Все, что в моих силах, это попытаться сохранить ей жизнь, заставив провести ее уединенно, скрыто, в моей тени, полностью подчинившись моей воле. Но и тут не было иллюзий: я не смогу открыться и сколько-нибудь довериться Лене, никогда. Мне остается лишь быть для нее надсмотрщиком и… альфой, которому нельзя не подчиниться. Что ж… Я был более чем эгоистичен и намерен поступить именно так, согласно собственным интересам. Истины она никогда не узнает, а я… У меня опыт, и управлять женщинами я умею. И Лена со временем поймет, научится мне подчиняться.
- Сын? – вопрос отца вырвал из размышлений, заставив оглянуться. Зверь не ощущал опасности, поэтому позволил сильнейшему волку приблизиться. – Ты не хочешь объяснить мне свой поступок?
Фирсанов-младший… Я поморщился.
- Течка бурой сильно влияет на меня, мы же вынуждены жить под одной крышей. В лесу удостоверился в причастности Егора к нападению на нас. Вот и решил позволить волку эту маленькую разрядку. Тем более право имел, да и не хотелось оставлять его в живых.
- Ты опасаешься, что можешь повязаться с ней? Не сдержишься? – отец был суров и решителен.
- Нет, - я не мог признаться ему в том, насколько он прав. Это бы мгновенно оборвало жизнь бурой. – Мы точно не повяжемся. Есть множество причин, и первая из них – ее принадлежность к роду изначальных. Она –Волконская, не Фирсанова.
Сильнейший (а сейчас это был не мой отец!) бросил на расслабленное во сне лицо девушки пытливый взгляд, оценивая ее дыхание, и кивнул.
- Я всегда знал, что самец из рода изначальных укрылся у медведей. Ждал естественного исчезновения этой угрозы. Вот только как смогли они с Фирсановой найти друг друга – это вопрос. Зачем подсунули щенка Фирсанову – ясно. Так к ней внимание раньше времени не привлеклось. А Фирсанов… он всегда был слишком привязан к своей паре (отец презрительно фыркнул, заставив меня отвести взгляд), видимо потому и согласился принять щенка от вязки с другим самцом.
- И это была не первая вязка между Фирсановой и зверем Волконского, - отметил я, припомнив о существовании брата Лены.
- Да. Фирсанова всегда тяготела к власти. И руководилась в своей жизни странными идеями. Она – ярая сторонница восстановления власти изначальных. Ради этого она и собственных детей не пожалеет. Полагаю, тут сработал скорее расчет и далеко идущие намерения, нежели истинный интерес волков друг к другу. Я слышал о волчонке, которого она родила еще до объединения в пару с Фирсановым. Но его благоразумно загрызли, и тому немало причин. А вот с волчицей им удалось провернуть все не так заметно для нас, подсунув ее в падчерицы бурому альфе. Вот только зачем он выбрал ее для выполнения обязательств по договору?..
- Кстати, ты видел этот договор? Читал его? – вспомнив слова Томаша, встрепенулся я.
- Нет, - отец усмехнулся. – Медведи фанатично его скрывают, находя новые и новые предлоги не демонстрировать никому. Притом что поколение за поколением неустанно напоминают нам о нем.
- Но… - я поразился такому раскладу. – И ты с этим смирился?
- И меня, и моего отца всегда терзали сомнения в его существовании. Ты сам не задумывался над странностью условий – почему именно на ваше поколение выпало его исполнение? Очевидная подтасовка – кто-то ждал подходящего момента! И он настал сейчас. Потому что есть она и, как ни странно, – ты.
Я кивнул: было дело.
- Думаю, договора не существует в природе, - продолжил отец с хитрым прищуром, озадачив меня подобной логикой. – А поэтому лично мне интересно: в чем цель задумки с ним? И судя по появлению этой волчицы (отец кивнул на спящую Лену), тайна вот-вот откроется. А раз она из потомков изначальных родов, то уже можно предположить масштаб готовящейся аферы. Впрочем, они наивны, если полагают, что мы так просто уступим.
Да, о перевороте я тоже уже думал. Тут явно все сводится к подрыву нашей власти. Вот только как бурая сможет это осуществить? И зачем это медведям? И рысям…
- А хранители? И рыси? Какое им дело до нас? – озвучил я свою мысль.
- Есть у меня на этот счет идеи, но… доподлинно все выяснишь ты. Используй Волконскую как пропуск на территорию хранителей: мы ее отпустим только с тобой (к такому же выводу пришел и я). Уверен, сердце заговора – на земле медведей. Мы тоже прибудем туда, чтобы не оставить тебя в одиночестве. Хотя от Фирсанова я узнаю все, что возможно. Но твоя задача – контролировать бурую! Она – угроза, и вести себя с ней надо соответственно. Держи ее под контролем, ограничь ее общение с матерью, заставь слепо доверять тебе. Прекрасно, что ты не поддаешься призывам охочих самок.
Наверное, я был единственным волком, что смог выдержать в этот момент взгляд отца, не дрогнув, сумел не выдать себя. Хотя на душе было скверно, а уж мой зверь… Он прямо сейчас готов был бросить вызов сильнейшему. За Лену было страшно.
- Так что отдыхай и ни о чем не беспокойся, - перестав сверлить меня ледяным взглядом волчьих глаз, подвел итог беседе отец. – Сейчас мы исключим угрозу опасности на территории бурых. Тут будут волки нашей стаи. В такой обстановке никто не рискнет вредить вам. Да и от Фирсанова я узнаю о тех, кто причастен. И приму меры. Для тебя же главное – стеречь волчицу.
- Да, - я сухо кивнул. – Веду себя с ней так, как надлежит относиться к паре.
- И делай это очень достоверно, - хмыкнул отец. – Волконская должна тебе в рот смотреть.
Знал бы он Лену… О том, что принудил бурую признать меня альфой, я так и не решился сказать отцу.
Оставшись возле восстанавливающейся девушки в одиночестве, всю ночь просидел в раздумьях. Что делать, когда сердце требует одного, а разум – совершенно другого? Как найти компромисс между ответственностью наследника и выбором зверя? Я не представлял. Но я должен думать о благе белых волков, о выгодах всей волчьей общины. А что до личных предпочтений… У меня нет права на них. Как нет и у нее – по причине унаследованной болезни. Мы оба обречены нести уготованное каждому из нас.
С отчаянным стоном я гладил лицо девушки, легкими прикосновениями губ к ее коже беззвучно умоляя простить меня за все. За все, что еще нам предстоит. Волк внутри бесновался, стремясь перехватить контроль. Но мне было слишком плохо, чтобы я мог допустить подобное. Зверю тоже придется подчиниться, поскольку щенки от бурой – это поражение. Поражение белых волков.
В последующие сутки я лишь на несколько минут покидал Лену: договориться со своими о доставке одежды. Даже не ел – настолько ценны и скоротечны были для меня эти мгновения присутствия девушки рядом. Кто знает, возможно когда-то все, что мне останется, – это память о них. Но… выбора нет.
Глава 22
Елена
Три с лишним недели, прошедшие с момента моего ранения до практики, можно охарактеризовать только одним словом – странные! В это понятие входило много чего… Изменился Андрей. Вернее, изменилось его отношение. Он словно решил влюбить меня в себя целиком и полностью. А если учесть, что я уже… то итог получался обратным. Я боялась! Боялась быть понятой, боялась, что он обо всем догадается. И оттого замыкалась в себе, избегала его.
А избегать было сложно. Белый буквально окружил меня собой, не давая мне и глотка свободы. А если учесть, что началась сессия и мне приходилось большей частью сидеть дома и готовиться к экзаменам, то у меня появилось полное ощущение отгороженности от мира высоченной стеной. И этой стеной стал Андрей. Он сопровождал меня даже на экзамены, бдительно поджидая за дверью аудитории. Красавчик в неизменных солнечных очках и «типовом прикиде» волновал меня больше, чем любой самый сложный вопрос экзаменаторов.
Мы все делали вместе: бегали в волчьем обличье, гуляли вечерами, даже готовили еду. И эта постоянная близость производила на меня сокрушительное впечатление! Притом он всегда оставался собой – загадочным, недосягаемым и совершенно беспринципным в средствах. У меня голова шла кругом от чувств, которые он вызывал. Поэтому я с титанической стойкостью замыкалась в себе, скрывая от него правду, и старательно язвила и вредничала, стараясь поддеть.
- Подожди пару минут, - нейтральная просьба Андрея и он покинул салон машины. Я старательно не реагировала, демонстративно уставившись в приоткрытое окно и ловя ароматы, приносимые ветром.
Минут через пять он приблизился к машине почему-то с моей стороны и… оп! Прямо мне на колени упал букет дивно благоухающих синих цветов.
- Отличнице и настоящей красавице! – многозначительным тоном прокомментировав сюрприз, Андрей вернулся на водительское место.
А я, спрятав лицо в цветах, сидела и млела от удовольствия. И молчала, не зная, что сказать. «Спасибо» как-то не звучит: все же мы любовники, хоть и бывшие… Я все эти дни старательно избегала любого намека на близость, понимая, что тогда неминуемо выдам себя.