– А как же Светлана Никитична? – прикинулась я чайником.
– А какое нам дело до Светланы Никитичны? – Рюмки в руках шефа недовольно дрогнули. – Судя по тому, какие недостачи в отчетах сумела обнаружить комиссия, она успела обеспечить себе весьма достойную старость за наш счет. Так не будем же мешать человеку. Я, разумеется, проведу работу по возвращению долгов, но, учитывая то, как красиво и ловко Светлана все провернула, а также приличный стаж работы на благо нашей фирмы, я смягчу и свои претензии, и последующее наказание. Не удивляйтесь, Дашенька, просто я очень добрый человек. Так что вы ответите на мое предложение?
Первым делом я встала и отошла к окну, изобразив, что пребываю в глубокой задумчивости и безмерном удивлении от услышанных новостей. На самом же деле искала пути к отступлению и действительно размышляла над словами шефа. Только совсем в другом ключе, чем предполагал Сан Саныч.
Начнем с того, что в сказку, рассказанную шефом о его заместителе, я не поверила. Во-первых, образ Светланы Никитичны, приятной во всех отношениях женщины возраста пятидесяти четырех лет, всегда подтянутой, с аккуратной прической, неизменно добрыми глазами и приятным мелодичным голосом, никак не вязался в моем представлении с лживой, расчетливой особой, способной нарочно плести интриги и подделывать отчеты за компанию с главным бухгалтером. Поскольку без участия последней сей процесс, понятно, невыполним.
Скорее это наш Сан Саныч прокололся в документах, а козлом отпущения, точнее – козой, как всегда, назначили самого подходящего на эту роль сотрудника. Ведь проще всего обвинить интеллигентного человека, который вряд ли ввяжется в судебные распри, чтобы доказать свою невиновность.
А во-вторых, вполне возможно, что никаких проблем с документами на самом деле не существует и рассказ Сан Саныча всего лишь лапша, предназначенная для моих ушей. В смысле – морковка перед носом. Глядишь, соглашусь на повышение, а потом буду должна шефу по самое… неприличное. И будет шеф «кормить» меня этой морковкой, как дуру, покушаясь на мое, столь вожделенное для него, тело.
Ну и, в-третьих, даже если я сейчас выдвину ультиматум – мол, сначала должность, а потом, соответственно, и доступ к телу Сан Санычу ничего не будет стоить уволить милейшую Светлану Никитичну хоть через пять минут – из-за моей прихоти. А дальше я все равно должна буду уступить похоти этого зарвавшегося самца. В общем, вот он, тот самый песец, который всегда подкрадывается незаметно. Страшный, надо сказать, зверь.
Ну что же…
– Сожалею, Александр Александрович, – недрогнувшим голосом произнесла я, оборачиваясь к шефу и глядя на него в упор. – Но я считаю, что предложенная вами должность мне не по силам. Большое спасибо за оказанное доверие, но моих знаний и умений явно недостаточно для того, чтобы стать вашим заместителем.
Глава 15
Шеф побагровел, поставил рюмки на стол, встал и мрачно поинтересовался:
– И долго ты еще собираешься выпендриваться?
«О! Нецензурщина пошла»! – внутренне восхитилась я, понимая, что разговор пошел по-крупному, а значит, мои дни в этой фирме сочтены. От понимания стало тоскливо, но отвлекаться на лирику в данный момент было недопустимо.
– Не думала, что вам настолько важно видеть мою персону на месте вашего заместителя, – попробовала я еще раз договориться по-хорошему.
Но шеф, видимо, договариваться не хотел. Он хотел послушания, четкого и беспрекословного.
– На месте? – злобно зашипел он, приближаясь ко мне. – Да место бабы всегда одно – в койке! И если думаешь, что ты здесь самая незаменимая, то с завтрашнего дня на твое место придут десятки согласных! Так что подумай, стоит ли дарить свою вполне хорошую зарплату кому-то другому по причине своего ослиного упрямства? Причем совершенно бестолкового упрямства. Тебе ведь не пятнадцать лет, чтобы блюсти невинность!
Глядя на брызгающее слюной нечто, стоявшее напротив меня, раскрасневшееся от похоти и злобы, я вдруг резко ощутила отвращение. Отвращение к миру, так гадко устроенному, отвращение к похотливым засранцам, ломающим карьеры и жизни объектам своей похоти, и, наконец, отвращение к самой себе за беспомощность в предотвращении подобной ситуации.
«Придется искать другое место работы», – подумала я про себя. А вслух сказала:
– Да, вы правы, мне не пятнадцать, и невинность уже не мой конек. Но вот совесть и порядочность не имеют возраста, а потому я не собираюсь пресмыкаться перед каждым ничтожеством, возомнившим себя пупом земли и писаным красавцем. Пусть вам льстят молодые дурочки, которых за глаза выворачивает от вас наизнанку. Но, впрочем, соглашусь – продвижение по карьерной лестнице и новенькая иномарка вполне подходят на роль идеального средства от тошноты!
Высказавшись, я сайгаком понеслась к двери, стремясь оказаться как можно дальше от разъяренного шефа к тому моменту, когда он отойдет от столбняка, вызванного моей речью. Сейчас он хватал воздух открытым ртом, подобно рыбе, выброшенной на берег, и был относительно безопасен.
Эх, хорошо бы еще успеть трудовую книжку забрать…
– Даш, ты телефон забыла! – Элка протянула мне уже бесполезную «Нокию». – Что случилось?
– Эль, держись. – Я серьезно посмотрела на подругу. – Случилось то, что рано или поздно должно было случиться. С сегодняшнего дня я здесь больше не работаю. Сейчас бегу в бухгалтерию, а все подробности расскажу вечером. Все, пока!
– Какое «пока»! – вскинулась Элка. – Я с тобой!
– Эль, ты лучше работай, а то у кого я буду деньги занимать до тех пор, пока не устроюсь на другую работу? – Я подмигнула ошарашенной подруге и выскочила из офиса.
Последние дни сентября радовали теплом. Я нарочно сошла остановкой раньше, чтобы прогуляться. Чувствовать себя безработной было довольно непривычно: с одной стороны, тоскливо, а с другой – почему-то весело. И забрать трудовую книжку не составило труда. Как ни странно, Сан Саныч беспрекословно подписал мое заявление по собственному желанию, даже не пискнув насчет двухнедельной отработки. Возможно, потому, что на подпись документы носила не я, а бухгалтер. А возможно, просто побоялся, что я устрою напоследок скандал. При всей своей наглости открытых конфликтов шеф старался избегать. В общем, какими бы ни были причины, все обошлось без проблем. Спасибо и на этом.
Удручало лишь одно: теперь мы с Элкой не будем бежать по утрам в одном и том же направлении, не увидимся в обед и не будем возвращаться вдвоем домой по вечерам. А насчет денег – это я слукавила. С заначкой «на черный день» все было в порядке, просто другого предлога, способного остановить подругу, я в тот момент не придумала. Элка же и глазом не моргнет – напишет заявление следом за мной просто из солидарности, ну и, разумеется, по дружбе. Допустить это с моей стороны было бы нечестно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});