Но отдохнувшей себя не чувствовала.
Я приехала домой утром. Мама ушла на работу, как обычно. Наконец, никого не было рядом. Я думала, что поплачу, как следует. Но глаза оставались сухими. Только пустота. Я снова одна. Как обычно. Наверно, так и должно быть.
Глава 21. Чудеса
Я поплакала в прихожей, когда сняла куртку Олега. Потом все же прошла в квартиру и поплакала на кухне, пока делала чай и ставила воду на макароны к ужину. Еда в рот не полезла, но я решила отмокнуть в ванне. Хоть какой-то кайф. За полгода я принимала ванну пару раз. В общаге ее, конечно, не было. У Лены в гостях я не могла чувствовать себя настолько, как дома. У Олега мы чаще выбирали душ.
Конечно, я снова расплакалась, вспомнив его.
Пока я валялась в ванне и отмокала на год вперед, пришла мама. К тому моменту я немного успокоилась, хотя глаза все еще были красными и опухшими. Придется врать про усталость.
Но в первую очередь мама заметила не мои глаза, а тату. Я вышла из ванной в полотенце, натянула улыбку на губы и приготовилась обняться. Мама взяла меня за плечи, но не спешила что-то сказать. С ее лица сползла улыбка, глаза потухли.
– Маша, это что такое?
Она смотрела на мою грудь.
Черт.
Я ведь собиралась ей сказать про тату, но так и не выбрала момент. Трусила, конечно.
Большая ошибка. По телефону было бы проще, чем вот так.
– Привет, мам. Я тоже скучала, – проговорила я.– Это тату. Я решила закрыть шрамы. Они, знаешь ли, мешали мне жить.
Мама некоторое время продолжала держать меня за плечи. В ее глазах мелькали эмоции. Она старалась взять себя в руки, и ей это удалось.
– Надеюсь, тебе это помогло, – сказала она наконец суховато и плохо скрывая раздражение.
– Помогло, – проговорила я.
Хотелось сказать намного больше. И про Антона, и про Олега, про Алену, про мои новые вещи и ощущение себя. Но пока я не спешила. У нас много времени впереди. Мне кажется, маме не очень хочется знать обо мне все подробности. Особенно те самые горячие и грязные, которые принадлежат только мне.
– Ладно, – смиренно выдохнула мама. – Я скучала, Машка.
Она обняла меня наконец.
– Могла предупредить. Что еще у тебя нового?
Эм…
Про пирсинг точно лучше молчать.
– Я вся новая, мам, – ответила я туманно. – Даже не знаю, с чего начать.
– Пойдем пить чай. Я купила профитроли. Ты их обожаешь.
– Обожаю. Только оденусь.
Вечер прошел тепло и спокойно. Как-то само собой решилось не рассказывать маме про Олега. Она поняла про тату, которые, к слову, считала ужасным ужасом. Но свое разбитое сердце я не готова была ей открывать.
Тема любви и мужчин в нашей маленькой семье была болезненной.
Дни дома тянулись медленно и утомительно. Я так привыкла куда-то ехать, бежать, постоянно читать, конспектировать. Я разучилась смотреть телек или залипать в телефоне. Ну а в бездействии на меня снова накатывала боль и тоска. Поэтому я одевалась и шла гулять. Меня всегда успокаивала Волга. На набережной зимой было, конечно, холодно, но меня это не пугало. Я подставляла лицо ветру и продолжала идти вдоль реки.
Эти прогулки дарили мне насморк вместо спокойствия. Отличный знак, что пора прекращать страдать. Праздники на носу. Я взялась за дела дома. Выдраила квартиру до блеска, достала елку и украшения, чтобы навести праздничную красоту. Настроение немного поднялось.
На следующий день меня позвали гулять подружки, которые тоже приехали на праздники. Мне вроде бы было хорошо. Девочки уговорили меня потусоваться в новогоднюю ночь в местном клубе. Я обещала приехать после двенадцати.
Из-за этого я один день не проверяла номер Олега. Правда, утром сразу вскочила и снова позвонила зону без доступа.
– Надо с этим закачивать, – сказала я сама себе вслух.
На календаре было тридцать первое декабря. Все чудеса со мной уже случились в этом году. Надеюсь, в следующем будет не так больно, как сейчас.
Может все важные мужчины в моей жизни должны исчезать? Папа, теперь Олег.
Один оставил мне шрам, второй разрисовал его. Всем спасибо. Все свободны.
Я отправилась на кухню, чтобы начать готовить до прихода мамы. Новогодние фильмы уже заполнили эфир телевизора. Сто лет не смотрела старого доброго.
Щелкая по каналам, я выбирала фильм. Меня прервал звонок в домофон. Наверно, маму отпустили пораньше. Оставив муки выбора, я сняла трубку.
– Да, кто там?
– Дед Мороз, – ответил мне уставший родной голос.
Я не поверила ушам. Галлюцинации, наверно. Быть не может. Этого просто не может быть.
– Малыш, открой, пожалуйста. Снаружи чертовски холодно, а я в пальто.
– К-конечно, – икнула я и нажала на кнопку.
Непослушными пальцами я царапала замок двери. В подъезде уже гремели шаги Олега. Я вышла на площадку и посмотрела вниз. Он бежал по ступенькам, перепрыгивая через три сразу. Не успела я моргнуть, Олег уже стоял передо мной. Его волосы запорошило снегом, который таял и капал на лицо. В руках он держал мою куртку. Нос был красным, почти такими же оказались и глаза. Олег смотрел на меня виновато, но радостно. В его голосе была вселенская тоска.
– Пустишь меня в дом? Или придется тебя украсть?
– К-конечно, – повторила я, как будто забыла все остальные слова и как говорить нормально.
Я отступила в квартиру, позволяя Олегу зайти. Он как будто только этого и хотел. Не двигался с места, стоял у двери, которую сам за собой прикрыл. Моя тесная прихожая была для него слишком маленькой. Простая обстановка слишком сильно контрастировала с его шикарным видом. В этом доме давно не было мужчины. Мне стало не по себе.
Олег приехал, но я не могла этому радоваться. Он не прикоснулся ко мне, не поцеловал, даже не улыбнулся. Зачем он здесь после стольких дней молчания. Просто