– Клим Пантелеевич, вам письмо, – проворковала горничная, оторвав адвоката от задумчивого созерцания улицы через большое венское окно гостиной. Синий конверт слегка вытянутой, непривычной формы покоился на подносе рядом с канцелярским ножом из китового уса и по количеству разнообразных штемпелей и ярких цветных марок мог быть отнесен к иностранной корреспонденции.
Легким движением Ардашев вскрыл конверт без обратного адреса и, развернув сложенные втрое листы, стал читать написанное ровным женским почерком послание:
«Уважаемый Клим Пантелеевич, смею надеяться, что это письмо поможет мне хотя бы немного избавиться от чувства вины перед Господом, перед моим покойным мужем и перед Вами.
Я прекрасно понимаю, что Вы разгадали этот ребус, составленный отчасти мною, а отчасти теми роковыми обстоятельствами, которые с самого начала окружили меня и не отпускали до самого конца. Но, несмотря на это, Вы великодушно не выдали меня, наверное, потому, что выполняли волю Соломона, просившего в своем последнем письме сохранить честь нашей семьи (как Вы и говорили, судебный следователь позволил мне ознакомиться с нотариальным посланием мужа).
Я не хочу кривить перед Вами душой и поэтому признаюсь: с самого начала я была не искренна с Соломоном и меня интересовали только его деньги. Правда, человеком он был добрым и больше всего на свете ценил домашний уют и тихое семейное счастье. Выйдя за него замуж, я наконец-таки стала жить так, как мне хотелось. Что может быть ужаснее, чем гордая нищета разорившейся дворянской семьи?! Когда плачешь всю ночь напролет из-за того, что нечего надеть на выпускной гимназический бал! Когда, вырядившись в слишком просторное платье старшей сестры, ловишь на себе презрительные взгляды сверстниц и слышишь их издевательски безжалостные и колкие насмешки!
Я рассказывала ему об этом, он жалел меня, закрывая глаза на мои взбалмошные выходки и сумасшедшие траты. Но удивительное дело! Очень скоро деньги перестали приносить радость, а Соломон все больше и больше раздражал меня своей преданной и слюнявой любовью. Он старался мне всячески угодить, а я ненавидела этого размазню за полнейшее отсутствие собственного достоинства.
И вот именно в это время я случайно познакомилась с Брониславом. Это был совершенно другой человек – полная противоположность мужу. Поручик во всем хотел быть первым. Он, как Вам известно, достаточно быстро шагал по карьерной лестнице, но глупая дуэль перечеркнула его предыдущие заслуги, и служба ему наскучила. И только со мной ему было хорошо и спокойно. Да и я теряла с ним счет минутам и часам, совсем забывая об опостылевшем супружестве. Но потом, как Вы знаете, о нашей связи стало известно, и разразился грандиозный скандал, и муж, чтобы сберечь семью, принял решение покинуть вместе со мной Россию.
Он не скрывал от меня того факта, что собирался купить на умопомрачительную сумму немалое количество драгоценных камней, с тем чтобы, продав их большую часть, мы могли бы не только купить уютный дом на французском побережье Атлантического океана, но и, открыв там собственную ювелирную мастерскую, безбедно жить. Но ведь тогда я должна была бы навсегда расстаться с Брониславом…
Знаете, примерно с полгода назад мне в руки попал один французский роман о придворной даме, которая, в силу тяжелой и безысходной ситуации, была вынуждена жить с нелюбимым, но очень богатым человеком из окружения короля. Но неожиданно она встретила молодого человека из обедневшего дворянского рода и без остатка влюбилась в него. Офицер, понимая, что он не в силах окружить графиню богатством и роскошью, достойной ее красоты, решил порвать с ней. Тогда несчастная женщина решила сама распорядиться своей судьбой. Она понимала, что только смерть мужа могла сделать ее богатой наследницей, способной соединить себя и любимого брачными узами.
В ее поместье росли тисовые деревья. От садовника ей стало известно, что из этой хвои можно приготовить быстродействующий яд, способный убить человека. Любовь толкнула ее на преступление, и она отравила мужа. Но полиция смогла раскрыть это злодеяние, и несчастную надолго упрятали в тюрьму. Узнав об этом, ее возлюбленный отрекся от нее и вскоре женился на другой, совсем юной избраннице. Не сумев перенести предательства, от тоски и горя графиня сошла с ума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Конечно же, такой финал меня не устраивал, да я не смогла бы пойти на столь тяжкий грех. Сама не знаю почему, я поделилась этой историей с Брониславом. Он долго и внимательно слушал меня, а потом вдруг стал расспрашивать о предстоящей сделке Соломона. Однако же тогда я не придала этому никакого значения.
Соломон, извещенный телеграммой о дате прибытия курьеров французской ювелирной фирмы, будто предчувствуя беду, разволновался и стал сожалеть о том, что он не знает посланцев в лицо. Но, слава богу, они должны будут предъявить ему его же собственное письмо, отправленное в Париж как раз перед нашей с ним последней поездкой.
Обо всем этом я и рассказала Васильчикову, и в его глазах промелькнул зловещий огонь азартного игрока, и он, как бы невзначай, уточнил у меня день их приезда. Я назвала ему эту дату, ведь наш отъезд во Францию должен был состояться вскоре после покупки камней. Ох, Господи! Я поняла, что проболталась, но оставила все как есть. Право же, Клим Пантелеевич, да откуда же я могла знать, что события начнут развиваться столь страшным образом! Совсем скоро Бронислав на некоторое время исчез, сославшись на служебные дела.
Однако не прошло и двух дней, как сделка состоялась. Правда, вместо двух курьеров появился всего лишь один, но каких-либо сомнений у моего супруга это обстоятельство не вызвало. (Впоследствии Вы сами мне подробно об этом рассказали, восстановив происшедшее до мельчайших подробностей. Надеюсь, Вы не станете на меня гневаться за то, что мне приходилось притворяться, будто об этом я узнавала впервые.)
Утром следующего дня, когда я осталась дома одна, кто-то постучал в окно моей комнаты. Выглянув, я увидела поручика, он держал в руках какой-то ящик, обшитый мешковиной. На его крышке химическим карандашом был выведен адрес: г. Варшава, Центральный почтамт, Васильчикову Б.А., до востребования. Объяснив, что очень торопится, он попросил меня отправить эту посылку. В ней, как он сказал, находились разного рода японские трофеи, которые он не может больше держать на своей квартире. Я согласилась и спрятала ящик в погребе. Но в тот день я так и не нашла времени сходить на почту. А уже на следующий день из газет стало известно о нападении на поезд. Я не могу объяснить, как это случилось, но я, повинуясь необъяснимому дурному предчувствию, вскрыла ящик и обнаружила там пачки денег. Вот тогда-то мне и стало понятно, что это и есть деньги Соломона, а значит, и мои… Откуда мне было знать, что замышляет Бронислав? От греха подальше я решила все-таки эту злосчастную посылку переслать по назначению, правда, заменив содержимое – вместо денежных купюр я набила ее старыми газетами.
А потом был этот проклятый «Вишневый сад», наше возвращение домой посередине спектакля, расстроенный Соломон и беспокойная ночь, полная кошмарных снов. Утром, сразу после ухода мужа, Бронислав снова появился у меня. Он вел себя как-то странно и, выпив кофе, так же внезапно ушел. Вечером этого дня Соломона не стало.
Испуганная случившимся, сама не зная почему, я пришла на квартиру к поручику и, увидев следы пьяного разврата, горько расплакалась, понимая, что этот человек больше всего на свете любит самого себя. Неожиданно появилась полиция, и Васильчикова арестовали. Признаться, я не сразу поняла, что это сделал он. Узнав, что мой муж был задушен фортепьянной струной, я бросилась к своему пианино и только тогда неожиданно для себя все поняла. Видимо, пока я варила ему кофе на примусе, он снял с пианино струну. Я испугалась, и мне не оставалось ничего другого, как на место прежней вставить новую… Ведь только так я могла отвести подозрение не столько от Васильчикова, сколько от себя… Позднее, после внезапного нападения бандитов, я слышала, как Вы, Клим Пантелеевич, пытались играть на пианино и даже открывали его крышку. Вы обо всем догадались, но ничего не сказали, а просто ушли. Я представляю, что Вы тогда обо мне подумали! Я ведь не только скрыла следы преступления, но и помогла убийце моего собственного мужа. А разве был у меня другой выход? Но за этот тяжкий грех я до конца своих дней буду вымаливать у Господа прощения!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})