не входило. Сняв печать, я мог бы оставить своих родных на острове и вернуться, но что-то мне подсказывает, что Дамблдор причастен к тому что я сейчас нахожусь на больничной койке. Он придумает что-то ещё чтобы использовать моих родных в своих целях. Я не могу бросить их там одних.
— Рон, тебе всего двенадцать лет, — опечалено сказал Шуйский.
— Ещё несколько веков назад на войну уходили с четырнадцати лет. А маги и того раньше.
В палате наступила тишина, в которой я начал размышлять над сложившейся ситуацией. Я не хотел покидать сейчас Империю. Но рано или поздно в этой стране меня бы поджали под себя более сильные рода. Кощеевы уже показали, что они своего не упустят. Если бы я и Молли не проверили ритуал, то сила не укрепила бы наш Род, а ушла бы к Кощеевым. Шуйские мне плохого ничего не сделали, но после Кощеевых я верить никому не мог. В Британии у нас будет Мэнор, в котором мы сможем укрыться в случае опасности. Я надеюсь на то, что с Дамблдором нам удастся договориться или, как минимум, откупиться за невмешательство в дела нашего рода.
Внезапно ворвались в палату Чарли и Билл, которые сообщили, что на наш дом было совершено нападение. Сожжено всё в округе. Мамы и папы больше нет.
От нервного потрясения я потерял сознание.
***
— Альбус, ты выглядишь весьма потрепанным, что случилось? — спросил Фламель.
— Уизли со мной случились. На днях они хотели детей из школы забрать, но я им не позволил. Молли и Артур стали меня подозревать, мне пришлось устранить их, — ответил Альбус.
— Пернелла, дорогая, спускайся у нас гости! — позвал свою жену Николас. — Мой старый друг, это всё равно не объясняет того, что тебя почти обрили на лысо. Неужели они так тебя отделали.
В комнату спустилась супруга Фламеля, и тоже стала рассматривать Дамблдора. С ехидцей в голосе она спросила:
— Когда Том воскреснет, наверняка надерет твою задницу, ведь два предателя крови смогли тебе накостылять.
— Друзья, — Альбус поднял руки вверх, прося дать ему рассказать, — когда я прибыл к ним, они ждали меня. Хоть я и напал на них первым, но они были к этому готовы, и ответили мне не задумываясь. Я уже не молодой сайгак, и клинком не учился сражаться. И я до последнего момента думал, что смогу их переубедить. Когда аргументы закончились, мне пришлось покончить с ними.
— Что ты планируешь делать дальше? — спросил Николас.
— В отношении Поттера ничего не поменялось. Думаю, близнецы и Джинни на этой почве ещё сильнее сойдутся с ним. Теперь как никак они все сироты. На похороны родителей вернутся остальные Уизли из Империи. Я постараюсь их рассорить. Но там буду действовать больше по обстоятельствам.
— Альбус, ты мне не ответил на вопрос о Томе, когда он возродится, как ты его победишь? Силой любви? — насмешливо произнесла Пернелла.
— Я не просто убил Уизли, я провел ритуал! — сказал Дамблдор. — Моя сила и контроль возросли многократно. Видели бы вы как простое — incendio- спалило всё почище, адского огня. Мне страшно представить, если бы я использовал что-то посильнее.
— Хорошо, что так. Нам светиться нельзя после твоего прошлогоднего заявления о нашей кончине. Ты узнал кто вмешался в игру с Поттером? — спросила Пернелла.
— Нет, и это не даёт мне покоя. Фоукс круглосуточно следит за Поттером. Никто не пытался с ним связаться. Прочитать его у меня не получилось, у него стоит блок. Возможно ли что в нём активировался крестраж, и тело Поттера занял Волан-де-Морт?
— Я никогда о таком не слышал, — сказал Николас, — мне не встречались крестражи заключенные в живых существ. Причина в том, что они недолговечны, и крестраж умрет вместе со своим носителем. К тому же, ты бы понял, что перед тобой твой бывший ученик, одним из первых. Мне кажется здесь что-то другое. Продолжай наблюдение за ним, возможно от этого и будет польза.
***
Мы стояли рядом с могилами наших родителей и плакали. В том, что их убили, у меня не было сомнений.
Перед церемонией погребения Билл разговаривал с сотрудником аврората, который сообщил ему, что родителей убили, после чего спалили всё вокруг, заметая следы преступления. Больше он ничего не смог добиться от мракоборца.
Прощаться с Молли и Артуром пришло не много людей. В основном это были профессора из Хогвартса, коллеги с работы Артура, несколько магов которых я не знал, и здесь я впервые увидел Мальчика-Который-Выжил с ещё несколькими студентами. Но сегодня мне было не до него.
Дамблдор произнес речь, которая сводилась к тому, что на всё воля магии, и он сделает всё возможное чтобы виновные понесли наказание. И в конце сказал, что семья должна держаться вместе, чтобы не быть беззащитной перед лицом опасности. На эти слова близнецы и Джинни отреагировали крайне враждебно по отношению к нам.
Когда гости стали расходиться, ко мне подошёл Дамблдор.
— Рональд, мальчик мой, прими мои соболезнования! Гибель твоих родителей страшная трагедия для всех. Но нам надо с тобой поговорить, это не терпит отлагательств.
— Здравствуйте, мистер Дамблдор. Вы получили моё сообщение, в котором я просил принести договор, заключенный между родом Уизли и школой Хогвартс? — не оставляя меня одного с директором, ко мне подошёл Билл, который остался стоять рядом со мной.
Директор улыбнулся и протянул мне договор. Написанное в нём и вправду гласило, что Уизли обязаны оканчивать школу Хогвартс. Я до последней секунды был готов активировать порт-ключ и забрать всю семью в Империю, подальше от сюда. Но теперь всё снова меняется. Я обратился к Рудольфу.
— Руди, ты мне говорил, что такого договора не существует. Но он подлинный *зрение* не обманешь. Какой дебил его подписал и зачем?
— Рон, я не знал про договор, как и ты. Я узнаю подпись предка, который поставил подпись. Лучше бы я спалили ему мозги, когда он носил меня.
— При случае мне расскажешь о нём. Руди, когда моё обучение с тобой можно будет считать оконченным?
Он помолчал секунды три.
— Рон, ты мог снять меня сразу после получения тобой первого мастерства.
— И почему же ты молчал?
— Потому что ты не спрашивал. Этот договор покажи своему поверенному, пусть они посмотрят, любой договор можно обойти, — подсказал Руди.
Я взял договор у Дамблдора под клятву, что верну его в целости и сохранности, пояснив, что собираюсь проверить его на подлинность.
— Мальчик мой, ты мне не веришь? — спросил он.
— Директор, жизнь в Империи научила меня, что верить никому нельзя, — сказал я,