На кладбище царила величественная и чистая тишина. Люся ступала по заснеженным дорожкам очень тихо, боясь нарушить ее и разбудить тех, кто спал здесь в своих маленьких неудобных деревянных домиках. В глубине души она завидовала им, потому что ей совсем не нравилось называть квартиру Антонины и ее мужа своим домом, она предпочла бы тоже завести такой… маленький, обшитый тканью изнутри.
У могилы Наташи она вдруг остановилась как вкопанная, увидев черную фигуру человека в пальто с высоко поднятым из-за холода воротом. В ней на мгновение вспыхнули старые чувства — ненависть, агрессия, жажда мести, но потом они быстро сменились апатией и равнодушием. В такие минуты Люся даже самой себе казалась жалкой, потому что чувствовала, насколько сильно сломлена ее воля и как мало сил осталось в ней для борьбы.
Она хотела тихо уйти, но он заметил ее и, конечно же, обрадовался.
— Люся… — выдохнул мужчина и сделал шаг к ней, она испуганно попятилась. С Борисом она научилась осторожности, ведя опасную игру с огнем.
— Я уже ухожу, — вырвалось у нее и что-то прежнее в ней взбесилось от покорного тона, которым это было сказано. Она как будто извиняется! Перед ним!
Люся, опомнись! Где твой нож?
— … и даже не попытаешься меня убить? — как-то даже насмешливо спросил Кир. Девочка нахмурилась, но потом провалилась обратно в свое равнодушие.
— Я больше не вижу в этом смысла, — призналась она и совершила фатальную ошибку, подняла взгляд и ее потухшие наполненные одной лишь болью глаза выдали все, что творилось в ее душе, — единственное, чего я хочу, — шепотом добавила она не зная, зачем идет на эту откровенность, — умереть…
— Люсенька… — еще только жалости от своего врага ей не хватало, но было уже поздно думать о последствиях. Она безропотно позволила ему обнять себя и уткнулась лицом в ткань пальто у него на груди.
— Послушай, только не кричи… — начал мужчина, осторожно поглаживая ее по растрепанным волосам и перебирая мягкие шелковистые пряди, — ты должна жить. У тебя впереди целая жизнь и все еще будет хорошо. Смерть — это не выход. Посмотри, сколько боли причинило самоубийство Наташи…
— Моей смерти никто не заметит, — перебила Люся.
— Это не так, — возразил Кир, — тебе только сейчас кажется, что все плохо, но ты свыкнешься с этой потерей и…
— Прекрати! — вдруг потребовала она, оттолкнула его и начала плакать, в ней на мгновение проснулась жизнь и вместе с нею ярость, — ты ничего не знаешь! После смерти Наташи я должна жить с чужими людьми, потому что близких у меня не осталось. И этот урод… такая же похотливая тварь, как ты, он…
Зря она это сказала.
— Он добрался и до тебя, — хрипло пробормотал Кир и сжал кулаки, Люся даже не удивилась тому, что он знает о ком идет речь, — да я выбью из него его мерзкую душонку!
— Нет, — пролепетала Люся и схватила его за руку, сама не зная зачем, — не делай этого! Она любит его, любит! — он уже плохо понимал о чем говорит девочка, но это его не волновало. Уже когда он слышал от Владимира о подвигах отчима Тани он едва сдерживал себя, чтобы не вылить на этого человека всю накопившуюся злость, но теперь, когда он посмел посягнуть на нее… На нее!
— Мне плевать, — оборвал он ее бессвязную речь, — он поплатится…
— Он не сделал мне ничего! — быстро сказала Люся.
— Это не меняет дела! Послушай… — он с трудом заставил себя остыть и говорить спокойно, наклонился к ней и приобнял за худые изящные плечи, — я знаю, что ты ненавидишь меня. Но я искренне хочу тебе добра. Я хочу удочерить тебя. У тебя будет все, чего ты захочешь. Хочешь, мы уедем отсюда куда-нибудь на юг. В Крым хочешь? Или за границу. Да куда угодно. Я заберу тебя оттуда. Он до тебя не доберется.
— Не нужно, — оборвала его Люся и резко скинула его руки, — он не доберется. Но доберешься ты, — она развернулась и быстрой походкой пошла в сторону выхода, слушая, как снег скрипит под ногами, — оставь меня в покое. С меня и того извращенца хватит.
Глава шестнадцатая
— Сегодня у нас особенные гости, — сказала Антонина и тяжело вздохнула, потому что ее слова не вызвали никакой реакции ни одной, ни у второй девочек. Они сидели на разных концах одного дивана и обе были заняты своими мыслями. Татьяна хотя бы подняла на нее глаза от книги и кивнула, не особо обрадовавшись этому известию. Люся же и головы не подняла и о выражении ее лица, скрытого за волосами, Антонине оставалось только догадываться.
Женщина с ужасом чувствовала, как стремительно угасает жизнь в этом маленьком хрупком теле и наблюдала уже и физические симптомы этого отмирания. Интерес к жизни, которого она так ждала, вовсе не спешил появляться, а вместе с ним исчезли еще аппетит и сон — когда она оставалась ночами она часто видела бледную тень в дверном проеме, шествовавшую на кухню, чтобы выпить воды.
Антонина знала, что Люсе приходиться очень тяжело, но не могла понять, почему это происходит, не могла поверить, что утрата сестры стала настолько сильным ударом. Такими темпами они скоро встретятся… На небесах. И женщина не могла позволить этому произойти, но и сделать ничего не могла.
Последней ее надеждой были те, кто позвонил в дверь в эту минуту, словно услышав ее мысленный призыв.
— Люсенька, пойдем со мной, — скомандовала она и девочка послушно встала и поплелась за ней, низко опустив голову. В прихожей она забилась в угол, оттуда смотрела на дверь все тем же равнодушным взглядом.
В квартиру зашли двое — мужчина, высокий, ухоженный, в дорогом пальто, одетом поверх респектабельного офисного костюма, с аккуратно уложенными темно-русыми волосами и очками в изящной оправе, и женщина, поражавшая своей красотой и внутренним обаянием. У нее было очень приятное красивое лицо с большими шоколадными глазами и добрая улыбка, которая обращалась Люсе.
— Здравствуйте, Антонина, — дружелюбно сказал мужчина хорошо поставленным голосом. Его взгляд скользнул за спину женщины и отыскал Люсю, на его лице сразу же написалось какое-то странное выражение вроде бы и радостное, но в тоже время скорее озабоченное и печальное.
— Людмила… — обронил он.
— Здравствуйте, Александр Васильевич, — кивнула хозяйка квартиры и отступила в сторону, — здравствуйте, Вера Павловна, — его спутнице, — проходите… я вас чаем напою…
— Спасибо, не стоит, — отказался тот, кого она назвала Александром, продолжая буравить взглядом растерявшуюся Люсю. Девочка даже на мгновение ожила, почувствовав странное волнение, разлившееся по телу. Ее терзали смутные сомнения и догадки на счет того, кто же эти люди, но она не спешила высказывать их даже про себя.