полезен. Поэтому, благородный Дейше, я оставлю тебе выбор. Ты можешь умерить свое эго и подчиниться нагайши, можешь убраться, можешь даже попытаться убить Шарриаша. Но если тебе удастся это сделать, будь уверен, долго ты не проживешь. Не в тот день, может даже не в ту десятку оборотов, но я приду за тобой. И ты умрешь. Быть может и я паду, но ты не переживешь моего визита, будь уверен.
Одарив нага безукоризненно вежливой улыбкой, Рамина невозмутимо развернулась, чтобы перешагнуть через хвост нага и неспешным шагом покинуть комнату.
Дейше ничего не сказал, лишь едва заметно, одними уголками губ, улыбаясь, он проводил взглядом свою гостью. Казалось бы, как просто было решить этот вопрос, уничтожить угрозу, но осознание того, что одним ударом пересечь ее не удастся пьянило. Как же давно он не видел таких людей, таких женщин.
– О, прекрасная Рамина, я в тебе не сомневаюсь, – едва слышно протянул он, сложив руки за спиной. – И разве я могу теперь обойти стороной твои войны, разве могу лишить твоих врагов поддержки…
В полумгле комнаты раздался тихий смех. Это обещало стать незабываемым.
Дворцовые стены не могли задержать звуки празднования: веселого смеха и звонкого пения. Наблюдать за таким мирным и светлым весельем с балкона, увитого диким виноградом, было приятно. Особенно после ужаса войны, что еще недавно бушевала за стенами города.
Облокотившись на перила, Шарриаш склонил голову, рассеянно скользя взглядом по макушкам людей и нагов внизу. Порой, когда среди этого бело-золотого потока, мелькало пестрое пятно, Шарриаш не мог сдержать слегка рассеянной улыбки. Кшерхи столько лет были его единственной семьей, что, оказавшись на пороге расставания с ними, он ощутил тоску.
Из невеселых размышлений его вырвал едва слышный звук шагов. Прищурившись, Шарриаш обернулся к вышедшему на балкон Ошеру.
– Я ждал тебя.
Сделав еще шаг, принц остановился в полутени колонны.
– Каково это? – чуть помедлив, прямо спросил Ошер.
Глядя на нагайши со стороны, принц понимал, что это же предначертано судьбой и ему. И это поднимало в душе странный сумбур, имени которому дать принц не мог.
Внимательно глядя на принца, Шарриаш глубоко вдохнул и только махнул рукой, приглашая его подойти.
– Это… Странно. В юности я часто мечтал о том, как отомщу, как получу в руки эту власть. Вот только в реальности все совсем не так, как в тех мечтах. Это все также пьянит, но одновременно угнетает. Даже сейчас, глядя на них, я понимаю насколько тяжелое бремя ответственности несет каждый, кто надевает корону.
Поравнявшись с нагом, Ошер задумчиво нахмурился.
– Но ведь совсем не все, занимающие трон так сильно задумываются об ответственности.
– А разве я говорю о тех, кто сидит на престолах? – криво усмехнувшись, Шарриаш покачал головой. – Владыка должен примерять корону не на голову, а на душу. У Артана из Файрара нет короны, у нашей Воли нет короны, но они Владыки. Они те, кто осознает ответственность за свой народ и готов ее нести.
Порыв ветра донес сладкий аромат жасмина, с правого края балкона, где пышный букет белоснежных цветов лежал на столе. Видимо кто-то из слуг забыл в суматохе поставить их в, стоявший рядом кувшин. Заметив это, Шарриаш покачал головой и, тихо зашелестев чешуйками хвоста по мрамору пола, приблизился к столику.
– А как знать, что получится, что бремя не окажется слишком тяжелым? – обернувшись, бросил Ошер в спину нага.
– Это решать только тебе. Так скажи, Ошер Терезаа, как думаешь, готов ли ты взять его? – не оборачиваясь, медленно проговорил наг, осторожно расправляя веточки жасмина.
На балконе повисла тишина. Шумно вдохнув, принц медленно покачал головой и чуть порывисто склонился к перилам. Этим вопросом он задавался не в первый раз и сам. Его растили, как принца, но что получилось? Столкнувшись с настоящей жизнью, он оказался не готов к ней, был вынужден всему учиться заново.
– Нет, я не готов…
Последняя веточка жасмина вернулась в вазу. Склонив голову набок, Шарриаш критически изучил полученный результат. Поникшие головки цветов оставляли желать лучшего. Поняв, что ничем помочь им уже не сможет, нагайше развернулся к принцу.
– А если бы тебе пришлось взять это бремя прямо сейчас?
Нахмурившись, Ошер поднял голову, взглянув на невозмутимого нага. Понять о чем тот думает, прочитать хоть что-то во взгляде желтых глаз было невозможно.
– Принял бы, это мой долг перед народом и предками – не медля, ответил Ошер.
Внимательно глядя на него, Шарриаш все же усмехнулся.
– Ты готов и я уверен, что в следующую нашу встречу, ты и сам поймешь, что готов, – наконец произнес нагайши. – А теперь давай спустимся. Совсем скоро вы уйдете, пусть Лэри и останется здесь до выздоровления, остальных я нескоро увижу и хочу с вами попрощаться.
Вздохнув, Ошер все же кивнул, оттолкнувшись от перил балкона. Может Шарриаш был прав, в это хотелось верить, но подтвердить или опровергнуть его слова могли только обороты.
Эпилог
Голос исчез. Исчезли звуки и только один продолжал звенеть в тишине огромного подземного зала.
Кап. Кап. Кап.
Кровь, медленно стекая с руки на пол, разбивалась о пыльную плиту у ног мужчины. Его кровь, которую он снова был вынужден лить ради своего народа. Ради тех, кто уже через десяток оборотов мог забыть, что сделал для них Владыка, от чего их спас.
Из ярости, жарким клубком собиравшейся в груди, родился хриплый шепот.
– Неблагодарный скот…
Сколько бы сил он не накопил, сколько бы усилий не приложил, это забывалось. Сколько бы жертв он не приносил, это все уходило водой в песок, этого не ценили, этого не помнили.
Отклонив голову назад, ловя на лицо капли холодной воды, падающей с потолка зала, король хрипло, каркающе рассмеялся. Он снова сразился за них, снова терпел лишения, снова жертвовал собой.
И что получал?
Пустоту. Гулкую пустоту круг себя, такую же темную, как пустота зала, в котором он убил божество. Зажигающий ушел, с оглушительным воплем исчез из его сознания и точно сорвал плотину. Мощь, которой король никогда раньше не ощущал, захлестнула его. А с ней пришло простое, ясное понимание.
Его жизнь еще не загублена, он сможет вырвать свое из цепких лап судьбы. Теперь он сможет получить все, что желал, чего был достоин и никто его не остановит.