Каждый из моего рода хотел как-то помочь другому избавиться от этого всего, экспериментировал, что-то менял. Но ни один сказочник, так себя называли обладатели, так называемого, дара, не осмеливался закончить ее. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.
– Но ведь ты?
– Да. Я поставлю точку. Я сделаю это.
– И что тогда? – Ограничитель заинтересовался разговором. – Что тогда случиться?
– Я стану последним проклятым ужасной способностью переписывать людей. Продолжай, Лола.
* * *
Нашим первым персонажем стал сельский учитель. Его звали Михаил. Он умел вдохновлять других, но был робок и слишком заботился о том, что скажут другие. Человек долго говорил с ним, а потом достал перо и бумагу и принялся писать сказку. Героем ее был, разумеется, сельский учитель. Она была полна аллегорий и какой-то внутренней силы. Когда Человек закончил, взял Михаила за руку и принялся читать, время от времени отрывая взгляд, чтобы посмотреть в глаза учителю.
Второй была женщина. Лекарь. Так в старые времена называли головоправов. Только работы у них было гораздо больше, ведь люди тогда занимались тяжелым трудом и часто ранили свои тела. Ясный ум и ласковые руки лекаря спасли многих селян от смерти, но она боялась чужой боли и там, где следовало действовать сразу, медлила, теряя драгоценные секунды, а вместе с ней и жизни. Это причиняло ей ужасные страдания. Человек и ее сделал персонажем. Одним из самых сильных. Она прославила свое ремесло.
Третьим стал музыкант. Он всей душой любил свое искусство. А я знаю цену такому сравнению. Его игра заставляла плакать самых черствых людей, но он был способен на большее, стоило лишь осмелиться. Он мог сочинять собственную музыку, но страх перед неудачей заставлял его скатываться все ниже. Мы нашли его в одном из придорожных трактиров, где за кружку браги, он одаривал посетителей своей чудесной игрой. Человек говорил с ним без свидетелей. Вначале артист не поверил, но все же согласился стать персонажем. Человек никогда никого не заставлял меняться. Он безошибочно распознавал ту, которую чуть было однажды не потерял – Надежду.
Четвертой была девушка, портниха. Сколь ловкая и быстрая, когда дело касалось выкроек и шитья, столь неуклюжая и рассеянная вне мастерской.
Черта эта не мешала труду, однако мечтала она о другом. О муже, детях, большой семье. Человек поначалу не знал, как помочь, ведь исправить физический недуг ему было не по силам, но разговаривая со швеей, разглядел причины – непомерную стеснительность и нелюбовь к себе. Позже, вновь оказавшись в тех краях, Человек справился о ней. Добрая девушка стала хорошей женой и матерью трех ребятишек. Когда я рассказываю все это, то думаю, а какой была плата всех наших персонажей за чудесный дар? Этого мы не знаем. Единственным правилом, оговоренным Смертью, было использовать умение бескорыстно. Если бы Человек, скажем, полюбил безответно и переиначил чувства своей избранницы, последствия были бы ужасными для обоих. Но Человек, лишенный сердца, не жаждал ни привязанностей, ни дружбы. Он тихо следовал по миру, а я неслышно ступала рядом.
Пятым персонажем он избрал танцовщицу. То было в живописных горах близ темного моря. Ее натура была страстной, неукротимой, а ум живым и гибким. Она познала любовь, но безответную. От этого страдала. Мы надолго задержались в тех горах. Человек уже тогда ощущал, что силы начинают покидать измученное долгими странствиями тело. Он очень страшился, ведь близился час передачи дара. Нам предстояло найти его сына. А что же танцовщица? На ее примере Сказочник понял, насколько сложно и опасно уничтожать любовь. Сначала девушка возненавидела. Жутко было наблюдать, как прежде полный нежности взгляд наполнялся темной злобой, но человек недооценил глубину чувств танцовщицы. Ненависть сменилась глухой болью. Однажды она сказала Человеку, что, кажется, понимает, какого это – жить без сердца. Тот лишь горько улыбнулся.
Сказочник все слабел. После долгого разговора я убедила его отправиться в родные края. Он поставил условия – в дороге мы должны были помочь еще двум нуждающимся. Я спросила, почему семь? Человек лишь печально посмотрел куда-то вдаль и ответил, что не знает.
Мы уже подходили к живописным землям, откуда, когда-то давно человек отправился на мои поиски вместе с братьями–стихиями. Весна будто следовала за нами, сопровождая наш путь пышным цветением деревьев. Ночи становились все теплее. Человек уже не стремился искать кров, часто засыпал прямо у костра. День ото дня силы оставляли его.
Шестым стал мальчик. Это была наша самая большая неудача. Он не смог. Не справился. По правде говоря, даже браться не стоило. И Сказочник понимал, но не отказался. Когда я спросила, он лишь улыбнулся устало и сказал, что каждый заслуживает шанса. Возможно, будь у него чуть больше времени и сил… Но сейчас уже поздно сожалеть. Мальчик был болен, хотя сам того не осознавал. Дар не лечит физические недуги, но Человек задумал перехитрить Смерть и проиграл. Расплата была ужасной. Ослабевший, он принял на себя еще и последствия своего ослушания. Когда он, склонившись у постели мальчика, читал сказку, явилась Она. Я и не думала, что можно выдержать такое. Смерть разрывала его Душу. Убивала меня. Человек, задыхаясь подполз к ней и схватил за край плаща. Смерть лишь презрительно скривила беззубый рот.
– Я знала, что ты провалишься.
– Семь. – прошелестел Человек, судорожно глотая воздух. – У меня есть еще одна попытка. Пожалуйста, позволь мне вылечить ее. – Смерть изумилась.
– С чего бы? Снова вздумал играть со мной. Неужели ты еще не уразумел, как заканчиваются такие игры?
– Я все понимаю. И тем не менее. Прошу тебя. Я так виноват перед ней. – Смерть задумалась.
– С годами я становлюсь все более сентиментальной. Хорошо. Я позволю тебе вылечить твою истерзанную Душу. После ты немедленно передашь дар и пойдешь со мной.
– Нет. Не делай этого. – Я сквозь мутную пелену, застилавшую мои глаза, взглянула на Человека. – Не нужно. Ты можешь годами не пользоваться даром, пока твой сын не станет зрелым человеком.
– Никто и никогда не будет готов к такому.
* * *
– Тише, тише, не плачь. Ты такая умница. Ты превосходно справилась. – Алекс осторожно вытащил блокнот из рук Лола.
– Ты не понимаешь. Я чувствую все тоже, что и она! Алекс, боже мой… Как же больно.
– Прости, прости, милая. Потерпи еще немного. Сейчас я все закончу. Я поверить не могу, у тебя получилось. Ты стала ей. Ты стала ей, Анима меа.
* * *
Я беру это перо в свои руки. Я, последний сказочник,