Ха-ха!
— И почему же? — мило интересуюсь я.
— Ты не станешь женой Нрого, — спокойно ответил папандр и добавил: — Никогда! К сожалению, твоя невинность досталась хассару Шаега… — Отец запнулся. — Мне жаль. Жаль, что ты была вынуждена испытать это. Жаль, что во времена, когда я нуждался в помощи, лишь Нрого стал моим союзником, выдвинув это требование. И мне жаль, что хассара Эталин попыталась увеличить твои повреждения, она будет наказана.
Молчу, просто молча смотрю на папика, потом не выдерживаю:
— А мне жаль, что ты просто не оставил меня с мамой в покое!
Отец устало покачал головой и тихо ответил:
— У тебя двадцать шесть братьев. Преступление Киары — позор клана МакВаррас. После моей смерти ее жизнь не составила бы и нескольких месяцев. А ты слишком ценна, чтобы остаться вне Иристана. Такие, как ты, Киран, — предмет сражений. Переходящий приз. Понимаешь?
— Я уже ничего не понимаю, — растерянно призналась отцу.
Великий воин сдержанно улыбнулся и, понизив голос, поведал:
— Я догадался, к чему стремилась твоя мать, приказав разделить ложе с Нрого.
После этих слов я так и застыла.
Хассар продолжил:
— Не согласен с ее планом, и, к сожалению, не успел пресечь вовремя. Даже мысли не допустил, что она прикажет тебе лечь с Нрого, а зря. Сейчас ты в статусе обещанной невесты, Киран. Ты уже не принадлежишь клану МакВаррас, но еще не принадлежишь клану МакДрагар. Зная Киару, я более чем уверен, что она уже вылетела за тобой, планируя увезти и скрыть среди сотен планет содружества. А так как у тебя сейчас особый статус, у твоих братьев не будет права преследовать тебя и Киару после моей смерти. Нрого же не посмеет опозорить себя признанием в любви к женщине и также не предпримет попытки догнать и вернуть. Хороший план.
После сей тирады на меня направили очень внимательный взгляд. Я же не менее внимательно смотрю на отче и не понимаю — чего папандр от меня вообще ждет сейчас? Признания в том, что именно так мы и планировали? Да это то же самое, что сказать: «Да-да, был заговор, был, виновна, чего там с наказанием?» Но признаваться глупо, и я этого делать не собиралась. Посему просто молча взирала на отца, стараясь не проявлять эмоций. Только смотрю и жду, что там будет дальше.
А дальше было вот что…
— Каждый раз, когда я вижу тебя, вспоминаю о том, что потерял, о собственной слабости… Мне казалось, что боль ушла. Но вот ты смотришь на меня зелеными глазами Киары, и эта боль рвет изнутри.
Хассар встал, направился к двери и, уже взявшись за ручку, повелительно приказал:
— План Киары хорош, но нежизнеспособен. Отныне тебе запрещено покидать пределы собственных покоев. Ваши встречи с Нрого я запретил, и эйтна-хассаш приняла мои доводы. Нрого проиграл.
Моей реакцией на данную тираду было лишь молчание. Настороженно проводила отца взглядом и дождалась, пока закроет дверь. Закрыл.
Сходила в ванную, вымыла обслюнявленную Икасиком расческу, вернулась, села у окна и начала думать над ситуацией, перерастающей в ситуевину… Поняла страшное — думать почему-то получалось исключительно о некоторых синеглазых. То есть я пытаюсь об отце, Нрого, проблеме, маме, а в голове крутится: «Я нашел тебя»…
Так, я сейчас успокою все свои бунтующие гормоны, напомню им, коварным, о последствиях незащищенного секса с первыми встречными и буду думать над проблемой!
«Я нашел тебя», — снова пронеслось в голове.
Откровенно психанув, зашвырнула расческу в распахнутое окно… где-то в отдалении послышалось: «Э-э-э!»
— Верни обратно! — рявкнула злая на весь мужской род я.
В следующее мгновение нечто сверкающее пронеслось над моей головой! Нет, в меня не целились, но напутали конкретно!
— Ох ты ж атом нестабильный, — прошептала я, глядя на мою собственную расческу, воткнувшуюся в противоположную окну стену. — Варвар неотесанный, чуть не убил! И расческу сломал!
Это я уже проорала все в то же распахнутое окно, и орала я во всю мощь своего излечившегося горла.
Ну а после пошла вытаскивать покалеченный предмет туалета. Сначала подтащила стул к стенке, потом ловко забралась на спинку и, балансируя на оной, начала освобождать расческу из плена.
И вот я вся в процессе, хотя, по сути, зря я это делала, все равно расческе уже ничего не поможет, и тут открывается дверь. Вот как она открылась, я слышала, но понять не могла, кто вошел, ровно до тех пор, пока сильные руки не обхватили меня за талию, дернули, вынудив выпустить вмурованную в стену расческу, после чего меня осторожно опустили на пол.
— Тебе принесут… другую щетку для волос, — прошипел злой папандр.
Посмотрела на него, потом на дверь, у которой стоял воин с синяком на скуле… у синяка характерные зубчики просматривались, идеально повторяя рисунок, собственно, моей расчески.
— Ладно, — миролюбиво и, главное, быстро согласилась я, пока не начались разборки на тему: «По какому поводу мои личные принадлежности летают по двору».
Папандр выдернул остатки расчески из стены и вышел, воин с выражением «Я тебя запомнил, падла» тоже испарился. Я осталась, печально размышляя о жизни.
Через несколько минут в двери постучали. Что странно — Икас, совершенно спокойно воспринявший вторжение папандра, на сей раз угрожающе на дверь зарычал. Но я все равно сказала:
— Войдите!
Вошла служанка чернопоясная, с поклоном протянула мне гребень из кости, инкрустированный золотом. Икас зарычал громче. Я посмотрела на зверя, потом на побледневшую женщину, потом снова на зверя и опять на женщину.
— Слушайте, любезная, — плавным движением подхожу к двери и стремительно ее закрываю. — А давайте-ка мы сей гребень на вас испытаем!
Икас, словно понимая каждое мое слово, метнулся к женщине и мгновенно свалил ее на пол. Не слишком аккуратно. Служанка завыла, на что я нагло поинтересовалась:
— Животом маемся?
Да-да, я злая и мстительная. А дальше, стянув с ее головы этот жуткого вида покров, я дорвалась до чуть вьющихся, не особо длинных и с проседью волос. Дама подвывала и корчилась, Икас держал огромную лапу на ее груди и время от времени рычал, а я… ну не могла я издеваться над человеком и потому опробовала предмет туалета на кончиках только. Потом мы с Икасом сидели и ждали, служанка лежала и выла… Прошло десять минут, когда расчесанные пряди начали корчиться, сохнуть и в итоге осыпались!
Глядя на ошметки волос, я невесело размышляла о… мести. Достали они меня!
— Чья это расческа? — хмуро вопросила я у несчастной жертвы чужого произвола.
Женщина всхлипнула, попыталась что-то сказать и заткнулась, узрев внушительный оскал Икаса. Я решила этим ее и пугать:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});