(При желании эту сценку можно рассматривать как метафору проникновения Чижа в Питер: он не ломился туда с гитарой, а терпеливо ждал, когда его туда "проведут").
Присутствие Colney Hatch в Балтдоме было идеей Березовца. Параллельно с Чижом он продолжал продвигать модных украинцев, которые пели по-английски и прыгали по сцене в гавайских трусах-бермудах.[87]
"Мы с Чижом жили у Березовца дома, — вспоминает Валерий Пастернак, лидер Colney Hatch. — Нас кормили и всячески заботились. Игорь был достаточно парадоксальной фигурой. У него постоянно чередовались приступы по-детски наивной доброты, человечности с грубым практицизмом и откровенным хамством. И все же, считаю, именно его заслуга, что Чиж тогда выстрелил. П**ли много и все, а дела, пусть неуклюже, со всеми ссорясь (что несложно в рок-тусовке Питера), делал он. Где многие герои тех дней?.. А Чиж теперь ЧИЖ".
Чиж выступил в заключительный день фестиваля, вместе с БГ. До этого на сцене Балтдома два дня подряд отрывалась "молодая шпана", которая пела только на английском. "Такое ощущение, что мы возвращаемся в некие первобытные времена, — недоумевали журналисты, — фестиваль на 80 % решил показать, что рок сегодняшнего дня сугубо англоязычный. Откуда начали путь, туда и вернулись".
Но такой крен был объясним. В советском роке текст (т. е. мысли и лозунги) часто стоял на первом месте и подавлял музыку. Англоподобная чушь новой генерации демонстрировала очевидную, на их взгляд, вещь: «правильные» аккорды гораздо важнее «правильных» слов.
Впрочем, большинство «англоязычных» групп выглядели, по мнению критиков, блекло-однообразно. "Зато Чиж — выше всяких похвал", — отметил журнал "Хиппи Лэнд", сравнив его выступление с "глотком свежего воздуха". (За это гостю из Украины простили, что на сцене Балтдома он появился в панковской футболке "Sex Pistols", которая «концептуально» никак не вязалась с его хиппанскими по духу песнями).
Вместе с Чижом на фестивале сыграли барабанщик «РЛ» Алексей Сечкин, перкуссионист Александр Кондрашкин,[88] гитарист Радион Чикунов и басист Леша Романюк. Это был уже некий прообраз «своей» группы.
Спустя несколько дней после фестиваля Алексей Курбановский устроил акустический концерт Чижа в арт-галерее «Борей». В начале 1990-х это был элитный художественный клуб, где регулярно проходили выставки, концерты, философские чтения и поэтические вечера. "Посмотреть на Чижа" пришли примерно полтора десятка интеллектуалов. Парень из Харькова показался им весьма интересным.
— В питерском роке, — говорит Курбановский, — есть определенная традиция, основанная Гребенщиковым. Традиция "потока сознания", когда тексты пишутся по принципу свободной ассоциации идей. Когда между отдельными строчками нет связи, и каждая из них заключает в себе грань некоего образа. Эта традиция породила ряд блестящих открытий. Но, как и всё на свете, она была не беспредельна…
Вместо этих причудливых образов Чиж предлагал сюжетный рассказ, маленькие новеллы в стихах, где автор был всего-навсего storyteller'ом, проводником в свой маленький мир. Если ты туда входишь, то, как хиппи внутри коммуны, становишься там своим. И тебе очень доверительно — с юмором, мягкой иронией, — рассказывают истории про персонажей этого мирка.
— В то время это прозвучало очень интересно, — считает Курбановский, — Это было определенное развитие. Новый этап, новый шаг, новое слово.[89] Потому что поток свободных ассоциаций уже надоел. Равно как и политические песни.
Другой причиной симпатии к Чижу была "пронзительная мелодическая свежесть" его песен. Они так быстро ложились на слух, что кто-то даже цинично сострил: "Это не музыка, а триппер: быстро цепляется и трудно отделаться".
Так или иначе, но каждый концерт в Питере, даже самый скромный, прибавлял Чижу новых поклонников. Его декабрьским выступлениям московский журнал для пост-хиппи "Забриски Райдер" посвятил статью "Человек Поющей Травы 1993 года": "В Питере его очень любят. Сам наблюдал. Песни поют… То, что пресловутый Сергей Чиграков — один из немногих, реально творящих хиппистский "культурный слой", людей — это несомненно. Как, скажем, Григорян, и Умка, и тот же БГ — в свое время".
Но главный итог декабрьской поездки был в том, что Чиж наконец-то принял решение перебраться в Питер. "Тянуть меня сюда конкретно как бы и не тянули, — рассказывал он, — но постоянно все друзья в Питере намекали о переезде. Гребенщиков долго на мозги капал. И, конечно, его «капанье» сказалось в конце концов. Света Лосева тянула. Игорь Березовец тянул… Если бы меня не тянули в Питер, я все равно бы свалил, просто не знаю куда, но свалил бы".
В тот момент он еще не знал, где будет жить, с кем выступать, кто будет его директором. Но решение было принято. Здесь, как это часто бывает, сыграл свою роль случай. В конце декабря, пока Чиж находился в Питере, Бурлака заглянул в гости к студенту-японисту Олегу Львову по прозвищу «Оливер» и его жене-художнице Ирине. Раньше супруги жили в Горьком и несколько раз встречались с Чижом на рокерских гулянках. После переезда в Питер, чтобы уберечь свои деньги от инфляции, они купили две комнаты в разных коммуналках. В одной Львовы жили сами, другая (в пяти шагах от Эрмитажа) временно пустовала. Когда Бурлака обмолвился, что Чиж "загибается в Харькове" и мечтает перебраться в Питер, земляки предложили поселить его с семьей на Миллионной улице.
В Харьков простуженный Чиж вернулся 31-го декабря.
— Он сразу же сказал: "Поехали жить в Питер?" — вспоминает Ольга. — "А чем будем платить за комнату?" — "Только коммунальные услуги". Даже раздумий никаких не было. Я понимала, что в Харькове уже не будет ничего, никакой перспективы, чтобы хоть как-то зацепиться за жизнь.
1994: БОЛЕЗНЬ
"Нищетой мы называем такие условия жизни, когда недостаток пищи и отсутствие нормального жилья подрывают силы человека и снижают его работоспособность"
(Джек Лондон).
Планам на переезд помешала болезнь: сразу после Нового года у Чижа поднялась температура. Через пару дней он стал задыхаться и кричать от боли. В больнице, куда его отвезли на "скорой помощи", у него обнаружили плеврит — гнойное воспаление легких. Весь январь Чижу кололи мощные антибиотики. Этот процесс скрасил только звонок Игоря Березовца. Спустя десять месяцев после записи сольника он все-таки собрал деньги, выкупил на «Мелодии» мастер-тэйп и с помощью лейбла «Триарий» напечатал чижовский сольник. На своей «ниве» Игорь перевез коробки с пластинками к себе на квартиру, а затем раскидал малыми партиями по магазинам Санкт-Петербурга. (Стоит сказать, что поначалу пластинка неизвестного исполнителя раскупалась плохо).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});