мои мужчины были более красивы, чем смазливы — сказала она. Она посмотрела на него из-под ресниц. Есть только одна причина, по которой любая женщина так смотрит на кого-либо. Она флиртовала. В моей голове кричали мысли: Но почему ты с ним флиртуешь? Но ее реакция на него заставила меня посмотреть на Питера не как на ребенка, а как на взрослого, и если тебе нравится в твоих мужчинах ближе к грубой грани на шкале красоты, то с ним стоит пофлиртовать, как бы странно это мне ни казалось.
— Мы работаем — сказал Никки.
— Но как только Анита окажется в своем номере с Микой и Натаниэлем, мы больше не будем работать — сказала она.
Я посмотрела на нее, и мне пришлось прикусить язык, потому что хотелось сказать «Нет». Я хотела сказать ей, что она не может переспать с Питером. Он был сыном Эдуарда; моим телохранителям не разрешалось спать с его ребенком. Но было ли это справедливо? Было ли это справедливо по отношению к Питеру? Я его слишком защищаю? Когда Питеру было четырнадцать, некоторые очень плохие люди похитили его и Бекку. Это не было виной Эдуарда. На самом деле это группа защитников природы Донны перешли дорогу этим плохим парням, но именно Эдуард, Бернардо, Отто и я спасли детей. Мы спасли их, но не успели к Питеру. Его первым сексуальным опытом было изнасилование, и я ничего не могла сделать, чтобы этого не случилось. Я не смогла по-настоящему спасти Питера, и этот факт преследовал меня и окрашивал мои чувства к нему. Я знала это, но это знание ничего не могло изменить. Блядь.
Мой телефон запищал. Это было сообщение от Мики. «Почему так долго, милая?»
Натаниэль написал сообщение секундой позже. «Где же ты?»
— Что там? — Спросил Питер.
— Сообщения от Мики и Натаниэля.
— Натаниэль действительно с нетерпением ждал этой поездки с вами двумя, — сказал Питер.
— Я знаю — сказала я.
— Мы должны завести тебя в твой номер, чтобы ты смогла начать наслаждаться поездкой — сказала Родина. Ее лицо было абсолютно пустым и деловым, когда она произносила это, хотя на нем должна была быть улыбка.
— Иди, повеселись — сказал Питер и повернулся, чтобы уйти.
— Не уходи слишком далеко — сказала Родина.
Он нахмурился, словно пытаясь понять, шутит ли она.
И снова мне захотелось сыграть роль родителя, старшей сестры, тетушки или что-нибудь в этом роде и сказать Родине, чтобы она отвалила, а Питер не спал с ней. Ему было девятнадцать, по закону он был совершеннолетним, и я не была его мамой, сестрой или даже настоящей тетей. Я была лучшим другом его отца. Какие права это давало мне в его жизни? Глубоко противоречивые чувства, не стану этого скрывать.
— Мы можем переодеться и пойти в бассейн — сказала Родина.
Питер покачал головой. — Я так не думаю.
— Если ты выглядишь без одежды так же хорошо, как и в ней, держу пари, я не единственная девушка в бассейне, которая предпочитает, чтобы мои мужчины были чуть более грубой красоты, чем твой дядя.
— Грубой, да? — Он посмотрел на меня. Это был не дружеский взгляд. — Ты рассказала ей о шрамах.
— Нет — сказала я.
Родина перевела взгляд с одного из нас на другого. — Я имела в виду более мужественную красоту, когда говорила о грубости. Анита мне не доверяет.
— Я тебе не верю — сказал он и вдруг разозлился. Я вспомнила еще одну общую для нас с Питером вещь-гнев. Он схватил подол своей футболки и дернул ее, показывая, что Эдуард был не единственным, кто работал над своим прессом, и что у Питера были свои шрамы. Когти вертигра рассекли верхнюю часть его живота и правую часть груди, и я знала, что выше на плече и на его руке тоже были шрамы, потому что я была там, когда он чуть не погиб, спасая мою жизнь. Это был единственный раз, когда Эдуард привел Питера в качестве подкрепления для одного из наших «приключений». Я заставила его поклясться, что Питер больше не будет заниматься семейным бизнесом, пока ему не исполнится двадцать один год. Мне бы очень хотелось получить от Эдуарда обещание, что Питер вообще не будет заниматься семейным бизнесом, но я знала, что лучше не спрашивать его об этом.
Родина подняла брови и улыбнулась. — Мило.
— Это не мило — сказал Питер.
— Ты прав, это не мило, это впечатляюще. Такие шрамы — это знак чести, Питер. Это значит, что нечто чудовищное пыталось убить тебя, но вместо этого ты убил его.
— Откуда ты знаешь, что я убил его?
Родина улыбнулась. — Ну, я слышала эту историю, но не от Аниты. Ты спас ей жизнь, получив эти шрамы.
— А тебе рассказали, что один из охранников погиб, помогая мне спасти ее жизнь?
Лицо Родины стало пустым и непроницаемым. Она перестала пытаться флиртовать. — Я слышала.
— Его звали Циско, и он умер, чтобы помочь мне спасти Аниту. — Гнев превратился во что-то холодное и далекое, и это был скорее привкус гнева Эдуарда, чем мой. Питер одернул рубашку и просто прошел мимо всех нас, продолжая идти по коридору. Я не знаю, что Родина пыталась сделать с ним, но я не думаю, что она хотела такого результата.
Она подождала, пока Питер был вне пределов слышимости, а затем сказала: — Я пыталась, Анита.
— Что ты пыталась сделать? — Спросила я, и не могла сдержать гнев в собственном голосе.
— Помочь Питеру почувствовать себя лучше.
— Почему тебя волнует, что чувствует Питер? — Спросила я.
— Потому что это тебя беспокоит, моя королева, и если бы Питер был счастливее, ты была бы счастливее.
Я нахмурилась на нее. — Не думаю, что мое эмоциональное состояние так тесно связано со счастьем Питера.
— Мы твои невесты; мы можем чувствовать, когда ты несчастна, и именно так ты себя чувствуешь, когда разговариваешь с ним или даже просто говоришь о нем.
Я посмотрела на Никки. — Это правда?
— Ты хочешь, чтобы я ответил? — спросил он.
Я вздохнула. — Ты только что ответил. — Не знаю, что я сказала бы еще, потому что Мика снова написал мне: «Натаниэль расстроен. Поспеши, или будет еще одна ссора на наших руках».
Ну, дерьмо.
— Может быть, вы правы; возможно, я облажалась с Питером и Эдуардом и всей его маленькой семьей, но я ничего не могу с этим поделать. Но я могу кое-что сделать с Микой и Натаниэлем, чтобы избежать еще одной ссоры.
— Иди, сделай Натаниэля счастливым, —