– Мадди!.. – воскликнула мать.
Проплакавшая всю дорогу от Ривайвла до Чикаго, Мадди считала, что слез у нее больше не осталось. Она ошиблась. И разразилась рыданиями, сотрясавшими все тело. Всхлипывания прерывались икотой.
Шаннон крепко обняла дочь и прижала к груди.
– Малышка моя… Я была вне себя от тревоги!
Слова эти вызвали новый приступ истерики, и Мадди совсем ослабела, когда мать повела ее в гостиную. Усадив дочь на диван, Шаннон села с ней рядом и снова обняла.
– Мне т-так ж… жаль… – пролепетала Мадди.
Шаннон промолчала. Она по-прежнему обнимала дочь, а Мадди все рыдала и рыдала – она плакала об отце, о прошлых ошибках, о несостоявшейся свадьбе, а больше всего… о Митче!
Ей хотелось извиниться за побег, но вместо этого она сказала:
– Я так горюю из-за папы… И я не осуждаю тебя за то, что ты меня ненавидишь.
Она никогда не признавалась в том, чего боялась все эти годы. И сейчас не собиралась признаваться, но слова вырвались сами собой.
Мать откинула волосы с ее лба.
– Мадди, откуда у тебя эти безумные мысли?
– Ты должна меня ненавидеть. Но я сделаю все, чтобы было иначе. Я…
– Маделин, послушай меня! – Мать заставила ее поднять голову и заглянула ей в глаза. – Я никогда не ненавидела тебя. Ни сейчас, ни в прошлом. Ты моя дочь, и я всегда буду тебя любить.
– Но во всем виновата я. Если бы не…
– Жизнь полна всяких «если бы не»… – перебила Шаннон. – Отец всегда мог не поехать с тобой. Он должен был ехать со мной, но я пошла к Джуди Клайн, нашей соседке. Шел дождь, канализацию затопило вместе с футбольным полем, так что тренировку Эвана, которую я собиралась посмотреть, отменили. Список случайностей можно продолжать до бесконечности. То есть вы с отцом вполне могли бы не сесть в машину вдвоем.
– Мама, но…
– Никаких «но». – Мать поцеловала ее в лоб. – А теперь я скажу тебе то, чего не говорила ни одной живой душе. Когда ты лежала на больничной койке, такая тихая и неподвижная, доктора сказали, что не знают, выживешь ли ты. И если бы твой отец не погиб, то это наверняка убило бы его.
Мадди заморгала, ошеломленная словами матери. А та кивнула и добавила:
– Да, это так. Я тогда ужасно на него злилась. Не из-за того, что погиб и оставил меня вдовой. Нет, я злилась из-за того, что ты лежала в коме на больничной койке.
– Но за рулем-то сидела я…
– Он должен был понимать, чем это может кончиться. Я говорила, что ты не готова водить машину на людных улицах. Мы с ним спорили об этом, и он сказал, что я чересчур трясусь над тобой. Оказалось, что я была права. Он должен был тебе отказать.
– Но это я проехала на знак «стоп». Какой смысл винить отца?
По щеке Шаннон скатилась слеза.
– Никакого. Но когда твой ребенок лежит без сознания, а ты не знаешь, выживет ли он, искать смысла необязательно.
– Мама, прости… – дрожащим голосом пробормотала Мадди.
– Я никогда не винила тебя, Маделин, уверяю.
– Думаю, что начинаю верить в это… – пробормотала Мадди.
– Давно пора. – Шаннон погладила ее по волосам – как в детстве, когда дочь долго не могла заснуть.
Мадди же, потупившись, сказала:
– А насчет свадьбы… – Она внезапно умолкла.
Мать пожала плечами.
– Тебе не следовало убегать, однако… Жаль, что ты не поговорила со мной по душам. Могла бы сказать, что не хочешь выходить за Стива.
– Я растерялась. – Мадди вздохнула. – Но не хотела никого расстраивать.
– Ох, что мне с тобой делать? – Шаннон покачала головой.
– Вряд ли я любила Стива, – призналась Мадди. – Прости, но я не могу выйти за него. Я знала, как ты хочешь его в качестве зятя, но…
– Хотела, – перебила мать. – Стив казался славным и надежным парнем. Опекал тебя. И я думала, что он сможет о тебе позаботиться.
Мадди шмыгнула носом и пробормотала:
– Я встретила одного человека и…
– Я поняла это, как только открыла дверь.
– Но как?!
– Пусть я старая, но не дура же! – Шаннон похлопала дочку по руке. – И я знаю: только одно может заставить женщину так рыдать. Мадди, что случилось?
– Я люблю его и хотела помочь. Но обманула его доверие, и он сказал, чтобы я уходила.
Шаннон прищелкнула языком и привлекла дочь к себе.
– Все это – девичьи проблемы. Хочешь, я позвоню твоим подругам?
– Да, пожалуйста.
Шаннон хотела встать, но Мадди вцепилась в ее руку и произнесла слова, которые давно уже хотела сказать:
– Жаль, что я не сумела стать такой дочерью, которую ты хотела.
Шаннон осторожно отстранилась и проговорила:
– Поверь, Маделин, ты именно та дочь, которую я хотела иметь.
Мадди снова залилась слезами. Через минуту-другую успокоилась и стала ждать Пенелопу и Софи. Она знала: они принесут стандартную «аптечку» из шоколадок и мороженого, а также диски с мелодрамами. Мадди не пользовалась этими лекарствами с тех пор, как в четырнадцать лет Ник Каблезе бросил ее ради Кэти Майер. Но она почему-то не сомневалась: на сей раз «лекарства» подействуют не столь эффективно, как в прошлый раз.
Митч прочесал весь Ривайвл, прежде чем сдаться и признать, что Мадди действительно уехала. Никто ее не видел. Никто с ней не говорил. Она исчезла, даже не заехав за вещами. И он даже испытал нечто вроде сочувствия к ее бывшему жениху.
А потом началось ожидание – бесконечные часы, наполненные тревогой и страхом. Он очень боялся, что больше не увидит Мадди. Когда же Шейну наконец позвонили и сообщили, что она дома, Митч схватил ключи от машины и ринулся в Чикаго.
И вот, припарковавшись перед домом, где она жила с матерью, Митч вдруг понял, что сейчас – половина третьего ночи. Если бы Мадди жила одна, он без зазрения совести стал бы колотить в дверь. Но вряд ли следовало так знакомиться с женщиной, которая, как он надеялся, станет его тещей.
Глядя на кирпичный дом, почти такой же, как и все остальные на этой узкой улице, Митч раздумывал, как поступить.
Там – Мадди. Уверенная, что он ненавидит ее…
Как же трудно выносить мысль о том, что он заставил ее плакать. И неужели она решила, что он ее не любит? Даже если Мадди возненавидела его за трусость и за то, что не боролся за нее, – все равно она должна знать правду.
Митч не мог ждать ни секунды. Он должен был сейчас же сказать ей эту правду. Да, сейчас же!
Митч нажал кнопку зажигания, и двигатель смолк. А потом он найдет какой-нибудь способ заслужить благосклонность ее матери. Поэтому войдет немедленно.
Пять минут спустя он поднялся по лестнице и позвонил. Затем еще раз позвонил. Наконец услышал щелканье задвижки. И дверь отворилась. Но вместо Мадди или ее копии постарше на пороге стояли две женщины – ровесницы Мадди. Обе были в спортивных костюмах, а волосы – забраны в хвосты. И на лицах обеих – злобные гримасы.