— Вы готовы вынести решение об участи этих существ, думавших вас уничтожить?
Наступила тишина, и можно было прочесть, что в мыслях и на душе у каждого. У Армстронга и Джемисона пристыженность и страх переросли в ненависть, инстинктивное желание примкнуть к обвинителю. Девушка лишь пугливо наблюдала, не зная, как быть. Лишь Фаллада с Хезлтайном пытались сохранить беспристрастность.
— Как же мы можем судить? — откровенно спросил Фаллада.
— Тогда слушайте и решайте, — голос был терпелив и кроток. — Больше двухсот лет я нахожусь у вас на Земле, выжидая возвращения Уббо-Сатхла. Мои же собратья разыскивали их среди галактик вот уже тысячу с лишним лет. Осуществить это было сложнее, чем отыскать какую-то одну песчинку среди всех пустынь вашей планеты.
Слова были не так значимы, как сопровождающие их образы. Вершитель проецировал свои мысли и чувства в умы людей так, что можно было усвоить подавляющую безмерность пространства и бесконечное сонмище миров.
— И вот так-то, две с лишним тысячи лет назад, наши посланцы в системе Веги нашли остатки планеты В-76. Она распалась на осколки. Мы знали, что планету населяла раса высокоразвитых существ, йераспинов — вам бы они показались некими светящимися шарами. Существа эти были ленивы, безобидны и неагрессивны. Это и вызвало у нас недоумение: что за катастрофа могла разрушить их мир. Вначале подумалось, что это какой-нибудь природный катаклизм. И тут, изучая осколки, мы обнаружили следы ядерного взрыва. Появилось подозрение, что планета уничтожена с целью скрыть следы какого-нибудь чудовищного преступления — подобно тому, как человеческие преступники порой сжигают разграбленный дом. Дальнейший анализ убедил, что планета стала ареной массового убийства всех ее обитателей. — Глаза его холодно посмотрели на безмолвные силуэты у стены. Карлсену показалось, что те угасают. — Тогда и начался розыск. Мы одну за другой обследовали все близлежащие планетарные системы в поисках любого свидетельства, способного изобличить преступников. Такое свидетельство обнаружилось в вашей Солнечной системе, где точно так же была взорвана еще одна планета.
— Где астероиды? — воскликнул Фаллада удивленно.
— На нашем языке ее название — Йеллднис, голубая планета. Когда мы перед тем в последний раз навещали Солнечную систему, Йеллднис была средоточием великой древней цивилизации подобных нам существ — разумных моллюсков. А Марс населяла раса великанов-гуманоидов, тогда уже развивавших строительство городов. Теперь же Марс оказался безводной пустыней, а Йеллдиис раскололась на тысячи осколков. Вместе с тем ваша Земля, с ее недостаточно развитой средиземноморской цивилизацией, была нетронута. Почему так? Разве, может статься, преступники усматривали в ней своего рода временное пристанище? Вот тогда у нас появилось подозрение, что преступления совершают Канувшие — так мы нарекли ученых, исчезнувших на обратном пути к нашей галактике пятьдесят тысяч лет назад. Вначале в это не особенно верилось, поскольку Ниотх-Коргхай, как и люди, смертны. Но когда мы прибыли на Землю и изучили ее наследственную память, все сомнения развеялись. Преступления совершали существа, подобные нам — собратья по расе Ниотх, у которых пристрастие к покровительству более слабым расам переродилась в злокачественную тягу умерщвлять…
От клубящихся около стены силуэтов, чувствовалось, исходит гневное презрение. Вершитель же продолжал ровным голосом: «Ваша мифология о злых духах и демонах полна атавистической памяти об Уббо-Сатхла, космических вампирах. А поскольку они пощадили вашу планету, было ясно, что они сюда когда-нибудь непременно вернутся. Мы, разумеется, продолжали поиск по галактикам в надежде пресечь дальнейшие преступления, но одна лишь ваша галактика сама по себе вмещает свыше ста миллиардов звезд. Так что наши усилия были тщетны — до сегодняшнего дня».
Голос смолк. Карлсен снова ощутил волнами исходящие от пришельцев злобу и беспросветное отчаяние. Молчание длилось дольше обычного.
— Ну так что? — спросил голос. — Кто-нибудь по-прежнему полагает, что их следует отпустить? — Глаза вершителя обратились к Джемисону. Тот густо зарделся и прокашлялся:
— Конечно же, нет. Это было бы преступной глупостью.
— Я бы хотел задать один вопрос, — подал голос Фаллада. Говорил он нервно, изучая глазами ковер на полу. — Вы сказали, милосердие у них переродилось в некий садизм. А нельзя сделать обратное перерождение?
— Тоже мне, нашли, о чем говорить! — фыркнул Джемисон раздраженно.
— Я хочу знать, — упрямо потребовал Фаллада, — безнадежно ли порочны эти существа. — Он укоризненно посмотрел на Джемисона из-под кустистых бровей. — У большинства людей все-таки теплится искра добра.
— На этот вопрос могут ответить только они, — рассудил вершитель. — Что скажете? — обратился он к вампирам.
— Они что, могут говорить? — удивился Фаллада. — Без тела им не обойтись. Но у них здесь целых шестеро.
Карлсен внезапно ощутил тошнотворную слабость. Прошла секунда, и он понял, что вершитель вытеснился у него из тела и завис над головой. Капитан увидел, что один из клубящихся силуэтов плывет к нему, и весь напрягся, но тут в мозг влилось расслабляющее спокойствие. Карлсен расслабился, давая бесформенному сгустку слиться со своим телом. На миг накатила тошнота — словно кто-то вынудил проглотить какую-нибудь гадкую жидкость — и тут же сменилась дикарским ликованием. От грубой жизненности готовно напряглись все мышцы. Карлсен ощутил в себе вожака — того, что владел Джемисоном. Грянувший голос был сиплым от обостренного чувства.
— Я скажу, хотя и знаю, что это ничего не изменит. Справедливость ни в ком здесь не воплощена. Но хотелось бы вспомнить один простой факт. Ниотх-Коргхай, как и люди, смертны. Мы, Уббо-Сатхла, достигли, в некотором роде, бессмертия. И по-вашему, это само по себе не заслуга — открыть секрет вечной жизни? Вы скажете: мы достигли этого тем, что губили чужие жизни. Верно. Но разве и это не закон природы? Все живые существа — убийцы. Люди не чувствуют угрызений совести, убивая себе на пищу бессловесных животных. Не гнушаются они даже плотью новорожденных ягнят. А коровы и овцы едят траву, тоже наделенную жизнью. Присутствующий здесь доктор Фаллада изучал вампиризм. Он скажет вам, что таков основной принцип природы. Если так, то в чем наша вина?
— Вы отрицаете то, что убиваете для удовольствия? — спросил Фаллада.
— Нет. — Пришелец говорил спокойно и рассудительно. — Но если приходится убивать для того, чтобы выжить, то почему бы нам не находить в этом удовольствие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});