Читать интересную книгу Дурная компания - Александр Торин

— Чистосердечное признание облегчит вашу участь! Лучше признайся, что спер, — хихикнул я, — ребенку для игрушек, крутить вместо волчка.

— Да чушь это! — доцент явно обиделся. — Украсть их никто не мог, они, кроме нашей компании, никому не нужны, да и не подходят. Эти шпиндели специально для Пусика одна фирма выпускает. И применения им нет никакого, разве что на металлолом. И, главное, что и потеряться они не могли — ведь мы каждого из них неделями ждем, а когда их привозят, сразу же как драгоценность на руках несем и на основании закрепляем. У нас же очередь машин на установку шпинделей стоит, кто же их в такой ситуации терять или переть будет?

— Так как же их тогда недосчитались?

— Наверняка ошибка в ведомости вышла, приписали где-нибудь в заказе лишний нуль или запятую не там поставили…

— А Ефиму это пробовали объяснять? — с удивлением спросил я.

— Да Леонид пытался, а он слушать не хочет. Орет, что все вокруг воры и подставками кидается. Он, — и доцент совсем понизил голос, — говорят, успокаивающие таблетки бросил пить. Да еще и сахар в крови подскочил, и на улице жарко, все один к одному. И за что это нам такое мучение…

Компания Пусика начинала напоминать разворошенное палкой осиное гнездо. Люди ходили испуганные, втянув головы в плечи, боясь глядеть в глаза друг другу, а особенно начальству. Леонид с подозрительным и многозначительным видом бегал по коридорам и комнатам, пытаясь выведать у сотрудников, кто и когда видел последние шпинделя и не выносил ли кто-нибудь из здания какие-либо предметы, завернутые в газету. Почему именно в газету, никто не понимал, но слова этого, небрежно оброненного президентом, все боялись как огня. В ближайший обеденный перерыв Борис оказался единственным, купившим очередной номер «Литтл Три Ньюз». Он с каменным лицом шуршал большими бумажными страницами, заполненными политическими страстями и рекламой, нагоняя какой-то мистический ужас на Пусиковский коллектив.

Ефим, сидя в своем кабинете, производил самостоятельное расследование, каждые десять минут взрываясь и проводя обобщения, наводившие на мысли о том, что пропавшие шпинделя являются первым звеном в цепи наступающих катастроф и тем самым являют собой симптом зловещий и поучительный. От него вываливались один за другим Борис, Андрей, пожилая, занимающаяся растущей горой бумаг женщина с сумасшедшими глазами, попавшийся под руку президенту чернявый бывший завлаб и уж совсем непонятно почему вице-президент огромной корпорации с золотыми запонками и блестящим кожаным чемоданом. Последний, видимо, из вежливости, не перебивал Ефима, покорно выслушивая поучительную историю о пропавших деталях, но, выйдя из кабинета, сильно покраснел, долго шептался с секретаршей и недоуменно моргал глазами, каждую секунду поправляя сбивающийся на сторону галстук.

Команда собралась на свое собственное мини-совещание, заняв для этой цели опустевший кафетерий.

— Проблема серьезная, господа! — Борис был мрачен, и в то же время лицо его освещала злорадная ухмылка, как будто наконец сбылись его мрачные предвидения, от которых до сих пор окружающим удалось отмахиваться. — Теперь вы видите, к чему нас привели академик и его кодло!

— Борис, Борис, — Леонид страдальчески поморщился. — Погоди ты, надо разобраться, кто их мог украсть.

— Господа, — Борис презрительно посмотрел на Леонида, — я наводил справки в Москве, я же вам рассказывал! Академик этот — элементарный махинатор и жулик. Он в России разворовал половину Института, а когда его оттуда вышибли поганой метлой, удрал сюда и продолжает свои делишки. Это же как дважды два. Жалко, что его в Москве посадить не успели. У нас же с недавнего времени начали происходить странные вещи. Крадут буквально все, ручки, бумагу, скрепки, липкую ленту, даже метки с надписью «Пусик». Не успеваем заказывать, как на следующий день все унесли!

— Борис, погоди. — Леонид покачал головой. — К сожалению, не так все просто. Шпиндели по-видимому начали пропадать больше двух месяцев назад, когда академика здесь еще не было.

— Был или не был, господа, я чувствую, что он в этом замешан! — Борис нахмурил брови. — У него могли быть и сообщники. Эдик, например, почему он неожиданно сюда приехал? Строит из себя идиота, а на самом деле присматривается по сторонам, ищет, что плохо лежит…

— Эдик мудак! — презрительно бросил Леонид. — Он до такого не додумается, мозгов не хватит. Я, Борис, больше склонен думать, что это наши русские, со сборки.

— Надо подумать, — Борис хищно оскалился, и глаза его загорелись недобрым огоньком. — Среди них много нечистоплотных людей, кто мог бы такое сделать? Тот из них, кто больше всего озлоблен на компанию, считает себя неудачником, получает мало. Да почти что каждый, у нас же одни бывшие профессора и доценты!

— Они люди жадные. — Леонид задумался. — Денег получают, прямо скажем, немного. Надо бы предложить Ефиму назначить премию за информацию о шпинделях. Наверняка в этой шайке кто-нибудь мог видеть, как их крали. Например, обратил внимание, что у соседа под столом газетный сверток лежит. Почему нет?

— К академику ниточки тянутся, помяните мое слово! — Борис, казалось, светился изнутри идейной убежденностью. — А с премией идея неплохая, на нее люди накинутся, как мухи на мед.

Слухи о премии распространились быстро, и я заметил, что бывшие советские специалисты еще больше втянули головы в плечи и, идя по коридору, старались не вращать головой, упершись взглядом в носки собственных туфель.

Проходя мимо центрального входа, я вдруг увидел, что дверь в компанию открыта настежь и в стоящий около входа грузовик несколько человек таскают картонные коробки с оборудованием.

— Вот так, на глазах у всех шпиндели прут! — пошутил я и тут же пожалел о необдуманной фразе. Пожилой бывший советский изобретатель с курчавой шевелюрой вздрогнул и укоризненно посмотрел на меня.

— Шучу, шучу! Да не смотрите вы на меня волком, — взмолился я, чувствуя неловкость. — Давайте я вам помогу.

— Вам, молодой человек, как я вижу, смешно. — укоризненно сказал он,

— А я, к вашему сведению, не пер никаких шпинделей. И вообще никогда в жизни ничего чужого не брал! — чувство юмора явно оставило его.

На следующее утро в компании произошло выходящее из ряда вон событие. Придя рано утром в кафетерий и запихивая в холодильник пакет с завтраком, я неожиданно заметил на стене странный листок. Листок этот висел между большим плакатом, обучающим работников компании правилам оказания неотложной медицинской помощи и другим плакатом поменьше, извещающим сотрудников о том, что любая дискриминация при приеме на работу, будь то по религиозным, расовым соображениям или просто по причине беременности, является нарушением закона.

Я подошел поближе. Листок оказался увеличенной ксерокопией карикатуры, вырезанной из какой-нибудь местной газетенки. На нем был изображен ковбой в широкой соломенной шляпе с дымящимся револьвером в руке, который с интересом смотрел под хвост лошадке, сделавшей подле себя на земле навозную кучу. В кучке испражнений художником были нарисованы какие-то чужеродные предметы, испускавшие свет, неумело изображенный толстыми штриховыми линиями, исходившими прямо из навоза. Чуть поодаль на земле лежал труп с распростертыми руками. Подпись под карикатурой гласила: «Билл, если бы я вовремя покопался в дерьме, я бы понял, что ты не крал мои золотые слитки!». К навозной куче была синей шариковой ручкой неровно проведена большая стрелка, над которой почему-то было нервно написано: «Pusik».

Полюбовавшись работой народного гения и преодолев возникший на секунду гадкий порыв сорвать листок и избежать тем самым неизбежного скандала, я хихикнул и ретировался, пустив события на самотек. Результаты не заставили себя долго ждать: расчет неведомого художника был точен. Все приезжающие в компанию сотрудники с утра заходили в кафетерий, загружая холодильник принесенной снедью. Начальство обычно избегало этого маршрута, так как пакетик с сосисками или котлетками, переложенный такими же пакетиками низшего звена, невольно принижал значимость и выделенность руководящей элиты.

Через полчаса компания начала слегка шушукаться.

— А ты видел? — шепотом спрашивали друг у друга люди, тщательно скрывая улыбку.

Леонид с решительным видом пулей промчался в кафетерий. За ним туда широкими шагами бежал Борис, сзади торопливо размахивая руками и сопя, шел Андрей.

— Дерьмо! — прошипел Леонид. — Это же надо такую гадость нарисовать!

— Он сорвал со стены листок и с омерзением начал рвать его на мелкие кусочки торопливыми движениями, как будто кто-то еще мог выхватить рисунок у него из рук и успеть его рассмотреть, сделав соответствующие выводы. Леонид сложил листок пополам, рванул его посередине, затем сложил четыре четвертинки вместе и снова разорвал их пополам, продолжая этот процесс до тех пор, пока в мусорную корзину не посыпался дождь мелких бумажных обрывков.