Читать интересную книгу Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

Вследствие прекращения иммиграции евреев, выезжающих из Советского Союза, число приезжающих в Израиль начало расти бешеными темпами, и в Израиле, наконец, начали осознавать складывающуюся ситуацию. Была создана комиссия генеральных директоров министерств правительства, чтобы заняться массовой волной новоприбывших и искать срочные решения возникавших в результате проблем. Возглавил ее заместитель министра финансов Йоси Бейлин. Если принять во внимание всю запутанность государственной системы, комиссия работала довольно эффективно, однако ее возможности были ограниченны. Я тоже входил в эту комиссию и на одном из заседаний предложил принять решение, чтобы каждая семья репатриантов получала полную оплату аренды квартиры независимо от того, живет ли в этой квартире еще одна семья новоприбывших. Члены комиссии сначала не поняли, в чем логика моего предложения. Я объяснил, что в Советском Союзе семьи детей привыкли жить вместе с родителями и если каждая семья получит помощь на съем, то две семьи смогут снять квартиру вместе и тем самым сэкономить на издержках и уменьшить расходы. А если эту модель распространить на ипотечные ссуды, то тогда репатриантам будет значительно легче купить жилье. Бейлин провел это решение через комиссию, и таким образом часть жилищной проблемы решилась: репатрианты начали снимать квартиры вместе с родителями. Особенно помогла корзина абсорбции, решение о которой было принято незадолго до этого в бытность министром абсорбции Якова Цура. В соответствии с этим решением все льготы новоприбывшим были конвертированы в конкретную единую сумму, которая называлась корзиной абсорбции, и репатрианты могли пользоваться ею по своему усмотрению.

Ариэль Шарон, министр строительства, в середине 1990 года несколько раз приглашал меня посоветоваться по поводу того, как улучшить процесс абсорбции репатриантов. Я предложил ему вместо комиссии директоров министерств создать министерскую комиссию по проблемам абсорбции и объяснил ему, какими должны быть ее полномочия. Шарон принял мое предложение и возглавил министерскую комиссию. Однако из всех моих предложений не было реализовано одно, на мой взгляд, очень важное: этой комиссии не были предоставлены бюджетные полномочия и контроль над бюджетом абсорбции всего правительства. Шарон советовался со мной также по поводу раскритикованной позже, и не всегда справедливо, программы закупки вагончиков. Я не говорю о том, как проводились тендеры, эту тему мы не обсуждали. Я имею в виду, например, сопротивление местных советов размещению вагончиков на их территории под предлогом «снижения качества жизни» и «падения стоимости недвижимости».

В соответствии с первоначальным планом семья должна была проживать в вагончике не более двенадцати месяцев, пока квартирный вопрос не решится окончательно. Никто не планировал и не хотел, чтобы люди жили в них годами. Поэтому закупленные вагончики изначально не были рассчитаны на многолетнюю службу. Однако планы строительства и прогнозы по поводу покупательной способности репатриантов в отношении жилья не оправдали себя. Поэтому репатрианты были вынуждены жить годами в вагончиках, рассчитанных на двенадцать месяцев, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Единственным возможным решением была передача земли, на которой стоял вагончик, в собственность его жильцов и финансирование строительства домов на этом месте. Это, вероятно, помогло бы решить проблему, но, поскольку занимались ею халатно, частично она так и осталась нерешенной до сих пор.

В ожидании возможного увеличения репатриации «Натив» провел соответствующую организационную подготовку. Структуры в Будапеште и Бухаресте работали отлично. Отъезжающие, приходящие в посольство в Москве, могли на месте зарегистрироваться на рейс и одновременно получить въездную визу. Посольство взяло на себя все заботы: организацию и оплату полета и перевозки багажа. Это была замкнутая, отлаженная система, которая отлично работала при минимальных расходах.

Отношения с Еврейским Агентством – это вообще особая тема, довольно печальная и болезненная, в истории деятельности среди советских евреев в 90-х годах. На протяжении многих лет «Натив» и Еврейское Агентство – «Сохнут» – прекрасно сотрудничали, пока последнее не возглавил Симха Диниц. У Диница были свои, далекоидущие планы политической карьеры. Но, как и многие другие израильские политики, чья карьера не сложилась в своих партиях, он в качестве компенсации и утешительного приза в 1988 году был назначен главой Еврейского Агентства. Волна репатриации из СССР, которая стала во главе повестки дня, в глазах Диница выглядела отличным трамплином для продвижения своих позиций в политике. Как только Диниц возглавил Еврейское Агентство, мы ясно ощутили перемены в стиле руководства. Он начал оказывать на нас давление с требованием передать ему часть полномочий «Натива» в ряде сфер. Одним из первых его требований было включить представителей «Сохнута» в состав делегации «Натива» в Москве. Вместе с Давидом Бартовом мы ответили: «Ждем ваших рекомендаций, если кандидатуры подойдут, будем рады включить их в делегацию». Однако у Диница были другие намерения: внедрить людей, которые будут подчиняться ему и Еврейскому Агентству, а не «Нативу». Мы объяснили ему, что это невозможно. Речь идет о двух разных организациях: государственной и международной общественной неправительственной. Их нельзя объединить, они могут только сотрудничать. Диниц попытался цинично и грубо манипулировать тем, что половина бюджета «Натива» финансировалась Еврейским Агентством.

Были и другие государственные структуры, частично финансировавшиеся Еврейским Агентством, однако ни от одного из них оно не требовало права на профессиональное и оперативное вмешательство в дела организации в обмен на поддержку. Это было вне полномочий «Сохнута». Ответственность всегда возлагалась на исполнительные, а не на финансирующие органы, на тех, кто работает, а не на тех, кто дает деньги. Результатом нашего отказа стали столкновения и проблемы с представителями Еврейского Агентства в Вене, которых не было раньше. Ответственным за это был начальник финансового отдела Агентства Цви Барак. До него никто не знал, кто именно руководит финансовым отделом. Бараку же удалось установить свою тоталитарную власть в Агентстве, и все, включая руководителей управлений, трепетали перед ним. Практически он управлял не только финотделом, но и всем Еврейским Агентством, действуя совместно с Симхой Диницем, а иногда и используя его. Каждый из них стремился к достижению своих личных целей.

Среди своих деяний Цви Барак совершил одну из самых больших подлостей, с которыми я сталкивался на государственной службе: он не переводил в течение всего финансового года денег в бюджет «Натива». Барак сообщил в бухгалтерию «Натива», что переведет деньги за несколько дней до окончания финансового года, тем самым лишив нас возможности использовать их, поскольку средства, не использованные до конца года, необходимо вернуть. С циничной улыбкой он сообщил нашему ошеломленному бухгалтеру, который до этого был бухгалтером одной из важнейших государственных служб, отличавшейся высокими нравственными нормами: «Я же перевел вам деньги. Нигде не написано, что я должен их переводить в течение года». Все это происходило в каденцию Ицхака Модаи на посту министра финансов. Бартов доложил о случившемся Модаи, объяснив, что так работать невозможно. Модаи был известен своей решительностью, и после подлой выходки Еврейского Агентства он сообщил, что теперь финансирование «Натива» будет поступать исключительно из госбюджета, а ту часть, которую нам ранее переводило Агентство, он взыщет с них другим способом. Барак и Диниц засуетились. Они побежали к Бартову и Модаи и умоляли вернуть все вспять, клянясь, что больше такого не повторится. Они просто не хотели терять рычаг воздействия на «Натив». Но мы не уступили и наконец добились финансовой независимости от Еврейского Агентства. С этого момента бюджет «Натива» финансировался исключительно Министерством финансов.

После того как по распоряжению министра иностранных дел Шеварднадзе прямые полеты из Москвы прекратились, получившие разрешение на выезд в Израиль продолжали выезжать через Будапешт и Бухарест, где все функционировало без каких-либо проблем. В один прекрасный день Еврейское Агентство пригласило меня присоединиться к переговорам с иностранными авиакомпаниями, пытаясь организовать авиарейсы для выезжающих в Израиль через другие страны. Хотя мне так и не удалось понять, с чего вдруг Еврейскому Агентству понадобилось наше участие в переговорах, было решено принять их предложение. В процессе переговоров я впервые познакомился с их системой и нормами их руководства. До этого я был знаком только со структурой «Натива» и правилами, обязательными для государственных служащих. Во время пребывания в Вене я, правда, познакомился с посланниками и чиновниками Еврейского Агентства, однако не был знаком с их внутренними правилами и нормами. Вместе с их делегацией я прибыл в хорошо мне знакомую Вену. Венское представительство Агентства разместило нас в одной из самых роскошных гостиниц. Работники «Натива» много раз бывали в Вене, но мы никогда не останавливались в гостиницах такого уровня.