Но испытывал ли он к ней любовь? Вечную любовь? Может быть. И он был удивлен, что это не пугало его.
- Люк?
Он оторвал взгляд от входа в бар и посмотрел на парней. Большинство стояло около Урагана, уставившись в журнал, который тот разложил на столе.
- Что?
Даниэль держал номер «Хим». Швед снова учился читать по-английски.
- Ты это видел? – спросил Гризелл.
- Нет.
Даниэль протянул Люку журнал, открытый на его любимом материале для обучения, и сказал:
- Читай.
Парни смотрели на Счастливчика так, будто чего-то ожидали. Так что он взял журнал и начал читать.
Жизнь Медового пирожка
Одно из моих любимых мест в мире – смотровая площадка в сиэтлском «Спейс-Нидл» ночью. Как будто находишься на вершине мира. А все, кто знают меня, в курсе, что я люблю быть сверху. Я только что поужинала в ресторане внизу, оставив моего ухажера, настоящего идиота, сидеть за столиком, ожидая, пока я вернусь из дамской комнаты. На мне было маленькое красное платье без бретелек с золотой застежкой на шее и маленькой золотой цепочкой, которая свисала до середины моей спины. Я надела туфли с пятидюймовыми каблуками и была в настроении для чего-то большего, чем тихоокеанская меч-рыба.
Ухажер оказался великолепным, как и все мои мужчины. Но он не захотел немножко поиграть под столом, а я была возбуждена и скучала. Опасное сочетание для сиэтлских мужчин.
Люк прервал чтение, чтобы взглянуть на вход в бар, куда вошли две женщины. Ему потребовался лишь один быстрый взгляд, чтобы определить, что это хоккейные фанатки. Моментально потеряв интерес, он вернулся к статье.
Слева от меня открылись двери лифта, и из него вышел мужчина в черном смокинге. Мой взгляд поднялся по четырем пуговицам пиджака к его голубым глазам, которые были прикованы к моей идеальной груди, едва прикрытой красной тканью. Уголки его рта приподнялись в оценивающей улыбке, и внезапно моя ночь стала намного интересней.
Я сразу узнала его. Хоккеист. Голкипер с быстрыми руками и, как говорят, очень грязными мыслями. Мне нравится это в мужчинах. О нем мечтали примерно миллион женщин по всей стране. Пару раз и я мечтала о нем.
- Привет, - сказал он. – Прекрасная ночь, чтобы понаблюдать за звездами.
- Наблюдение – мое любимое занятие.
Его звали Счастливчик, и я посчитала это хорошим предзнаменованием, потому что, если его улыбка была знàком, то я скоро стану очень счастливой.
Люк остановился и поднял глаза на парней.
- Боже мой, - сказал он. – Речь не может идти обо мне, - но у него было дурное предчувствие, что так и есть.
Я положила руки на одну из табличек с надписями, рассказывающими, сколько раз в году в «Нидл» ударяет молния, и наклонилась вперед. Подол платья скользнул вверх по моим длинным загорелым ногам, опасно близко к «раю». Я взглянула на мужчину уголком глаза и улыбнулась. Его взгляд был прикован к ложбинке между моих грудей, и я попыталась вызвать в себе чувство вины от того, что собиралась сделать с ним. Но вина и я расстались примерно двадцать лет назад, и я чувствовала лишь трепет в груди и боль между ног.
- А ты? Любишь наблюдать?
- Я больше люблю делать, - он протянул ко мне руку и убрал прядь волос с моего лица. – Так намного интересней.
- Мне нравятся парни, которые любят делать, поскольку мне нравится быть сделанной в самых разных позициях, - я облизала свои красные губы. – Тебя это интересует?
Веки его голубых глаз отяжелели, пока он скользил рукой по моей спине, и его пальцы касались позвоночника, разжигая огонь в моем теле.
- Как тебя зовут?
- Медовый пирожок.
- Мне это нравится, - сказал он, вставая позади меня. Затем обвил рукой мою талию и прошептал на ухо: - Насколько извращенной ты можешь быть, мисс Медовый пирожок?
Я отклонилась назад и вжалась своей округлой попкой в то, что ощущалось как, по крайней мере, двадцатитрехсантиметровая первоклассная дубинка. Он сдвинул свои умелые руки к моей груди и сжал ее через тонкую ткань платья.
Я закрыла глаза и выгнула спину. Он еще не знал этого, но он был уже мертв.
- Последний мужчина, с которым я была, так и не оправился. - Это произошло два дня назад, и Луи все еще оставался в коме, после того как я бросила его в грузовом лифте в «Фор Сизонс».
- Что ты с ним сделала?
- Я поимела его мозги… помимо всего прочего.
Мои соски напряглись под его теплыми ладонями, и я так возбудилась, что даже автобус, полный японских туристов, не остановил бы меня от того, чтобы поиметь этого хоккеиста с его большим, твердым членом.
- Ты сводишь меня с ума своими алыми губами и маленьким красным платьем. - Счастливчик прикусил мою шею и спросил хриплым шепотом: - Ты замерзла или возбудилась?
Люк остановился после этих слов и вернулся обратно, чтобы пробежать фразу еще раз.
- Ты замерзла или возбудилась?
- Какого черта? – прошептал он, продолжая читать.
Мне было жарко, и я определенно возбудилась.
- Ты заставляешь меня хотеть поставить на тебе засос, чтобы потом унять боль поцелуями.
- Где? – спросила я, беря его руку и кладя ее между своих ног. – Здесь? – он сжал мою плоть через платье и красные кружевные стринги.
Люк, ошеломленный, бросил журнал и сел. Он чувствовал себя так, будто получил удар в голову шайбой. Это, безусловно, не могло произойти. Ему просто чудится, это не могло случиться на самом деле.
- Ты знаком с Медовым пирожком? – спросил Бресслер, тем самым дав Люку знать, что он ничего не придумал.
- Нет.
Но во всем этом было что-то знакомое. Что-то по-настоящему личное.
- Теперь ты знаменитость, - пошутил капитан. - Читай дальше. Медовый пирожок довела тебя до комы.
Остальные парни засмеялись, но Люк не находил в этом ничего веселого. Нет, это вселяло в него тревогу.
- Почему в этот раз она выбрала тебя? – пожелал узнать Фиш. – Она, должно быть, увидела тебя в игре и захотела оценить твои принадлежности.
- Может быть, она из тех, кто видел эти принадлежности, - добавил Линч.
Злость поднялась в груди Люка, но он поборол ее и сказал:
- Могу гарантировать, что она не видела мои принадлежности. – Злость будет только мешать. Он хорошо это знал по собственному опыту. Ему нужна была ясная голова, чтобы подумать. Он чувствовал себя так, будто смотрит на один из этих паззлов с большой картинкой – картинкой его жизни – но все кусочки перемешаны. И если бы он только мог составить их все в правильном порядке, всё стало бы ясным.
- Я бы решил, что это классно, если бы Медовый пирожок затрахала меня до комы, - сказал кто-то.
- Она не настоящая, - ответил Линч.
- Она должна быть настоящей, - возразил Скотт Манчестер. – Кто-то ведь пишет колонку.