Читать интересную книгу Квартал. Прохождение - Дмитрий Быков

На обоях возле выключателя у меня записано несколько телефонов. Если у вас тоже так — рвите обои. Это лишние связи — нужные телефоны должны быть записаны в нормальном месте, а ненужных быть не должно. Это страх одиночества, желание любой ценой окружить себя людьми, какими угодно, только чтобы были.

Давайте дальше сами. За этим столом вы сидели, когда лепетали в трубку мольбы и извинения? В эту трубку лепетали? Швыряем телефон в стену, уничтожаем стол. Можно лупить по нему стулом — ведь и стул тоже свидетель ваших бесконечных унижений. Пока не останутся щепки. Этими шторами вы стыдливо загораживаетесь от мира? В клочья шторы.

Вы думаете, что я шучу? А я ведь уже сижу среди обломков и неплохо себя чувствую, а впереди еще столько всего. Вот эта кровать — я уж рассказывать не буду, если хотите, можете пофантазировать, а лучше припомните-ка, что у вас самих связано с кроватью, — и вперед.

А вот вешалка в коридоре — это как раз мой стыд: я же обещал, что мы до него дойдем. Она увешана одеждой так, что не видно стены: как будто одеждой я хочу прикрыть собственную незначительность, как будто в новом красивом пальто я стану лучше, и меня, может быть, примут за своего, за хорошо одетого удачливого спокойного человека, как будто енотовая шапка дополнит мою голову, такую умную, — прости меня, енот, бедный мой, пушистый зверь! — и тогда наконец внутреннее содержание моей головы привлечет кого-то. Как будто я стану красивее; то есть без одежды я, значит, недостаточно красив, и мне все время надо чем-то маскировать свое уродство, чем-то действительно красивым, добротным, из тонкой английской шерсти — и тогда будет не стыдно. Я и вешалку эту купил, когда старая перестала вмещать свидетельства моего стыда. Но теперь — прощай! Я срываю одежду, ломаю вешалку, одежду — под ножницы. Режьте и вы, не жалейте — если жалеть, то зачем вообще всё?

Я думаю, вы уже поняли принцип, и в комнате скоро ничего не останется. Идите на кухню — там одна посуда чего стоит! Рюмки, тарелки, ложечки-хуежечки, вилочки-хуилочки — всё, чтобы жрать красиво. Самим не противно? Как будто еда от этого станет вкуснее. Впрочем, я вам не навязываю своих ассоциаций, я уверен, что у вас в душе адок почище моего, так что вы справитесь. К концу задания ваша квартира будет готова к съемкам постапокалиптического малобюджетного кино — кстати, почему бы и нет? Но главное — внутри вас не останется ничего лишнего, надо будет только прибраться, как в квартире, так и в душе: вытащить обломки и обрывки на помойку, подмести пол (вы же не сломали швабру? Или она тоже была свидетелем ваших унижений? Тогда купите веник) и протереть его влажной тряпкой. Ничего лишнего нет. Ни-че-го. Вот теперь старый мир разрушен до основанья, и наступает благословенное «а затем».

Если вы живете не один, делайте все это, когда дома никого нет. Если дома всегда кто-то есть, делайте это тихо — иначе вам просто не позволят, и будет обидно выбыть из-за непонимающих родственников. Если вы на съемной квартире, не страшно — когда у вас будут деньги, вы купите хозяину все новое, а лучше подарите ему «Квартал», и он тогда слова вам не скажет.

Сегодня можно не отжиматься.

10 октября

Дорогие друзья, товарищи, братья и сестры! Что-то пошло не так, совсем-совсем не так. Собственно, я это чувствовал, и вы чувствовали. Не так и не туда. Мы не виноваты, но просто мир оказался в какой-то момент сильнее. Мы всё делали правильно, но перестали быть совместимы с обстановкой. Я же предупреждал. Нам надо бежать.

Не совсем, не окончательно — мы, может, потом вернемся. Но, оказывается, в каждом прохождении «Квартала» рано или поздно наступает момент, когда надо бежать. Если такого момента не наступает, мы проходим неправильно, половинчато.

Короче, надо бежать.

Сегодня бежать еще нельзя, а то они почувствуют, что мы всё поняли. У них все главное запланировано на послезавтра. А послезавтра нас здесь уже нет.

Билет на поезд купим в последний момент. Намечаем маршрут. Ехать надо к морю. Почему? А помните слово, которое мы составляли из двух англоязычных имен? Это была подсказка. Я знал, что к морю. Только в море можно сейчас спастись, только оно примет в себя весь заряд счастья и общей ненависти, который мы в себе несем. Даже если в городе есть море, нам надо уехать к другому морю. Я поеду к Черному, а вы как знаете. Но мы уезжаем к морю. Вырабатываем маршрут. Ровно в полночь едем на вокзал, в круглосуточную кассу. В полночь они нас не видят.

Покупаем билет.

11 октября

Отпрашиваемся с работы. А они не отпускают. Они говорят, вы и так в последнее время…

Что я в последнее время?

Отводят глаза.

Часто пропускаете, и вообще на вас жалуются.

Кто жалуется?

Ученики. Коллеги. Мастер цеха. Нужное подчеркнуть. Они говорят, что вы не тем заняты, не прислушиваетесь к доброжелательной критике, недостаточно сосредоточены. Вообще вас не узнать.

Показываете диплом о прохождении «Квартала».

А что это у вас за результат?

Нормальный результат. Хороший, высокий результат.

Нет, мы не можем вас отпустить. Или увольняйтесь.

Я могу уволиться, но вам будет хуже. У меня скоро будет такой прилив сил и вообще такая удача, что более ценного работника у вас здесь не будет.

Все это очень хорошо, но вам надо решать: или вы уезжаете, и тогда мы расстаемся, или вы продолжаете работать, и тогда ваша удача, или что у вас там, приходит к вам сюда.

Но я должен уехать, поймите. Всего на несколько дней.

Я все вам сказала, мы не можем позволить себе долгих дискуссий, здесь люди работают, а не дискутируют.

Хорошо, пускай они работают без меня.

Это худший вариант. Но есть другой.

Есть вариант, при котором отпускают. И это как-то даже обидно.

Совсем мы им не нужны.

Собираемся. То есть как собираемся? Вещей с собой не берем. Семье ничего не объясняем. Командировка. Врем что хотим.

Кое-что надо объяснить только в одном случае: если мы не женаты, но есть девушка (или не замужем, но есть юноша), который(ая) нам важен(на), которого(ую) жаль бросить просто так.

Звоним.

Скажи, если бы я вдруг исчез(ла) совсем, ты бы заметил(а)?

Он(а) думает, что мы шутим.

Ну хорошо, а если на три дня?

(Что случилось?)

Понимаешь, мне надо срочно исчезнуть. Лечь на дно. Не задавай вопросов.

(Мы можем поехать вместе?)

Мы никуда не можем поехать вместе, и вообще я никуда не еду. Просто пойми и три дня не рыпайся. Это как с лягушачьей кожей. Не жги лягушачью кожу, и всё будет как надо.

(Устал(а) я от всех этих загадок.)

Ну и отлично.

(Да погоди!)

Не надо годить. Устал(а), я все понимаю. Я тоже устал(а).

(Нет, но ты можешь хотя бы объяснить…)

Потом-потом. Всё. Пока.

Отрубаемся.

Если честно, так даже лучше. Теперь вам понятно, чего нам не хватало?

Рвать, рвать.

12 октября

Ну вот, едем.

Едем-едем-едем, никто нас не догонит. Никто в принципе не должен нас догнать. Ведь мы, см. выше, никому ничего не говорили.

Плацкарта — прекрасно. Конечно, носки. Даже, можно сказать, НОСКИ. Но зато полная безопасность, никто за нами сюда не последует, дураков нет. На всякий случай мы пристально осматриваемся. Проходим вагон из конца в конец. Полиция. Это не за нами? Нет, не смотрят. А вон тот, с бородой? Он смотрит. Но он не за нами. Сейчас начнет жрать. Точно не за нами. Берем стакан чаю. Должны дать. Возвращаемся на свою полку и слушаем разговор.

РАЗГОВОР ПЕРВЫЙ

— Поезд пять минут всего стоял. Он был еще теплый. То есть он, значит, умер ровно в эти пять минут. Но я ничего не подавала никуда, никаких исков. Проводник скорую вызвал, скорая приехала, а они уже уехали. Его оставили прямо там. Прямо на станции оставили. Багаж оставили, всё. Я к машинисту потом подошла. Я говорю: если вы знали, то как вы смели?! А он говорит: если я знал, то что? Я должен был дальше его везти? Я говорю: но вы же видели. Ночь, пустая станция. Он говорит: что, я должен был ждать? Я говорю: не знаю, что вы были должны. Но так же нельзя, что один на перроне лежит и скорую ждет. Вы, может, если бы не выложили, то он бы жил. Но я не стала подавать, ничего. Уже чего подавать? И мать моя потом тоже говорит: если бы ты подала, его бы пинком под зад и к чертовой матери. (Смеется.) Но не вернешь же, верно? Что подавать? И вся моя жизнь была такая. Потом этот приехал, говорит: я освободился. Я говорю: и что, если ты освободился? Я должна теперь с тобой халабуду танцевать? Карамболина-карамболета? Ты всё знал, ты знал, куда ехал. Тут после тебя такое осталось, что трое разгребали. Будем здоровы. Он говорит: но ведь трактор же был отдельно! Я говорю: что трактор? Что мне твой трактор? Ты не за трактор попал, а ты за то попал, что человеческое отношение надо иметь! Но я не подавала, ни тогда не подавала, ни потом. Он уехал тогда в Туру, там женщина была у него в Туре. Нижняя Тура, жопа мира. Но если ты мне скажешь — вот я тебя не знаю, но я вижу, что ты человек, я всегда вижу, когда человек, и если ты мне скажешь — пойди за мной на край света! — то я скажу тебе: нет. Я ни туда не пойду и ни сюда. Я и машинисту так сказала: я никуда не пойду. Гора Магомету делает что? Она говорит ему: я никуда не пойду. И вся жизнь моя такая была. Нижняя жопа мира.