Дай-то бог, в который раз подумал Уилкинсон, глядя на жену. В последние годы они уже и не надеялись на чудо. Этот ребенок теперь все для них, особенно для Марго. Она и минуты не может не говорить о сыне. Когда доктор определил, что родится мальчик, жена немедленно заявила, что они назовут его Ричардом, в честь отца и никак иначе. С тех пор он подшучивал над ней, интересуясь, не будет ли она путаться в своих мужчинах.
– Чувствуешь? – Маргарет взяла его ладонь и приложила к своему животу. – Он шевелится! – Она, улыбаясь, поморщилась. – Кажется, он толкает меня ножкой! Недоволен тем, что отец покидает нас перед его рождением!
– Боевое дежурство длится всего три месяца, ты же знаешь, – ласково нахмурился Уилкинсон, – зато я вернусь к самому Рождеству и следующие полгода проведу с вами.
– Целых три месяца! – поправила его Маргарет. – Знаешь, как мне будет тебя не хватать? – Она сделала жалобное лицо и протянула: – Милый, ну пожалуйста, позволь мне остаться до родов дома? Я так не хочу ложиться в клинику... и потом, я же буду тут не одна, у нас есть горничная, я найму няню... Доктор Робинсон будет регулярно меня навещать...
– Мы это уже обсуждали, Марго, – решительно прекратил ее мольбы Уилкинсон, – я не собираюсь доверять твое здоровье и здоровье нашего сына на попечение каких-то горничных и нянечек. В клинике ты будешь находиться под круглосуточным наблюдением высококвалифицированных специалистов, это одна из лучших больниц Лондона. Беременность в твоем возрасте – это уже само по себе подвиг, и я хочу, чтобы все прошло идеально. Завтра за тобой приедут из клиники, так что будь умницей. Мы договорились? – Он вопросительно посмотрел на жену.
– Договорились, – покорно вздохнула Маргарет, – тебе пора уходить?
Уилкинсон кивнул. Она взяла его ладонь обеими руками и прижалась к ней щекой.
– Я знаю, что ты всегда осторожен, что от тебя зависит безопасность страны и жизни двухсот человек экипажа, я вообще все знаю! – Марго посмотрела ему в глаза. – Но все же, пообещай мне, что ты будешь осторожен!
– Обещаю, – улыбнулся он, – я буду осторожен. – Он осторожно обнял жену и поцеловал ее. – Ведите себя хорошо! Оба! – Уилкинсон хитро подмигнул жене. – Увидимся через три месяца. И помните – я вас люблю!
– Мы тебя тоже любим, – из глаз Маргарет покатились слезинки, но она продолжала улыбаться, – и будем тебя с нетерпением ждать!
Уилкинсон развернулся и быстрым шагом вышел из гостиной, смотреть на слезы Марго в момент проводов он не любил. Три месяца боевого дежурства – это сложное и важное занятие, но все-таки не война, и не стоит провожать его туда каждый раз, словно в последний.
Выйдя из дома, капитан сел в машину.
– В штаб флота, – коротко скомандовал он.
Предстоял заключительный брифинг и уяснение задачи. Через семь часов его атомный ракетоносец «Великая Британия», новейший образец оружейных систем последнего поколения королевского подводного флота, должен будет покинуть военно-морскую базу в Портсмуте и взять курс в от–крытое море согласно полученному приказу.
Пока ехали в штаб, Уилкинсон никак не мог заставить себя переключиться с мыслей о жене на мысли о службе. Маргарет была сильно напугана, хоть и не подавала вида. Да он и сам понимал, что испытывает ничуть не меньший страх. Повсюду рождались генетические инвалиды, процент здо–ровых младенцев, появившихся на свет, был ужасающе низок. ООН официально узаконило добровольное прерывание беременности, в случае выявления генетических отклонений в развитии плода, и добровольную эвтаназию, если ребенок все-таки родился с инвалидностью. А это говорило о мно–гом, в частности о том, что в заявлениях МАГБ есть доля правды, и факт генетических мутаций не всегда может быть установлен до родов. Да и после родов не всегда. Уилкинсон хорошо помнил, как у командира акустиков два года назад родился «чистый» ребенок. Его тогда поздравляли всей лодкой, носили на руках и обливали шампанским... Только через год выяснилось, что ребенок психически нездоров, и это расстройство необратимо. А ведь по всем показателям младенец был в норме! Ричард так и не рассказал жене про этот случай, Марго по прежнему уверена, что дитя растет здоровым и счастливым. Командир акустиков получил такой шок, что не мог оправиться от горя несколько месяцев. В результате его списали на берег, как ненадежного члена экипажа...
Уилкинсон взглянул на маленькую иконку, прикрепленную в углу приборной панели автомобиля. Видимо, водитель был человеком набожным. Капитан молча прочел короткую молитву и перекрестился, осознавая, что все это совсем не принесло ему душевного спокойствия. Какое тут спокой–ствие, если после принятия Ассамблеей ООН директив о добровольных абортах и эвтаназии святая церковь выразила возмущение сугубо для проформы. Недолго попеняв ООН за принятые решения, официальное христианство и мусульманство быстро переключились на проповеди типа: «господь посылает нам испытания», «мы должны быть стойкими», «терпимость – это добродетель» и тому подобное. Даже церкви нечего предложить людям в условиях этой жуткой катастрофы, кроме разве что речей ни о чем. Да, священники и МАГБ довольно оперативно создали массу центров помо–щи семьям, в которых родились дети-лиги, и это, наверное, облегчило их страдания, но сама проблема не решена, и ясно, что никто не знает ее решения. И если раньше все это касалось Уилкинсона постольку-поскольку, то последние восемь месяцев он просто не находил себе места, едва начинал думать об этом.
Автомобиль остановился перед зданием штаба флота, и капитан усилием воли отогнал все не связанные со служебными вопросами мысли. На боевое дежурство нельзя уходить с тяжелым сердцем. Все проблемы должно оставить за бортом подлодки.
Дверь кабинета открылась, и босс вышел в приемную. Толстая секретарша мгновенно перестала жевать и сосредоточилась на работе. Дэйв пренебрежительно усмехнулся. Жрать надо меньше, а работать – больше. Будь его воля, он давно бы уже уволил эту противную тетку, целыми днями бьющую баклуши на рабочем месте.
– Ну что, сынок, приступим? – риторически вопросил босс, глядя на Дэйва.
– Да, сэр! – подтвердил тот и, в два шага преодолев расстояние до двери, открыл ее: – Прошу вас, сэр!
Старик с видом старого, но еще бодрого хищника, потер руки и вышел. Дэйв немедленно пристроился за ним, и обход начался.
Босс имел правило – ежедневно тратить два часа времени на личное ознакомление со всеми делами ресторана. К слову сказать, ресторан был не то чтобы очень велик и совсем не пафосен, цены у старика были вполне доступны. Днем в обеденном зале подавали дешевый фаст-фуд, к вечеру зал вычищался, на столы стлали скатерти, раскладывали столовые приборы, и заведение начинало работать в режиме недорогого пивного ресторанчика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});