53
«Петр Великий по завоевании Азова, желал иметь на тамошнем море порт: к сему и избрал он Таганрог. Когда сей порт был совершен, то он долгое время находился в сомнении, при Бальтийском ли море выстроить Петербург, или при Таганрогской гавани. Наконец обстоятельства решили избрать Бальтийское море. В сем выборе не выиграли мы, в рассуждении климата; ибо там зимы почти вовсе не бывает, а здесь она напротив очень продолжительна» (Философическая и политическая переписка Императрицы Екатерины Вторыя с г. Волтером. М., 1802. Ч. I. С. 219. Письмо LXXII от 3/14 Марта 1771). См. французский оригинал в изд.: Documents of Catherine the Great. The Correspondence with Vbltaire. P. 101.
54
В начале 1790-х годов Платон Зубов также будет составлять планы разрушения существующих государств и восстановления когда-то существовавших, чертившие будущие границы Российском империи с шестью столицами — С.-Петербург, Москва, Берлин. Вена, Константинополь. Астрахань (См.: Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 5. С. 306).
55
К середине XVI века Оттоманская Порта под управлением Сулеймана Великого (1520–1566) достигла наивысшего могущества. Она объединяла огромную территорию, в том числе Северную Африку, Балканы, земли Центральной и Восточной Европы. Крымское ханство, Валахия и Трансильвания платили дань Порте и были зависимы от нее. Северная окраина Порты в Европе, после завоевания Венгрии, подходила вплотную к Вене, несколько раз осаждаемой. В 1571 году король Испании Филипп II предпринял поход против мусульман в Средиземном море: победа под Лепанто, около греческих берегов, принесла ему почетный титул христианского героя. Картина Эль Греко «Сон Филиппа II» (1578) отразила мистические чаяния христианского «возмездия» (турки на картине поглощаются адом) и политического реванша.
56
27 мая 1769 года Вольтер писал Екатерине о том. что Крестовые походы были столь смешны, что неуместно было бы к ним возвращаться (Documents of Catherine the Great. The Correspondance with Voltaire. P. 29).
57
Хотя Вольтер и бросает красивые сентенции, намекающие на параллелизм событий нынешней война и Крестовых походов (Voici le vrai temps des croisades // Ibid. P. 492), но только для того, чтобы сразу же объяснить разницу — нынешний поход Екатерины осуществляется не под знаменем религиозного фанатизма, а напротив — чтобы уничтожить этот фанатизм.
58
В. Петров писал в оде «На взятие Хотина» 1769 года; «Прими, несчастна Византия. / Тот свет от Россов, кой Россия / Приняла древле от тебя» (Сочинения В. Петрова. СПб.: Вольная типография Шнора. 1782. Ч. I. С. 46).
59
Примечательно, что, переводя на русский оду Вольтера «Русской императрице Екатерине II» («A l’Impératrice de Russie, Catherine II», 1771), Ипполит Богданович пропускает выпады против Византии и вставляет пассаж о глумлении турок над христианами. В тексте, озаглавленном «Перевод стихов г. Волтера, славного французского писателя», Богданович пишет: «…Чтоб дерзкою рукой бессовестный паша // Ругался завсегда над христианской кровью…» (Богданович И.Ф. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель: 1957. С. 213). В стихотворении Вольтера речь идет всего лишь о нежелании поэта быть игрушкой в руках тирана, попирающего права свободного человека: «Qu’un bacha dans mon sang trempe à son gré ses mains…» (Чтоб руки паша мочил и моей крови для своего удовольствия) (Œuvres complète de Voltaire. Vol. 10. P. 435).
60
По тонкому наблюдению исследователей, для Сумарокова «последовательность изложении в героической поэме противостоит контрастным переходам в оде» (Живов В. М., Успенский Б.А. Метаморфозы античного язычества в истории русской культуры XVII–XVIII века. С. 508).
61
Надписью служила цитата из оды В. Петрова «На взятие Очакова»: «Ты в плесках внидешь в храм Софии». Екатерина вообще превратила Царское Село и окрестности в символическое пространство, посвященное войне с Портой и планам по завоеванию Константинополя. В 1780 году рядом с Царским Селом основывается город София и учреждается Софийский уезд. В 1782–1788 годах в Царском Селе строится Камероном церковь Святой Софии по образцу Софийского собора в Константинополе.
62
О популярности в это время греческого титула Екатерины как Афины свидетельствует появление его — наряду с римскими, астрейными и амазонскими — в «Песни» (1770) Джианетти, переведенной Богдановичем: «Но духом смелая. Российская Паллада. / Не отлучайся из царственного града. / И правя областью у тихих берегов, / Спокойно шлет от толь перуны на врагов» (Сочинения Ипполита Федоровича Богдановича. Ч. 2. С. 150).
63
Активная поддержка Францией Порты была постоянной темой переписки Екатерины с Вольтером. Отправляя суда в поход из Кронштадта, Екатерина снабжала инструкцией капитанов относительно возможных провокаций со стороны кораблей трех «бурбонских дворов» — Франции. Испании. Неаполитанского королевства (Тарле Е.В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг. С. 26–27).
64
В «Оде победоносному российскому оружию» (1770) Майков вводил ту же формулу, повествующую о «коварных друзьях» (союзниках Турции), подстрекающих Турцию продолжать войну: «Исполнен гордости, упорства, / Еще крепится Оттоман / И изобильными притворства, / Носящими в устах обман, / Прельщен коварными друзьями…» (Там же. С. 220).
65
Херасков также упоминает Астрею в своей военной «Оде Ея Императорскому Величеству На победы над Турками, Сентября 1769 года», но в ином контексте — война помешала приближению золотого века Астреи: «Прекрасная заря являлась / Благополучных нам веков; / Уже Россия дожидалась / Златых Астреиных часов; / Блаженством вечным озаренны, / Пути мы зрели отворснны; / Но темный облак набежал, / Смутил приятную погоду, / И здешнему вступить народу / Во храм спокойстпа помешал» (Творения М. Хераскова. Ч. 7. С. 132). В милитаристской интерпретации Астреи Петров оказался вполне уникален.
66
В черновом варианте Державин был ближе к Петрову — речь шла о превращении «зверей» (то есть турок) в людей: «Текущаго с полнощи света / Не может снесть Цирцеин взор; / Стонает, что Минерва зиждет / Людей разумных из зверей» (Там же. С. 128).
67
Анонимный автор из близкого Хераскову круга посвятил дискредитации «темного» стиля эпической «поемы» Петрова свое стихотворение «Мысли», напечатанное в журнале «Вечера» (1772):
А естьли хочешь ты пленять умы людские,
Старайся только в стих сбирать слова такие,
Которых бы никто совсем не разумел:
Чтоб стих твой у тебя без разума гремел.
Такие то у вас писцы в великой моде,
Которые совсем впреки идут природе! <…>
Пиши Поэмы ты и Оды пухлым слогом,
То будешь возглашен меж всех Парнасским Богом:
Чем будет более затменных мыслей в ней.
Тем боле похвалы услышишь от людей.
Лишь только подражать Хераскову блюдися,
А Майкову во след совсем итти стыдися.
Не в моде между всех невежд Писатель сей.
Какой превздорный им в свет издан Елисей!
Что прибыли, что в нем все мысли очень ясны?
Хераскова труды тож были все напрасны.
Потратя множество бумаги и чернил,
Не пышным слогом бой Чесмесский сочинил.
А что не пышно, здесь то мнится многим худо,
Кто пышно пишет здесь, то ставится за чудо.
(«Вечера, ежемесячное издание за 1772 год». 2-е изд. Ч. I. М.: В Типографии Комиссии Типографской, 1788. С. 40) Автор поэм и од, написанных «пышным слогом» и наполненных «затменными мыслями», — это, безусловно, Василий Петров, получивший незаслуженную, как полагает анонимный критик, репутацию «Парнасского Бога». Выражения «пышный слог», «пышно» отсылали к окончанию «поемы» Петрова, где имелись такие строки:
Пред взором коих сам трепещет брани бог!
Примите в чистый дар, примите вы мой слог,
Он ваших лишь имен глашением возвышен,
И громом ваших рук единым громок, пышен.
([Петров Василий] Поема на победы Российскаго воинства. С. 23.) Сентенции анонимного автора о «нечистом стихе» дополняют сложившийся в кругу «Вечеров» образ Петрова-поэта:
Ведь здесь еще того не ведает народ,
Что есть нечистый стих в Поэзии урод («Вечера». С. 38).
Размышления о стихе и слоге увенчиваются характерными для выпадов против Петрова обвинениями в ложности его титулов нового Вергилия или «второго» Ломоносова (последний титул был дан Петрову самой Екатериной; см. главу первую):
Кто несколько стихов негодных издал в свет.
Уж между многими Виргилием слывет;
Кто портит только слог певцев преславных Россов,