Киран подхватил Уэскотта под руку и с неожиданной силой поставил его на ноги.
Потирая разбитый затылок, Саймон в удивлении обратился к призраку:
— Черт возьми, ты откуда здесь взялся?
— Из Шотландии, — бросил в ответ Киран. — А до этого, если верить моей матери, меня и на свете не было.
— А как ты меня нашел? Киран пожал плечами:
— По правде, говоря, это было нетрудно. Нам было достаточно пройтись по всем борделям, пабам и притонам Лондона. Хотя для нас с ребятами такие испытания не слишком привычны.
Когда перед ними в дверь выскользнул веснушчатый паренек в грязной накидке, Саймон сообразил, что Киран пришел не один. Не менее дюжины мужчин из клана Кинкейдов проникли в клуб и охотно поучаствовали в потасовке.
— Слышал, что Катриона выставила тебя за дверь. — Киран неодобрительно покачал головой. — Поначалу мне показалось, что она сумасшедшая. Но теперь я вижу, что это ты, Уэскотт, полный дурак. Потерять такую девушку!
Саймон поправил шейный платок.
— Ты лучше на себя посмотри. У тебя тоже хватило дурости бросить ее.
— Я это и сам знаю. Именно поэтому мы и явились сюда. Мы решили позвать ее обратно.
Горцы многозначительно посмотрели друг на друга, понимая, что у них есть общие интересы.
— Я раньше относился к Катрионе как к сестре, по крайней мере, двоюродной. Но если она тебе не нужна, — небрежно добавил Киран, — я бы попробовал сделать ей предложение выйти за меня.
Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Саймон схватил Кирана за одежду и оттолкнул к стене. Губы горца искривились в ухмылке.
— Я всегда говорил, что хорошо бы иметь сестру.
Глава 21
— Если вы здесь подождете, я сообщу вашему отцу о вашем визите, — сухо произнес пожилой дворецкий, всем видом демонстрируя враждебное отношение к гостю.
— Благодарю, — важно отозвался Саймон. — Постараюсь ничего не украсть.
Слуга окинул его испепеляющим взглядом и удалился из комнаты, шаркая ногами. Не в силах побороть ребяческую привычку, Саймон высунул язык вслед уходящему старику.
Он вздохнул, зная, что придется ждать так долго, что за это время можно было бы при желании основательно ограбить дом отца. Герцог имел обыкновение заставлять ожидать всех, кто был ниже его по положению. Вероятно, полагал такую привычку важной привилегией своего титула.
Дворецкий удивился бы, узнав, что посетитель мечтает вовсе не о том, как бы стащить серебряные щипцы для снятия нагара со свечей. Больше всего Саймону хотелось в эту минуту броситься к двери и убежать как можно дальше отсюда. После похорон брата он надеялся, что никогда в жизни больше не переступит порог отцовского дома. Саймон не умел ублажать отца ценой собственной гордости и всегда предпочитал получать порку, которую герцог поручал кому-нибудь из крепких на руку слуг.
Заложив руки за спину, Уэскотт в задумчивости стал расхаживать по комнате. Прошло много лет с тех пор, как его в последний раз допустили в библиотеку, святая святых отца.
Ничего не изменилось здесь с тех пор. Это была роскошная восьмиугольная комната, где пол сверкал изумительным, розовым мрамором, привезенным из Италии. В центре комнаты красовался дорогой обюссонский ковер, который слуги ежедневно выбивали во дворе. Да и на предметах искусства или мраморных бюстах, с гордостью расставленных по всей библиотеке, невозможно было отыскать ни одной пылинки. Меньше всего внимания в этой комнате уделяли книгам, расставленным на полках из красного дерева.
Главным в библиотеке по-прежнему оставался массивный стол герцога. Именно здесь с равным усердием вершились все вопросы дисциплины и наказания. Саймона по разным причинам частенько приводили в библиотеку — почитать нравоучение, побранить, устроить суровое наказание за провинность. А иногда и для того, чтобы побить озорника палкой, когда герцог терял всякое терпение. По правде, говоря, только в такие минуты отец и обращал внимание на Саймона. Поскольку незаконнорожденный сын отличался плохим поведением, герцог не мог совершенно игнорировать его существование. Но ему не хотелось лично наказывать Саймона, и такую экзекуцию выполнял кто-нибудь из слуг.
Над каминной полкой висел огромный портрет Ричарда в позолоченной раме. Сводный брат Уэскотта был изображен элегантным молодым человеком в военной форме алого цвета. Саймон не сомневался, что во всем доме не нашлось бы ни одного его собственного изображения, даже малюсенькой миниатюры, завалявшейся в каком-нибудь углу книжной полки.
Несмотря на мелочную и безосновательную ревность со стороны Ричарда, Саймон всегда хорошо относился к брату. Ричард был старше, сильнее, и отец души в нем не чаял. Однако, всмотревшись в портрет, Саймон поморщился. Создавалось такое впечатление, что брата он видит впервые в жизни. Почему-то Саймон никогда не обращал внимания на покатые плечи Ричарда, безвольный подбородок, едва заметные признаки жестокости характера в светло-карих глазах.
— Замечательное сходство, не так ли? — донесся откуда-то сзади голос отца.
— Несомненно. Кажется даже, что он сейчас замахнется и даст мне по уху.
Саймон повернулся к герцогу. Хотя они не виделись всего около трех лет, его поразило, как сильно постарел отец за это время. Его некогда пышная шевелюра седых волос заметно поредела на лбу и на макушке. Подагра, должно быть, мучила герцога сильнее прежнего, так как он опирался на трость и прихрамывал, подходя к своему столу.
— Надеюсь, наш разговор не будет долгим, — перешел к делу отец, опускаясь в огромное кресло, напоминавшее трон. В былые годы это кресло придавало герцогу величественный вид. Теперь же эффект был совсем иной — отец, казалось, уменьшился в росте. — Полагаю, ты пришел просить денег, чтобы расквитаться с каким-то особенно докучливым кредитором или очередной забеременевшей девкой. Я надеялся, что краткое заточение в Ньюгейтской тюрьме пойдет тебе только на пользу. Укрепит характер и выбьет дурь из твоей головы. Однако потом до меня дошли слухи о твоем бегстве с какой-то полоумной шотландской девчонкой. Нисколько не удивлен, что это безрассудство закончилось неудачей. Всем известно, что шотландцы — народ аморальный и ненадежный.
Герцог открыл ящик стола и вытащил обитую кожей шкатулку. Приподняв крышку, он спросил:
— Так сколько тебе нужно? Сто фунтов? Или пятьсот? Саймон протянул руку и мягким, но решительным движением закрыл шкатулку.
— Мне не нужны твои деньги. Ты прекрасно знаешь, что я ни разу не просил у тебя даже фартинга. Я всегда сам решал свои проблемы.