Читать интересную книгу Обманутые иллюзии - Нора Робертс

Так что он выжидал и готовился, бесстрастно ожидая прихода девяностых. Он ухаживал и женился на Джастин Спринг, богатой наследнице владельца супермаркетов, с холеным телом и безупречным бельем. Она возглавляла все важные благотворительные общества, могла распланировать обед на пятьдесят персон, даже не моргнув глазом; к тому же, у нее было одно дополнительное преимущество - она была очень фотогенична.

Когда Сэм надел кольцо ей на палец, он понимал, что сделал еще один важный шаг. Американский народ предпочитал, чтобы его вожди были женаты. Если все правильно рассчитать, то он вступит в борьбу за сенаторское кресло уже в качестве любящего отца одного ребенка, а цветущая и благоухающая Джастин будет как раз беременна вторым и последним.

Он мечтал, что станет похож на Кеннеди - не в политике, конечно. Шли годы Рейгана. Но - своей молодостью, обаянием, хорошенькой женой и юным, очаровательным семейством.

Все должно было сработать, потому что он знал, как играть в эту игру. Сэм карабкался по лестнице, ведущей вверх, в Овальный Кабинет, медленными, рассчитанными шагами и уже преодолел половину пути.

Только одна мелкая неудача, как заноза, раздражала Сэма. Нувели. Только здесь концы не сходились с концами, только здесь остались опасные вопросы и ответы. Он хотел отомстить им по личным причинам, но должен был это сделать из сугубо профессиональных интересов. Для него и его карьеры было важным, чтобы они превратились в слабых, раздавленных людей и чтобы никто не принял всерьез всю ту злобную правду, которую они могли захотеть рассказать.

У него было достаточно времени, чтобы понаблюдать их вблизи во время круиза. Теперь, уютно расположившись в роскошном Дворце Хелмсли в Нью-Йорке в ожидании праздников и торжеств по случаю столетия Статуи Свободы, он мог спокойно обдумать свои впечатления.

Старик выглядел усталым. Сэм вспомнил быстрые, словно молния, движения его рук всего десять лет назад и решил, что Макс теряет свою сноровку. Интересным было и то, что стареющий маг проводил так много времени в поисках какого-то таинственного камня.

Сэм написал на элегантной гостиничной бумаге "философский камень" и лениво обвел кружочком. Возможно, он поручит кому-нибудь из своих людей разузнать, что это за диво.

Была там и Лили, такая же прилипчивая и грудастая, как раньше. И такая же наивная, подумал Сэм, оскалив зубы в улыбке. Он постарался как-то однажды поболтать с ней на палубе, так вот, когда он уходил, Лили хлопала его по руке и говорила, как она рада, что он употребил свою жизнь на что-то полезное.

И Роксана. Ах, Роксана. Если магия вообще существует, то здесь без нее точно не обошлось. Какое заклинание превратило худую лохматую девчонку в сногсшибательную женщину? Жалко, что у него не было возможности предпринять кое-какие шаги в этом направлении до женитьбы с Джастин. Он с удовольствием соблазнил бы ее и оттрахал бы разными способами, которые бы шокировали и оскорбили его хорошенькую, но вялую и равнодушную жену.

Но, каким заманчивым не казался бы этот план, здесь Сэм должен был вести себя крайне осторожно. Инцидент на корабле чуть не стал причиной сцены, которую общественный деятель - женатый общественный деятель - едва ли мог себе позволить.

Эти мысли напомнили ему о Люке. Вечно этот Люк. Он был ключем к семье Нувелей. Сэм мог забыть о Мышке и Леклерке так же равнодушно, как он забыл бы о слугах. Они ничего не значили. Но Люк был как чека в колесе. Раздавить его - значило пробить трещину в стене Нувелей, которую, возможно, они уже никогда не смогут залатать.

Это стало бы еще такой сладкой, его личной победой.

Интрига с Коббом развивалась не совсем так, как надеялся Сэм. Ему понадобились годы после того, как он уехал из Нового Орлеана, чтобы достичь положения, при котором он мог себе позволить нанять детективов и разузнать все о происхождении Люка.

Поиски семьи Люка стоили денег, и больших денег, но Сэм считал, что, во-первых, это было капиталовложением в будущее, во-вторых, платой за прошлое. То, что сыщики смогли обнаружить наркоманку и шлюху, которая была матерью Люка, можно назвать просто везением. Но Кобб, Кобб стал для Сэма настоящим подарком судьбы.

Сэм закрыл глаза, и воспоминания перенесли его из элегантного номера Хелмсли в промозглый портовый бар.

Там воняло рыбой и мочой, а еще дешевыми виски и табаком, которые потребляли хозяева бара. Из глубины комнаты доносился сердитый стук бильярдных шаров, а игроки, сгрудившиеся вокруг стола, бросали на него угрюмые взгляды и натирали мелом свои кии.

В конце стойки бара сидела одинокая шлюха с жадными глазами и в ожидании какого-нибудь клиента прикладывалась к "Четырем Розам". Ее взгляд скользнул по Сэму, когда он сел в уголке, тупо задержался на нем на мгновение, затем она отвернулась.

Он выбрал место в тени. Шляпа низко надвинута на глаза, мешковатое пальто скрывало даже его фигуру. В баре было довольно холодно, в окна бил зимний ветер с дождем и снегом. Но Сэм почувствовал, как от предвкушения встречи у него на коже выступил липкий горячий пот.

Он увидел, как вошел Кобб. Остановился, поправил свой ремень с тяжелой пряжкой, потом оглядел комнату. Заметив человека в углу, он кивнул и направился к стойке с нарочитой, как решил Сэм, небрежностью. Со стаканом виски в руках Кобб подошел к столу.

- У тебя есть ко мне дело? - грубо спросил он и только потом отхлебнул из стакана.

- У меня есть деловое предложение. Кобб пожал своими массивными плечами и принял скучающий вид.

- И?

- Похоже, что у нас есть общий знакомый, - к своему виски Сэм даже не прикоснулся. Он заметил со слабым отвращением, что стакан был далеко не слишком чистым. - Люк Каллахан.

В глазах Кобба блеснуло удивление, и он прищурился.

- Не могу даже сказать, знаю ли я такого.

- Давай не будем усложнять простые вещи. Ты уже много лет трахаешь мать Каллахана во все дыры. Ты жил с ними, когда он был еще мальчишкой - нечто вроде неофициального приемного отца. В то время ты занимался каким-то примитивным сводничеством и еще сунул нос в порнографию - специализируясь на детях и подростках.

Лицо Кобба налилось кровью, так что ярко проступила сеть пунцовых лопнувших капилляров.

- Не знаю, что тебе рассказал этот неблагодарный говнюк, но я хорошо обращался с ним. Кормил его, разве не так? Показал ему, что к чему.

- Ты оставил на нем свою метку, Кобб. Я сам ее видел, - Сэм усмехнулся, и Кобб заметил блеск зубов.

- Пацану нужна была дисциплина, - от волнения виски заурчало в желудке у Кобба, и он быстро глотнул еще. - Я видел его по телевизору. Большая шишка. Что-то не припомню, чтобы он отблагодарил нас со старухой за все те годы, когда мы с ним возились.

Сэм услышал в точности то, что он и надеялся услышать: обиду, горечь и зависть.

- Ты думаешь, он тебе что-то должен?

- Черт его подери, конечно, он должен! - Кобб наклонился вперед, но сквозь дым и мрачные тени уловил только смутные очертания лица Сэма. - И если он послал тебя сюда, чтобы посадить меня на цепь...

- Меня никто не посылал. Каллахан мне тоже должен. Ты можешь быть мне полезен, - Сэм сунул руку в карман и достал конверт. Быстро окинув взглядом комнату, Кобб выхватил его из руки Сэма. Его большой палец пробежал по срезу двадцати пяти потертых двадцаток.

- Что ты за это хочешь?

- Удовлетворения. Вот, что ты должен будешь сделать. Так Сэм послал своего пса в Новый Орлеан. Но шантаж оказался не настолько эффективным, как он рассчитывал, размышлял Сэм. Люк выплачивал тридцать - сорок тысяч в год без возражений. Так как Сэм точно знал, какие доходы Люк указывал в своих декларациях, пришло время закрутить гайки и приблизиться к крайнему пределу. Когда Люк вернется в Новый Орлеан, там его будет ждать обыкновенная почтовая открытка. Но на этот раз он увидит в ней десять тысяч.

Сэм подсчитал, что за несколько месяцев эти немногословные открытки полностью разорят Люка. Очень скоро ему нечем будет заплатить.

Открытка привела его в ярость. Люк смял в кулаке белый прямоугольник и швырнул его через комнату. Он ощутил ужас.

Десять тысяч долларов. Дело было не в деньгах. У него было достаточно денег, и он легко мог добыть еще большую сумму. Дело было в том, что Люк понял: Кобб не просто не собирался исчезать из его жизни, но он еще становился все жаднее и жаднее.

В следующий раз это может быть двадцать тысяч, или даже тридцать.

Пусть этот мудак идет в газеты, подумал Люк. Бульварная пресса может упиваться, сколько влезет.

"ТАИНСТВЕННОЕ ДЕТСТВО МАГИСТРА МАГИИ".

Ну, и что?

"ВЕЛИКИЙ ФОКУСНИК НАЧИНАЛ С ПРОСТИТУЦИИ".

Насрать!

"УРОДЛИВЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК НУВЛЕЙ - связь мага со своим учителем и с дочерью своего учителя".

О, Боже! Люк сжал руками голову и попытался задуматься. Он имел право на свою жизнь, будь оно все проклято. На жизнь, которую он складывал кусочек за кусочком с тех пор, как удрал из той пропитанной джином квартиры, крича от боли в спине и ужаса незнания, что они могли с ним сделать, пока он лежал без чувств.