отдавалось в голове Нокса. Но если Хэйл спрашивает, а Хэйл был командиром взвода в партии, значит, это важно. Нокс быстро соображал. Квинт. Правильнее: Куинтана. Человеку незачем менять имя, если ему нечего скрывать. А имя иностранное. Может быть, латинос. Да, действительно, Квинт… говорил, что линия движется слишком быстро и во всем этом нет смысла — собирать блоки только для того, чтобы их разобрали, и тут же собирать снова… да, это было как раз на той неделе, когда случился затор. Теперь Нокс не сомневался. И чем больше он об этом думал, тем яснее становилось, что Куинтана не тот человек, за которого себя выдавал. Крошечные глазки… А как он сучит ручонками, когда собирает блоки…
— Я уверен.
— Нокс, — сказал Хэйл с напряженной улыбкой, — теперь ты не просто активист Партии, сегодня ты выявил врага. После работы зайди во взводную канцелярию.
С этими словами Старший удалился.
Нокс вернулся к конвейеру, сел в фиксатор, пристегнулся и подхватил ритм. Но с этой минуты он принялся вполглаза следить за Куинтаной.
И когда лента конвейера дернулась и застопорилась, он немедленно посмотрел на Куинтану: тот пытался забить ладонью заглушку в неправильное отверстие. Так и есть. Куинтана — саботажник.
Кто-то крикнул:
— Хватай его!
В одну секунду Нокс отстегнул ремни и выскочил из фиксатора. После разговора с Хэйлом он был наготове. Другие тоже выбирались, толпились возле транспортера и оглядывались по сторонам, пытаясь сообразить, кого надо хватать. Но Нокс знал!
Рядом с его местом стояла грузовая тележка. Оставлять тележки было запрещено, но кто-то нарушил правила, и Нокс вывернул из тележки стальной прут. Всего три прыжка, три длинных прыжка, и вот он стоит над Куинтаной, отчаянно пытавшимся разобрать завал.
Нокс ударил от бедра. Прут угодил Куинтане по пленам, и тот повалился головой на ленту, отчаянно выгнулся и выставил руки, стараясь защитить голову. Нокс размахнулся и ударил из-за спины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});