отделении шутя называли компьютерщика Пчелина. Звали его Максимом. Он походил на Илона Маска, пересадившего себе волосы, и так же мечтал стать одним из первых колонизаторов Марса. Даже анкету отправил в штаб компании «Спайс Х». Все его считали чудиком, но уважали за блестящий ум и бездонное брюхо. Пчелин мог сожрать кило пельменей, да с хлебушком и майонезом или хреновухой, и легко переварить их. Маск был единственным в отделении, у кого не случалось никаких проблем с желудком.
– Дай поиграть? – обратился он к Букину, даже не поздоровавшись.
– Э нет, это моя прелесть.
– А если я тебе скажу, что у меня есть кое-что на обмен?
– Обсудим.
– Тогда дай на минуточку.
Лейтенант достал из ящика вещдок и протянул Пчелину. Тот тут же подбежал к окну, открыл его и стал молотить по ягодам рябины.
– Ее еще и так можно использовать! – восхитился Букин.
– Превращать в месиво плоды?
– Не, их не трогать. По веткам бить. Все и осыплется. Но я о яблоках и грушах осенних. Они твердые, не пострадают от ударов о землю.
– Мальчики, вы совсем ку-ку? – обратилась к коллегам Варя. – Ладно радиоуправляемые вертолеты и игровые приставки. Вы все с ума по ним сходите. Но это раскладывающаяся палка… Я не понимаю ажиотажа вокруг нее.
– Все гениальное просто, – бросил Пчелин и стал целиться в банку из-под кофе, которая стояла на перилах пожарной лестницы, где ночами курили те, кто дежурил. Пепел стряхивали в жестянку.
– Напоминаю вам, это вещдок, – рассердилась Варя.
– Поэтому никто из нас его еще не присвоил. Мы просто играем. – Но окно Пчелин все же закрыл, а дубинку сложил.
– Кстати, за тобой должок, Маск! – встрепенулся Бука.
– Держи, – Пчелин достал из кармана несколько листов с компьютерными распечатками. – Интернет глючит в отделе. Решил принести инфу. Электронный файл придет тебе на почту, когда Сеть заработает.
– Поможешь сориентироваться в этом? – спросила Варя, перехватив бумаги.
– На двух страницах перевод разговоров. Они ведутся на трех языках – урду, хинди и пушту. Последний распространен в Афганистане, но ходит и в Пакистане, особенно на приграничных территориях. Мужчины обсуждают товары. Понять трудно, но вроде речь о живых людях. Акцент на белой девочке, за которую уже предлагают десятки тысяч долларов.
– Выходит, эти с виду приличные мужчины – работорговцы?
– И не только. Оружие, наркотики, эти люди ничем не брезговали. Точнее, один из них, – Маск указал на портрет пожилого мужчины. Варя узнала его. Это был тот старик, за которым на видео стоял автоматчик. – Международный преступник по кличке Хозяин. Это по-русски. Но прозвище звучало на нескольких языках. Хозяин из развалившегося СССР огромное количество товара привез. Там и спецтехника, и химическое оружие, и рабы. Он сам по национальности таджик. В прошлом коммунист и начальник воинской части. Был призван на войну в Афганистане, но дезертировал и остался там. Не для того, чтобы бороться на стороне талибов. Он увидел возможность стать легендарным, пусть и преступником. А еще очень богатым. На войне многие зарабатывали, в том числе он, когда служил в рядах Советской армии, но там не тот масштаб был. В перестроечные времена Хозяин поставлял из родного Таджикистана, а также соседних Узбекистана и Туркменистана в основном рабов обоих полов. Этого добра там было хоть отбавляй. А, главное, оно дармовое. Оружие не украдешь, его покупать нужно, его или тех, кто охраняет, отвечает за него. А живой товар бери – не хочу. Не всех похищали, многих просто обманывали. Обещали легальную работу, но отбирали документы и заставляли вкалывать. Не обязательно на панели. Кого привлекали к каторжным работам, кого делали наркокурьерами. Почти все погибали. Те единицы, что выжили, смогли дать показания. Хозяин был объявлен в международный розыск, но нашли его уже мертвым.
– Точно его?
– Без сомнений. Была у него какая-то врожденная аномалия на теле. Такую не сфальсифицируешь. Хозяина убили с особой жестокостью. Скорее всего, пытали. У Интерпола были предположения, что с ним расправился кто-то из беглых рабов, но, скорее всего, это сделали свои же. Старик не хотел делиться властью, хоть и был уже стар, вот его и убрали. А пытали, чтобы узнать, где свое добро заныкал. Не пропадать же ему.
– Больше никого программа не распознала? – спросил Бука. Он слушал Маска с интересом и удивлением, как ребенок, которому рассказывают сюжет блокбастера. И он хотел продолжения!
– Качество изображения ужасное, поэтому программа выдала кучу предполагаемых совпадений. Я все отмел. Только один мужчина может быть тем, кого определил искусственный интеллект. Это Фарид Гурмани. Известный ресторатор. Вот фото программы, – он выдернул еще одну распечатку из общей стопки бумаг, – а следующее из открытого интернет-источника.
– Не похож, – изучив оба снимка, сказала Варя.
– Возмужал, поправился… Облагородился, наконец. На видео он парнишка, что подает серьезным дядям кофе и финики. Сейчас сам большой человек. И он, между прочим, друг Антона Рыжова.
– Ничего себе, новости.
Букин едва сдерживал эмоции. Он сразу за первой прослушал анонс второй части блокбастера.
– Господа, не пора ли нам обратиться за помощью к Интерполу?
– Мы расследуем убийство белорусского повара. Думаю, не стоит, – осадила его Варвара.
– Бука прав, – возразил ей Маск. – Я все материалы им скинул. Чтобы потом не говорили, что мы несерьезно подошли к делу.
– Глеб Кулик мечтал стать шефом в открывающемся в Москве ресторане Гурмани. Раздобыл каким-то чудом кассету, на которой тот запечатлён в обществе международного преступника, стал его шантажировать, за что был убит, – стал развивать сюжет Букин.
– Фарид с группой приближенных прибыл в Москву только вчера. А Кулика убили, сам знаешь, когда.
– И зачем убивать, если можно взять шефом? – пожал плечами Пчелин. – Да и компромат так себе… Ну, подавал кофе преступникам, а кто-то Гитлеру прислуживал.
– Мы не видели всей записи, – не сдавался Бука.
– Работаем с тем, что имеем.
– Слушайте, – чуть не подпрыгнул лейтенант, – а садовник Рыжова кто