— Не ему решать, а тебе я говорю из чистой вежливости. — Женщина сухо рассмеялась. — И не смотри на меня так. Я уже мертвая. Не могут же лессеры убить меня дважды.
— Не смешно.
— Черный юмор — издержки пребывания доктора в доме. Привыкай.
Роф рассмеялся.
— Ну, ты крута. Не удивительно, что Ви на тебя запал. — Король стал серьезным. — Но давай проясним ситуацию. Крута или нет, но заправляю здесь я. Эта территория и все проживающие на ней — мое дело.
Женщина улыбнулась.
— Боже, ты напоминаешь мне Мэнни.
— Кого?
— Бывший босс. Глава хирургического отделения в Святом Франциске. Вы бы прекрасно поладили. А может… и нет. — Джейн протянула свою прозрачную руку и положила на широкое, татуированное предплечье короля. Коснувшись его, она приобрела плотность с головы до пят. — Роф, я не глупа, и не намерена совершать скоропалительные действия. Мы с тобой хотим одного и того же — безопасности для всех… в том числе для членов расы, которые не проживают в особняке. Я никогда не буду твоей или кого угодно подчиненной, потому что это не в моей природе. Но я чертовски уверена, что у нас неплохо сложится сотрудничество, окей?
Улыбка Рофа была полна уважения, и он кивнул, ниже, чем требовалось.
— Думаю, я переживу.
Когда Джейн направилась к подземному туннелю, Роф поднял взгляд на Фьюри.
Он ничего не сказал.
— Вы говорили о Лэше? — Спросил Фьюри в надежде, что парня нашли.
— Нет.
Фьюри ожидал услышать имя. Когда король повернулся и начал подниматься по лестнице, широкими шагами преодолевая расстояние в две ступеньки за раз, стало очевидно, что Фьюри ничего не дождется.
Дела Братства, подумал он.
Раньше они были твоими делами, великодушно вставил ремарку Колдун. Пока ты вконец не потерял голову.
— Я искал тебя, — солгал Фьюри, подходя к королю. Он решил, что неофициальный доклад о произошедшем в клинике к этому времени потерял свою значимость. — Пара Избранных должны остановиться в особняке. Они придут, чтобы увидеть меня.
Брови короля опустились вниз, за солнечные очки.
— Значит, ты завершил церемонию с Кормией. Разве ты не должен встретиться с женщинами на Другой Стороне?
— Скоро встречусь. — Черт, это была правда.
Роф скрестил руки на груди.
— Я слышал, ты помог этой ночью в клинике. Спасибо.
Фьюри проглотил ком.
Пока ты в Братстве, Король никогда не благодарит тебя за проделанную работу, потому что ты всего лишь выполняешь свой долг и обязанность, данную от рождения. Тебе могли сказать «молодчина», когда ты надирал задницы лессерам, или выразить неловкое сочувствие, если получал ранение… но тебя никогда не благодарили.
Фьюри прокашлялся. Он не смог вымолвить «всегда пожалуйста», поэтому пробормотал:
— Всем заправлял Зи…. И Рив, который оказался в клинике.
— Да, я также поблагодарю и Рива. — Роф направился к кабинету. — Этот симпат оказался полезным.
Фьюри наблюдал, как медленно закрылись двойные двери, и бледно-голубая комната за ними исчезла из поля зрения.
Когда он развернулся, чтобы двинутся дальше, взгляд обратился к величавому потолку вестибюля с изображениями гордых воинов.
Теперь он был любовником, а не воином, не так ли?
Ага, вставил Колдун. Спорю, ты будешь так же плох и в сексе. А сейчас вперед, найди Кормию и поведай о том, что она нравится тебе настолько, что ты начал рисовать ее. Посмотри ей в глаза и скажи, что собираешься трахнуть ее сестер. Всех их. Всех до одной.
Кроме нее.
И скажи себе, что ты поступаешь правильно по отношению к Кормии, разбивая ей сердце. Ведь по этой причине ты убегаешь. Ты видел, как она смотрит на тебя, знаешь, что она любит тебя, и поэтому трусишь.
Расскажи ей. Все расскажи.
Пока Колдун вел свои речи, Фьюри спустился по лестнице на первый этаж, зашел в бильярдную комнату и взял бутылку Martini & Rossi и джин «Бифитер». Также он схватил банку оливок, бокал под мартини и…
Коробка зубочисток напомнила ему о Кормии.
Поднимаясь наверх, он все еще боялся находиться в одиночестве, но также страшился чужого общества.
Одно Фьюри знал наверняка: было надежное средство от болтливого Колдуна, и он собирался его использовать.
Пока не вырубится без памяти.
Глава 23
Как правило, Рив не любил находиться в потайной комнате за своим офисом в Зиросам. Однако после ночей, подобной этой, он не собирался уезжать из города в убежище, где проживала его мамэн, а пентхаус в Коммодоре с его стеклянными стенами — также не вариант.
Хекс подобрала его в клинике, и по пути основательно отчитала на тему «Почему ты не позвал меня на сражение?!». Но, блин, сказал он ей, там не хватало еще одного симпата-полукровки.
Ну да, точно. К тому же, больницы заставляют ее понервничать.
Введя ее в курс дела, он соврал и сказал, что Хэйверс осмотрел его и вколол лекарств. Она понимала, что Рив порол чушь относительно руки, но, слава яйцам, было слишком близко к рассвету для основательных разборок. Конечно, она могла остаться и продолжить спорить с ним, но Хекс всегда возвращалась в свою хату. Всегда.
Рив удивлялся, что конкретно ждало ее дома. Или кто.
Войдя в ванную, он оставил соболиную шубу на себе, несмотря на то, что шкала термостата была включена на полную. Включив душ, Рив подумал о произошедшем в клинике и обнаружил, что это возбуждало его. Сражения для него — словно костюм от Тома Форда: идеальная посадка, нечто, что можно носить с гордостью. Хорошие новости заключались в том, что его симпатская сущность оставалась под контролем, несмотря на пролитую кровь лессеров, которая так манила.
Разве не очевидно? Он в норме. На самом деле.
Когда пар начал окутывать его, Рив заставил себя снять шубу, костюм от Версаче и рубашку Пинк. Одежда превратилась в хлам, а шуба находилась не в лучшем состоянии. Он кинул шмотки в корзину для стирки и починки.
Направляясь к горячей воде, он миновал большое зеркало, протянувшееся над стеклянными раковинами. Встретив свое отражение, Рив провел руками по пятиконечным красным звездам на груди. Потом опустился ниже и обхватил член.
Было бы неплохо потрахаться после всего произошедшего, или хотя бы приложить к себе руки. Раза три.
Приподняв член в ладонях, Рив не смог проигнорировать вида своего левого предплечья, которое будто прошло через мясорубку от всех инъекций.
Побочные эффекты — та еще дрянь.
Он ступил под струю воды, зная, что она была горячей по молочному, влажному пару вокруг него, и по облегчению его внутренней температуры тела. Однако его кожа молчала относительно силы струй, бьющих по плечам, не реагировала ни на гладкое скользящее по ней мыло, ни на его широкую и теплую ладонь, смывающую пену.