– Вам следует сделать горчичную ванну для ног, – со знанием дела посоветовал бергер. Придд щелкнул каблуками, словно получив приказ. В свое время Жермон переносил простуды хуже, чем дуэли. Потом кончились и те, и другие.
– Садитесь, – велел Ариго, и простуженный умело устроился в тени. – Командор хочет вас спросить о…
– Об обстоятельствах гибели вашего старшего брата и возникновения порочащих его память слухов, – объявил Райнштайнер. Удивился Валентин или нет, Ариго не понял, но носом он шмыгнул, как живой человек. Шмыгнул, но промолчал.
– Командор Райнштайнер считает, что смерть Джастина не случайна, – ляпнул Жермон, будто о том, что «спруты» прикончили своего же наследника, не болтали от Бергмарк до Хексберг.
– Я тоже так считаю, – невозмутимо подтвердил Придд.
– Вы согласны ответить на мои вопросы?
– Если получу приказ регента или сочту, что это действительно важно.
Жермон прошел к столу и налил себе вина. Следить на трезвую голову за беседой двух айсбергов было выше его сил.
– Мне нужен откровенный ответ, поэтому я надеюсь на ваше понимание и здравый смысл. – Валентин мог быть братом Ойгена, но у барона не было братьев. – Я пришел к выводу, что Колиньяры и Манрики намеревались, самое малое, сравняться по влиятельности с Алва, Ноймариненами, Валмонами и Рафиано. Для этого они собирались уничтожить, ослабить или подчинить ряд фамилий. Первой жертвой я считаю вашего генерала, одной из последних – вашего брата.
Это зрелище Жермон запомнил надолго. Валентин Придд медленно поднялся. Когда герцог отгонял выходца, он наверняка выглядел лучше.
– Вы ошибаетесь, – губы Придда побелели, но говорил он твердо, – убийство графа Васспарда – дело рук нашей семьи.
4
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Вы были свидетелем убийства? Вы знаете убийцу и причину убийства?
– Я не видел, как это произошло.
Прямой, твердый взгляд. Лжи не будет, как и еще более чудовищной правды. Есть вещи, которые словами не назовешь. Сам Жермон, по крайней мере, не взялся бы обвинять своего отца. Даже по горячим следам.
– Выпей. – Ариго протянул статуе в мундире кружку. – Можешь считать это приказом. Ойген, ты не угадал. К сожалению…
– Я не имею обыкновения угадывать, – уточнил бергер, – и я не услышал ничего доказывающего непричастность к смерти графа Васспарда посторонних. Полковник Придд, я настаиваю на том, чтобы вы ответили на мои вопросы. Ваше мнение о подоплеке преступления мы обсудим позже. Вы будете отвечать?
– Да. – Вино он все-таки проглотил. Залпом. Это поможет. Не от памяти, так от простуды.
– Граф Васспард получил полуторамесячный отпуск по ходатайству главы семьи, – казенным голосом напомнил бергер, – и отбыл из армии в обществе своего дяди, предыдущего графа Гирке. Через двадцать один день пришло сообщение о его гибели на охоте. Последнее обстоятельство вызывает у меня серьезные сомнения, так как не стыкуется с причиной, по которой Юстиниану Придду был предоставлен отпуск. Глава фамилии ссылался на события, требующие присутствия наследника, но охота к таковым не относится.
– Для охоты в тот вечер было слишком сыро. – Валентин снова сидел. Очень прямо, слегка откинув голову. На Ойгена он не смотрел, он вообще никуда не смотрел. – Все слуги, лошади и собаки оставались в Васспарде. Брат ушел пешком и без оружия. Если, конечно, уходил.
– Вы думаете, он был убит в замке?
– Или в саду. Его сапоги были в грязи, а ночью шел дождь.
– Кто был в тот вечер в замке, кроме слуг?
– Я и граф Гирке.
– А ваш отец и другие дядья?
– Дядья собирались быть на следующий день. Герцог Придд задержался в дороге и прибыл к утру.
– Но должен был приехать раньше?
– Его ждали к обеду.
Валентин подбирал слова очень тщательно. Казалось, он кого-то выгораживает или что-то скрывает. Жермон на его месте тоже бы скрывал. Если б знал, что виновен отец, мать, братья… Катари была слишком мала.
– Ваш брат не говорил, почему уехал в Торку?
– Полагаю, у него были веские причины. Какие именно, он не сказал.
– Вам известно, что в Торке с ним произошел случай, который расценили как попытку самоубийства?
– Юстиниан на самом деле хотел покончить с собой. Герцог Алва его остановил.
– Вам это рассказал брат?
– Да. Он показывал мне старинный кинжал. Когда-то он принадлежал Борраска. Юстиниан хотел подарить его герцогу, он считал, что Алва спас ему жизнь.
– Почему Юстиниана вызвали в Васспард?
– Я не знаю. Мать этого не хотела. – Показалось, или на слове «мать» голос стал более хриплым? Мать герцога Придда умерла в Багерлее, мать графа Ариго – в собственном замке. Сын об этом узнал через год.
– Решение объявить о смерти на охоте принял герцог Придд? Я имею в виду Вальтера Придда.
– Да.
– Другие члены семьи не возражали?
– Мать хотела, чтобы сказали правду. – Жермон не ошибся, слово «мать» давалось полковнику с трудом. – Сначала я согласился с матерью.
– Почему вы передумали?
– Так хотел Юстиниан.
– Он оставил предсмертное письмо?
– Он должен был вернуться за убийцей и вернулся, но он его любил. Юстиниан попросил меня помочь. Я помог.
– Ваш брат не пытался увести вас за собой?
– Он хотел, чтобы я жил, и я был не причастен к его смерти. Тем, что мне удалось помочь баронессе Сакаци, я обязан Юстиниану. Он сказал, что нужно сделать, чтобы выходец не смог увести своего убийцу. Я это сделал.
– Вы все еще не хотите назвать имя убийцы?
– Я его не знаю, но Юстиниан предпочел мести вторую смерть.
– Вы можете не знать, но вы должны догадываться.
– Я думаю, что стрелял граф Гирке. По приказу… герцога Придда.
Глава 4
Ракана (б. Оллария)
400 год К.С. 3-й день Весенних Ветров
1
При виде Эпинэ Тристрам-младший на полуслове оборвал Вускерда и чуть ли не раскрыл объятия Первому маршалу Великой Талигойи. Объяснение подобной радости было одно – случилось нечто до такой степени пакостное, что командующий гвардией не мог отказать себе в удовольствии доложить ненавистному Иноходцу лично. Робер изготовился слушать об убитых южанах, передравшихся барсинцах и разграбленных обозах, но эр Мартин заговорил сперва о музыке, потом – о Капуль-Гизайлях. В чем дело, Эпинэ сообразил, когда собеседник второй раз упомянул, что граф Ченизу остался в гостеприимном доме на ночь. Робер предпочел не понять, хотя новость прошлась по душе когтистой кошачьей лапой. Злиться и ревновать было не просто глупо – непорядочно. Несколько посланных Марианне побрякушек стоили куда меньше не прекращавшихся у Капуль-Гизайлей приемов, даже с учетом игры. У Валме, как его ни называй, деньги водились, у Эпинэ… Того, что отвалил Повелителю Молний Альдо, с трудом хватало на фураж и жалование пока еще честным солдатам. Южане, те давно уже не получали ничего, кроме еды и пороха…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});