недоеденной каши и воткнутой в нее ложкой. Картина внезапной паники и разорения дополняется женскими и детскими трупами, лежащими на обочинах городских улиц. Поселение было стерто с лица земли в одночасье. Некоторые жители сельской округи не успели укрыться в крепости и встретили смерть за стенами детинца, о чем также свидетельствуют археологические материалы[350].
Следующей за Киевом сильно укрепленной крепостью на пути Батыя был Колодяжин, расположенный на высоком (почти 40 м) крутом берегу Случи и окруженный двумя рядами рвов и валов (в настоящее время высота до 3,5 м). Город был практически неприступным, и монголы, измучившись в бессмысленных попытках разломать его стены, пошли на хитрость:
«…и прииде к городу к Колодяжну и постави порока 12 и не може разбити стены, и начят премлъвливати люди, они же послушавше злого съвета его, передашася и сами избити быша»[351].
Жителям Колодяжина были приведены в пример некоторые из Болоховских поселений, пощаженные интервентами, обещаны дружба, мир, широкие возможности для дальней торговли, и те согласились открыть ворота. Результат оказался показательным: город был сожжен и разорен. Раскопки внутри его стен подтверждают, что там проходил жестокий и запоздалый бой, точнее бойня.
Ближайшие к Колодяжину города Каменец и Изяславль были взяты приступом и подверглись разграблению. Летописные данные подтверждаются археологами. Изяславль имел три линии валов и рвов при наличии дополнительного рва и вала вокруг детинца, но это его не спасло. Раскопки демонстрируют материал, характерный для судьбы разоренного монголами поселения: слой пожарища, скелеты под развалинами зданий, завалы обуглившегося зерна и массовые находки оружия на большой площади. Похожая судьба постигла многие другие города Волыни и Галиции, например, городище Басив Кут в районе Ровно с валами до 15 м высотой было разрушено примерно в это время, и жизнь в нем не возобновилась. В. В. Каргалов называл его крайней северной точкой, до которой дошли монгольские отряды[352].
В некоторых других аналогичных случаях горожанам удалось отсидеться за высокими стенами. Так, расположенные в стороне от магистрального пути монголов и хорошо укрепленные Данилов и Кременец (Кремянец) взяты не были: «…яко не возможно прияти ему и отиде от них»[353]. Вероятно, к ним подходили не главные силы Батыя, а второстепенные подразделения, которые сами на штурм не решились, а переговоры им не удались.
Владимир-Волынский. План XIII в.
Сказывалась спешка. Не хватало времени отклониться для захвата даже такого важного регионального центра, как Луцк, расположенного в полусотне километров от вполне второстепенного Данилова, к которому, однако, монголы подходили. Батый рвался к родовой столице Романовичей — Владимиру Волынскому, обладателю великолепных, по самым предвзятым европейским взглядам, фортификационных сооружений. В 1231 г. к городу подходил венгерский король-крестоносец Андрей II, который, по словам летописи, «дивившуся» красоте и мощи Владимира и «рекшу, яко така града не изобретохъ ни в Немецкых странах…»[354] Такое мнение видавшего виды воителя говорит о многом. Например, тот же Галич или какой-нибудь другой русский город его так не поразил.
Однако на эту крепость монголы затратили не так и много времени. Вероятно, именно ее штурм отметил Рашид ад-Дин как последний, случившийся у Батыя на русских землях:
«Потом они [Кадан, Бури и Бучек] осадили город Учогул Уладмур [Владимир Волынский] и в три дня взяли его»[355].
Три дня осады говорят, конечно, не о слабости обороняющихся, а о решимости атакующих. История с Владимиром-Залесским повторилась с одноименным ему Волынским городом. Было, правда, существенное расхождение — Даниила Романовича, местного князя, все же не нашли и не убили. С этим связаны как позднейшие реставрации в области, так и молчание летописи о подробностях обороны. Нам даже неизвестно ни одного из имен защитников. Записи предельно лаконичны и избегают подробностей:
«…и приде к Володимеру и взя и копьем, и изби и не щадя»[356].
Только археологический материал позволяет говорить об ожесточенном сопротивлении. Слой угля на всей площади никогда более не возродившегося в прежнем объеме поселения достигает 30 см. Вокруг руин некоторых церквей обнаружены груды костей и черепа, пробитые гвоздями (!), что, надо полагать, свидетельствует о массовых казнях, проведенных захватчиками. Батый старался стереть память о стольном граде князя, уклонившегося от личного военного контакта. Вернувшись после ухода монголов, Даниил, по словам летописи, не нашел во Владимире-Волынском никого живого:
«…не бе бо на Володимере не остал живыи, церкви Святой Богородици исполнена трупья, иныа церкви наполнены быша трупья и телес мертвых»[357].
Поход на Волынь, возможно, не входил в монгольские планы. Или, что тоже вероятно, сами планы подверглись корректировке после захвата Киева. На эту мысль наводит то, что произошла совершенно нетрадиционная задержка всего похода. К венгерской границе монгольская армия смогла подойти только в марте 1241 г., в то время как переправа через Днепр завершилась еще в сентябре 1240 г. Практически все зимнее время, когда реки и болота замерзали, потрачено на покорение Руси, а в весеннюю распутицу начался переход через Карпаты. Известно, что в начале января отдельные отряды монголов уже проникали на территорию Польши, но затем почему-то были отведены обратно и вернулись только после начала похода в Венгрию, в марте. Видимо, в январе-феврале Батый начал сомневаться, стоит ли продолжать нашествие, когда климатически благоприятное время уже закончилось. Или поход в Венгрию в этом году вообще не планировался, но тогда необъяснимой становится та торопливость, с которой монголы прошлись, например, по Волыни. Как бы то ни было, но ясно, что после захвата Владимира-Волынского перед руководителями интервентов встал вопрос о дальнейших планах. С этим связана и проявленная ими в начале 1241 г. медлительность, и особенная планомерность в разорении Галиции, в отличие от Волыни.
Волынские земли пострадали не слишком сильно по сравнению с той же Киевской или Болоховской землями. Возможно, некоторые отряды доходили до Берестья, так как именно здесь вернувшийся в 1242 г. на родину Даниил чувствовал смрад от гниющих и незахороненных тел погибших («пришедшу ко Берестью и не возмогоста ити в поле смрада ради и множества избьеных»[358]). Но в целом из крупных городов разорению подвергся только Владимир. Луцк, как мы уже отметили, не был затронут, не пострадал и Холм. Батый быстро начал отвод своих войск в направлении на Галич. Случилось это, судя по всему, в первых числах 1241 г., а к февралю монголы уже появились в верховьях Днестра. Здесь они задержались подольше, что подтверждается археологическими материалами.
Второй четвертью XIII в. датируется прекращение жизни у целой серии поселений, расположенных на условной линии, протянувшейся от города Кременец до верховьев реки Прут: города