Так они и стояли в молчании, пока солнце, давно укатившееся из зенита, пекло затылок. Вель не смел ничего сказать, ему даже в голову не приходило, что им стоило бы поторопиться, чтобы потом не блуждать в темноте, когда они выйдут из кургана. Если…
— Шестнадцать лет прошло, — голос у Селены был хриплым, словно она молчала до того весь день. — А все будто вчера было.
Велемир снова смолчал. Он ни секунды не помнил свою мать, не знал ничего даже о ее судьбе. И ему сложно было представить, как это… Что хуже: вовсе не видеть своих родителей или потерять их, будучи совсем еще ребенком?
Ведьма вдруг выпустила его руку и пошла к сосне. Опустилась на колени у рыжего, шершавого ствола и повела ладонями над землей, зашептала что-то. Сквозь высокую траву прямо навстречу ее тонким пальцам потянулись молодые побеги какого-то растения. Они вытягивались на глазах, возвышаясь над остальной травой, обрастали листьями, расцветали воздушным белым цветом, как маленькие душистые облачка.
Селена склонилась над цветами таволги, нежно оглаживая их кончиками пальцев, и Вель смотрел на это, как завороженный. Он видал ведьму разной: суровой и замкнутой, веселой и беззаботной и даже плачущей. И был причиной всех этих ее настроений, но сейчас… Просто стоял в стороне и наблюдал, потому что она позволила ему видеть себя такой. И от этого сердце жалобно сжималось где-то под ребрами, норовя спрятаться поглубже, умоляя не принуждать его видеть это, щемя и разрываясь.
Ведьма, забирающая дары.
Ведьма, повелевающая огнем.
Ведьма, творящая жизнь на могиле своей матери.
Одно из белоснежных соцветий вдруг покачнулось, сраженное тяжелой слезой, которая скатилась по нежной щеке Селены. А за ней еще одна. Велемир мысленно пнул сам себя и подошел ближе, опускаясь в траву подле ведьмы, увлекая ее к себе. И она обхватила тонкими руками его шею, зарылась носом ему в грудь, всхлипнула.
Точеные плечи мелко затряслись, замерли на рваном вдохе и задрожали снова, и наемник крепче обнял Селену, стремясь унять эту дрожь, чувствуя, как под ее лицом намокает его рубаха.
Он охранял ее от взбешенного духа, убивал ради нее, сражался с какими-то адскими тварями и лез в страшную неизвестность поперек и вопреки ее приказам, но сейчас… Вель только и мог, что быть рядом, чтобы Селена позволила себе побыть слабой, оплакать мать или даже саму себя. И ему почему-то казалось, что большего он для нее не делал прежде…
Ведьма плакала почти беззвучно, лишь иногда тихо всхлипывая, до боли утыкаясь в него, дрожа и втягивая воздух ртом, чтобы потом судорожно выдохнуть его обратно, обжигая кожу наемника даже через ткань рубахи, а таволга подле ее коленей безмятежно раскачивалась от легкого ветра, распространяя вокруг себя запах душистого меда.
***
Бугровщик мрачно взирал на них из-под насупленных бровей, пока Селена и Вель возвращались обратно к дому того странного старика. Впрочем, когда они подошли на расстояние вытянутой руки, Дмитрий только вздохнул тяжело и не стал ничего говорить, за что Велемир был ему безмерно благодарен. Припечатав обоих еще одним укоризненным взглядом, Митя обернулся к Кириллу, который как раз под уздцы выводил со двора белую кобылу.
Вороной конь наемника заметно оживился и натянул привязь, стремясь подойти ближе, но Велемир шикнул на него, пару раз щелкнул языком. Явно раздосадованный таким поворотом событий конь недовольно заржал, но поводья дергать перестал, только водил носом в сторону кобылы, жадно раздувая ноздри.
— Ты поглянь, скотина вся в хозяина, — не преминул поддеть Велемира Митя, но наемник был не в том настроении, чтоб пререкаться, а потому даже ухом не повел.
Кобыла была не седланная, да и Кирилл явно никуда не собирался, однако Селена все же спросила у него:
— Ты нам дорогу показывать будешь?
— Нет, — буркнул тот и поскреб грязными ногтями острый подбородок. — Снежка покажет.
— Кобыла? — не смог сдержать удивления Вель.
— Не простая это кобыла, — пустился в пояснения Дмитрий, осторожно поглаживая белую шерсть на лошадиной морде. — Я, конечно, раньше только слыхал про такой способ, а воочию впервые увижу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что за способ? — прищурилась Селена.
— Тайный ход в Веледар замаскирован хорошо. Среди деревьев да травы не отыщешь так просто. Вот и водят в такие места кобылу да на ее же глазах убивают жеребенка. Она потом всю свою жизнь туда дорогу безошибочно находит.
Ведьма только рот приоткрыла, почти задохнувшись от гнева. Велемир уже так хорошо выучил это выражение красивого лица, когда глаза мечут зеленые молнии, а крылья носа трепещут, раздуваясь от резкого дыхания.
Обычно следом за этим кто-то получал по шапке, но в этот раз она сдержалась. Нельзя же за такое винить ребенка, который просто дедов указ выполняет. Или бугровщика, который рассказывает подобные вещи, как ни в чем не бывало.
— Как до места дойдете, — Кириллу явно было плевать на чьи-либо нежные чувства да и на чужаков в принципе: уходят, и слава богу. — Дайте Снежке, — из-под замызганной рубахи на белый свет показался небольшой сверток. — Там хлеб с солью. Она сожрет да домой поворотит. А коли себе ее захотите оставить…
— Не захотим, не переживай, — Вель забрал у него угощение для кобылы. — Вернется твоя Снежка.
Парень кивнул, кажется, даже благодарно, быстро обнял лошадиную морду, а затем свистнул как-то длинно и затейливо, и животина двинулась вперед, постепенно ускоряясь, переходя на рысцу.
— Вам бы поспешить, — напоследок кинул Кирилл, уже взбегая на крыльцо избы. — Снежка быстро бегает.
Вель внял первым, сунул сверток с хлебом за пазуху и кинулся отвязывать вороного, когда за парнем еще дверь захлопнуться не успела. Селена и Митя подхватились чуть позже, но быстро его нагнали, и теперь все трое вереницей преследовали белую кобылу.
- Мить? - позвал наемник, нагоняя мужчину и равняясь с ним, благо широкая улица еще позволяла.
— М-м-м?
— Что за перстень ты за пазухой прячешь?
— Тебе какое дело? — насупился бугровщик.
Велемир окинул задумчивым взглядом мужчину, который уверенно держался в седле и пристально вперед смотрел, боясь упустить их необычного проводника. Вель не боялся, прекрасно зная, что легко найдет путь до следам, если потребуется, а потому продолжал изучать бугровщика. Тот оторвался все же от дороги, кинул на наемника быстрый взгляд и, не скрывая раздражения, ответил:
— Подкупить старика хотел, да не пригодилось, как видишь. А перстень я в одной из могил нашел да оставил про запас. На черный день, так сказать.
— Ясно, — протянул Велемир и решил больше не приставать с расспросами.
Белая кобыла ярким пятном маячила впереди, уводя их из деревни той же дорогой, какой они явились сюда, и наемник даже позволил себе помечтать немного, что будет дальше, когда они наконец разберутся с этим поручением Агвида. Наверное, этими мечтами он смог бы насмешить любого бога, который соблаговолил бы послушать эти смертные мысли.
Комментарий к Глава 26.
Дорогие читательницы, поздравляю вас всех с женским днем! Пусть и прошедшим. Желаю вам чудесного настроения и хороших историй, а всего остального, я не сомневаюсь, уже нажелали вам ваши близкие.
А, и это… готовьтесь морально к следующей главе! коварно потирает потные ладошки
========== Глава 27. ==========
— Так значит, — Велемир с невероятной осторожностью подбирал, кажется, каждое слово. — Твоя мать поселилась там по приказу Агвида?
Невероятное зрелище: наемник, всегда без особых раздумий ляпавший все, что придет в голову, тщательно выбирает, что сказать. Раньше, когда он еще любил на досуге уколоть меня побольнее, слова легко слетали с его языка, будто он до того всю жизнь готовился поддевать ведьму. А сейчас вон как мается. Загляденье!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Старик так поведал. Но мама рассказывала иное, что и она, и я там родились. Не знаю уж, кто из них врал.