Бригантина, особенно если изготовлена мастером, обеспечивает достойный уровень защищённости от режущего оружия, но очень плохо держит мощные стрелы и арбалетные болты, кои пробивают её в 6 случаях из 10, что есть недостаточно хороший уровень защиты. Хороший удар копьём также может отправить носителя бригантины к праотцам, поэтому уже в этом веке аристократия постепенно отказывается от бригантин и стремится обзавестись хоть какими-нибудь латными доспехами, что удаётся далеко не каждому, ибо неподъёмно дорого даже для успешных рыцарей.
И тут появляется Жанна с двумя сотнями латных доспехов миланского типа, изготовленными давным-давно на мощностях монастыря исповедника Терентия.
Металл этих лат был покрыт медью, что осуществлено гальванизацией, секрет которой хранился в самых глубоких подземельях монастыря.
Имена всех рыцарей, среди которых не было Жана де Меца и Бертрана де Пуланжи, которые, вместе с братьями Жанны, получили по комплекту из этих лат автоматически по факту своего существования, были записаны в длинный список с присвоением каждому номера.
Вечером того же дня была проведена честная лотерея, где шарики с номерами рыцарей крутились в сооружённом лично Жанной лототроне, по совету Аркима.
Сто девяносто пять комплектов брони, каждый из которых стоил примерно по 200–250 турских ливров, были разыграны между пятью сотнями рыцарей, которые прибыли в Шинон, чтобы присоединиться к Жанне, слухи о которой распространились по всем уголкам Франции.
Репутацию ей создали железобетонную: информацию распространяли специально обученные люди из монастыря исповедника Терентия, а также нанятые купцы. Жанна Дарк представала в этих слухах в весьма благоприятном свете, ей приписывались легендарные свойства, поэтому желающих причаститься к её славе и войти в историю было полно.
Богатые рыцари в лотерее не участвовали, ибо запретил дофин, а когда многие аристократы забили на его запрет и начали качать права, вмешалась лично Жанна.
– Я имею право участвовать в этой вашей игре! – возмущённо вещал богато одетый рыцарь из Арагона, известный Жанне как дон Матиас. – Запрет дофина – это урон моей чести!
– У вас уже есть свои латы, дон Матиас, – попыталась образумить его Жанна. – Если вы получите ещё одни, то кто-то их не получит и погибнет в предстоящих боях.
– Всё равно, я имею право… – не унимался дон Матиас.
– Этого не будет, – покачала головой Жанна. – Ибо несправедливо.
– И вообще, это дар от аббатства святого Терентия! – нашёл за что уцепиться дон Матиас. – Разумнее будет распределить его между достойными, а не среди всяких нищих рыцарей!
Жанна присмотрелась к дону Матиасу: лысый мужчина среднего роста со следами оспин на лице и короткой чёрной бородкой-эспаньолкой. Одет он был в расшитый золотыми нитями акетон, который являлся частью его гравированного золотом латного доспеха миланского типа. Характера он был вспыльчивого, за время службы муниципалитету Орлеана, нанявшего его вместе с копьём, он успел поучаствовать в трёх поединках чести с различными рыцарями. Командир он неплохой, ещё и держит в порядке своё копьё, состоящее из двухсот с лишним пеших воинов, а также двадцати конных.
Вокруг них собралась толпа из аристократов, поэтому девочка услышала, как некоторые из них забормотали что-то одобрительное. Почувствовавший поддержку общества дон Матиас вдохновенно продолжил:
– Кто ты такая, чтобы распоряжаться этим безусловно богоугодным и чрезвычайно щедрым даром монастыря?!
– Я та, кто поведёт вас всех в бой, – спокойно ответила ему Жанна, а затем подумала и улыбнулась. – Дон Матиас, вы признаёте право сильного?
– К чему это? – не понял дон Матиас.
– Вы можете получить комплект латных доспехов абсолютно бесплатно, – заявила Жанна.
Раздался недоуменный гул в толпе рыцарей.
– Но для этого придётся сразиться со мной в поединке на мечах, – продолжила девочка. – Если победите – один комплект доспехов ваш, проиграете – пойдёте ко мне в безоговорочное подчинение. Вы хотели сыграть? Чем вам не игра?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дон Матиас задумался. Причём так крепко, что аж потёр подбородок, а затем почесал свой лысый затылок.
– Латы за победу в поединке? – переспросил он. – Соблазнительно. Но моя честь не позволяет мне вступать в поединок с женщинами.
«Ссыкло», – произнёс Арким в голове девочки.
– Ссыкло, – усмехнулась Жанна.
«Эй, ты чего?» – возмутился меч. – «Этого не нужно было говорить!»
– ЧТО?! – вскипел дон Матиас. – Да как ты посм…
– Доказательство обратного можно привести приняв вызов на поединок чести с озвученными условиями, – перебила его Жанна. – И сражаясь как мужчина.
– И так плохо – и так плохо… – пробормотал дон Матиас. – Но за оскорбление ты ответишь! Поединок без доспехов, на боевом оружии, до первой крови! Условия поединка дополняю: проиграешь – отдашь пять, нет, семь броней! А если каким-то чудесным образом проиграю я, то получишь не только меня в подчинение, но и моё копьё!
Если дон Матиас победит, то смысла участвовать в этой войне для него уже не будет. Продав пару комплектов великолепной латной брони он сможет припеваючи жить у себя в Арагоне хоть следующие пять лет.
– Сойдёт, – кивнула Жанна. – Готовьтесь.
Дело происходило на королевском ристалище, где имелась специальная площадка для поединков один на один.
Жанна разоблачилась из доспехов, оставшись в поддоспешнике и шоссах с сапогами. Она несколько раз взмахнула Аркимом, а затем провела полноценную серию разминочных упражнений. Дон Матиас смотрел на это снисходительно, облокотившись на ограду и ожидая начала поединка.
«Будешь на ровном месте калечить людей – растеряешь всю авансом данную тебе народную любовь», – предупредил Жанну меч. – «Мясники не заслуживают уважения солдат».
Закончив с упражнениями, девочка встала на установленный рубеж площадки и дождалась, когда то же самое сделает дон Матиас.
Жан де Мец стал распорядителем поединка. Он очень неуверенно смотрел на Жанну, которая спокойно ждала сигнала к началу схватки.
– Начинаем! – махнул рукой де Мец и быстро сошёл с площадки, покрытой коричневым песком с берега реки Вьенны.
Жанна не стала медлить с атакой, предприняв серию агрессивных ударов, нацеленных на оттеснение противника к краю площадки.
Мельком она увидела, как за поединком наблюдает дофин, стоящий на балконе третьего этажа замка Шинон. Рядом с ним стояла Изабелла Баварская и ещё кто-то, но у Жанны не было слишком много времени на разглядывание окрестностей.
Ни один удар не достиг цели, так как дон Матиас не зря считался хорошим фехтовальщиком, учившимся у какого-то знаменитого арагонского мастера-фехтовальщика.
Парировав всю серию ударов, но всё-таки отступив к краю площадки, дон Матиас попытался перехватить инициативу и здорово рискнул, проведя обманный финт и нанеся рубящий удар по бедру Жанны. Рана была бы опасной, глубокой и с риском загноения, что зачастую означает верную смерть.
Только вот Жанна уже предвидела подобный манёвр, верно распознав по окаменевшей физиономии дона Матиаса, что он собирается провести обманный финт, поэтому была готова к «неожиданному» удару.
Каждый фехтовальщик понимает, что лицо противника может подсказать его следующий ход, поэтому стараются держать морду кирпичом, чтобы не подставиться. Дон Матиас был обескуражен мастерской серией ударов от Жанны, которые он отразил с величайшим трудом, потерял контроль над мимикой, что выдало часть его намерений.
По горлу арагонца царапнул кончик меча, выпустив несколько капель крови.
– Победила главнокомандующий армией Франции Жанна Дарк! – радостно воскликнул Жан де Мец.
– Жду завтра с рассветом в моей командной ставке в таверне «Робертина», – произнесла Жанна, пристально глядя в глаза дона Матиаса. – Неподчинения и недисциплинированности не потерплю, ослушаетесь – накажу.
«Так его!» – рассмеялся Арким. – «А вообще, ты бы не жестила слишком, у него ведь аристократическая гордость и всё такое…»