Читать интересную книгу Золотые поля - Фиона Макинтош

— Без меня у тебя есть шанс…

— Я не брошу тебя, — произнес Джек медленно и твердо, опускаясь на корточки рядом со своим спутником. — А теперь приходи в чувство! Соберись, стань таким, каким тебя хотел бы видеть твой отец. Давай устроим тебя у меня на спине. У нас впереди много лестниц.

— Хочешь знать, сколько именно? — чуть слышно пробормотал Руперт.

— Заткнись, Уокер. Теперь хватай меня за плечи, я тебя подсажу. Страсть как хочется пива.

На них напал смех. Это была нервная реакция людей, у которых остался один путь. Они вернулись к прежнему положению, только на этот раз Джек подсунул руки под колени Руперта, таким образом создав ему опору, и прочно сцепил ладони. Он не рассчитывал, что тот удержится, если потеряет сознание.

* * *

Айрис принесла Неду чашку кофе со сгущенным молоком.

— Не знаю, откуда твоя мама берет силы держаться, — произнес он и вздохнул, почувствовав знакомый сладкий вкус.

— Это помогает ей не впасть в панику. Но она уже на грани… Прошло больше восьми часов после взрыва.

— Ты должна надеяться на лучшее. Да и мы все.

— У каждого второго такие ужасные травмы. Или он мертв, — произнесла она и не выдержала, расплакалась. — Я не знаю, как буду жить, если никогда больше не увижу Руперта.

Неду страшно хотелось вселить в нее надежду. Ее слезы надрывали ему сердце.

— Послушай, только обещай, что ничего не скажешь Флоре. Есть шанс, что Джек пробился к Руперту и Джону Дрейку.

Выражение ее лица представляло собой смесь смятения и восторга. Закусив губу, он решил рассказать ей все, что знает.

— Но, Айрис, это пока лишь догадки, — предостерег Синклер, видя, как ее улыбка делается все шире.

— Джек вынесет его, Нед. Я знаю. Он меня не подведет.

Она крепко обняла Неда, а потом, вдохновленная новой надеждой, повернулась и пошла к отцу, помогать ему ухаживать за ранеными.

Нед смотрел ей вслед, и в животе у него расширялась пустота. Айрис без ума от Джека. Синклер не проявил достаточного проворства и не удержал ее… А теперь слишком поздно.

* * *

Джек опять опустошил сознание. Руперт нашел в себе какой-то последний резерв силы и держался. Медленно, мучительно преодолевая одну убийственную перекладину за другой, они поднимались наверх.

Брайант вспомнил, что многие корнуэлльские горняки погибли именно от изнеможения. Сейчас ему грозила та же участь. Он был изнурен, все тело у него ныло, раны кровоточили, его одолевала тревога. Но он не мог сказать об этом Руперту и сам лишь краем сознания воспринимал происходящее, поэтому решил сосредоточиться на пиве, которое пообещал себе, и на представляемой сцене радости Уокеров при виде Руперта.

Тот опять умолк, но Джек слышал его неровное дыхание.

Брайант помолчал, потом сказал:

— Понятия не имею, насколько мы продвинулись.

— Немногим больше двухсот ступенек. Впереди по крайней мере столько же, а то и больше.

— Мне не обязательно было это знать. — У Джека вырвался стон.

Он опять тронулся с места. Первые двадцать — тридцать шагов, пока не вошел в ритм, дались ему труднее всего.

— Спой со мной, Руперт.

— Ты что, с ума сошел?

— Да ладно, все равно никто не слышит, даже я! Слишком громко бьется сердце.

— Нет сил. — Руперт невесело рассмеялся. — А заказы здесь принимают?

— За деньги?

— Заплачу рупию, если ты исполнишь любимую песню моей матери.

— Говори, — ответил Джек, заранее содрогаясь при мысли, что это будет какой-нибудь хит Эла Джолсона[27], которого он терпеть не мог.

— «Что я буду делать», — отвечал Руперт.

Джек знал эту песню, она ему нравилась.

— «Что я буду делать…», — неровно затянул он.

Вряд ли это можно было принять за вокал, но в данной ситуации сходило. К его изумлению, Руперт, несмотря на упадок сил, подхватил песню.

Так, под мотив Ирвинга Берлина[28], двое раненых солдат преодолели еще двести сорок пять перекладин и из мрачного, унылого места, где произошло побоище, выбрались к спасению, озаренному бледным сиянием.

* * *

Вокруг семьи Уокер сгустилось непроницаемое и непроглядное, как туман, облако отчаяния. Нед так остро чувствовал душевную боль этой семьи, что у него заболели челюсти, так крепко он их сжал. Давным-давно уже никто не произносил ни слова. Просто нечего было больше сказать. Если раньше члены семьи подходили один к другому, обнимались, поддерживали надежду на то, что Руперт будет спасен, возносили молитвы, то теперь все они оставались здесь, но при этом каждый словно по отдельности, как пришибленный.

Айрис была безутешна. Она отдалилась от Неда, не отходила от брата Джима и матери, молчание которой, пожалуй, было самым душераздирающим. Флора продолжала суетиться над чашками и сахарницами, но любому было ясно, что она не замечает, что делает. Уголки ее губ были непривычно опущены. Гладкие волосы, неизменно аккуратно уложенные в тугой узел, сейчас растрепались, из прически выпадали седые нити. За эту ночь она постарела на десять лет.

При всей своей близости с семьей Уокер, Нед чувствовал себя наблюдателем, который смотрит со стороны и не является их частью. Одиночество, от которого Синклер страдал большую часть жизни, опять взмахнуло над ним своим крылом. Всего несколько футов отделяли его от дорогих людей, но он точно знал, что они не любят его так, как друг друга. Он всем чужой.

Многие подходили выразить свое сочувствие. Это были слова уже не столько поддержки, сколько соболезнования. Практически никто уже ни на что не надеялся. Нед видел, как на лице Уокера застыло непроницаемое выражение, которым так гордятся британцы. Несмотря на отчаяние, он продолжал работать, оказывать помощь нуждающимся. Однако его дети были более откровенны в проявлениях чувств. Джим открыто рыдал.

Все шахтеры-индусы были уже обнаружены. Их семьи разошлись — одни ухаживать за раненым, другие молиться за умирающего или скорбеть о мертвом. Только тело Арнольда де Сузы еще не достали. Чтобы извлечь его из-под гигантского валуна, требовалось специальное тяжелое оборудование.

Брайант был жив, когда его видели в последний раз, но о Руперте или Дрейке не поступало никаких сведений. У людей не поворачивался язык сказать вслух, что эти трое погибли. Все предпочитали более умеренную формулировку «пропали без вести», но для Неда и семьи Уокер это было одно и то же.

Синклер был разбит, так же раздавлен безнадежностью, как и остальные, скорбящие о пропавших. Вдобавок он был один, чувствовал себя отчужденным, отделенным от остальных. Подавленный таким печальным осознанием, Нед вспомнил еще об одном человеке, который переживал сейчас за Джека. Он бросил взгляд туда, где, неподвижная, как мраморная статуя, стояла девушка-служанка. Ему на память пришли мифические истории, чтением которых он так увлекался в детстве. Богини наблюдали за смертными со своих высот и частенько соизволяли снизойти к их делам. Образ Канакаммал поразил его. Она находилась здесь, но в то же время оставалась вне сцены. Ее лицо было почти лишено выражения, даже пристальный взгляд не смог бы проникнуть в глубину этих светлых глаз. Однако за спокойным фасадом поблескивало какое-то тайное пламя. Нед подумал, что ее страсти пылают, но она умеет их контролировать.

Начинало светать. Лишь все члены семьи Уокер оставались на месте, надеясь вопреки всему. Синклер в последний раз бросил взгляд в сторону Канакаммал. Когда она прекратит свое одинокое бдение и примирится с тем, что ее работодателя больше нет и надежды на постоянный доход пока что нужно оставить? Наверное, семья рассчитывает на нее. Ничего удивительного, что она хочет, чтобы Джек Брайант уцелел.

Вдруг девушка резко повернула голову влево, прочь от него и от главного ствола, в сторону одной из трех штолен, небольших дополнительных стволов, соединенных с главным. Почему-то Неду показался невыносимым вид того, как она отказывается от надежды на спасение Джека, и он намеренно отвернулся.

* * *

Канакаммал увидела их первой. Какое-то движение привлекло ее взгляд к отдельному стволу, представляющему собой запасной вход в шахту. Со своего наблюдательного поста на вершине холма, где она простояла перед этим долгие часы, девушка безошибочно распознала в призрачном рассветном полумраке силуэт Джека Брайанта. Он полз на четвереньках, другой мужчина лежал навзничь рядом с ним. Она видела, как человек — она точно знала, что это был Джек Брайант, — рухнул на землю. Он был в полном изнурении. Его сосед не шевелился.

Оба были с головы до ног в крови. Канакаммал помедлила, глядя на Брайанта. Всю эту ночь она взывала к нему в своих молитвах, мысленно представляла себе, что движется к нему, находит его, призывает держаться, следовать за ней в безопасное место.