из сцен фильма «Цветы тысячи и одной ночи». Там произошло нечто, к чему мы еще вернемся.
Факт первый: в половине второго ночи патруль карабинеров после короткой погони задержал на набережной в Остии, возле бальнеологического курорта Тибидабо, мчавшийся на высокой скорости Alfa Romeo GT 2000. За рулем автомобиля был обнаружен Джузеппе Пелоси. Сначала инцидент казался просто кражей машины – у Пелоси уже были приводы за разные происшествия с автомобилями и хулиганство. Однако он сам признался в похищении транспортного средства и сослался на то, что разбил голову о руль, пытаясь скрыться. Стражи закона отвезли его в отделение скорой помощи, где его осмотрели врачи. Перед тем как отправиться в камеру (его отправили в Реджина Коэли184, а потом перевели в учреждение для несовершеннолетних преступников в Казаль дель Мармо), он попросил осмотреть салон машины – якобы он потерял там кольцо из желтого золота с красным камнем. Кольцо так и не нашлось: к этой детали мы тоже еще вернемся. Карабинеры тем временем пытались найти владельца машины. Грациелла Кьяркосси вспоминала: «Меня разбудили два полицейских, они искали Пьера Паоло и рассказали, что его машину нашли на виа Тибуртина. Я подождала до утра и потом попыталась узнать хоть что-то у карабинеров: ответом была полная тишина. Тогда я позвонила из телефона-автомата Нинетто, он начал что-то бормотать. Я расплакалась, слушая его голос, его перекрывал голос Патриции. И наконец он мне сказал»{Fiori 2015.}.
Тут мы сталкиваемся с первым противоречием: по официальной версии, зафиксированной во всех протоколах и процессуальных документах, автомобиль Пазолини был найден на набережной в Остии. Однако двоюродная сестра писателя вспоминает, что ей сообщили той ночью, что автомобиль нашли на виа Тибуртина.
В 6:30 утра некая женщина, проводившая все воскресенья с семьей на гидроародроме185 (они там строили себе летний домик), обнаружила кое-что на пляже. Место представляло собой ничейный участок, окруженный лачугами. Сначала, издалека, ей показалось, что она наткнулась на какой-то мусор, но, приблизившись, она поняла, что обнаружила труп мужчины: тело было так избито, что в нем затруднительно было сразу опознать человека. Женщина позвала мужа, и они отправились в комиссариат. Полиция приехала мгновенно: в 6:45 патруль уже был на месте. Полицейский нашел металлическое кольцо с камнем с надписью United States Army – весьма распространенный среди американских военных предмет, продававшийся в магазинах армии США. Прибывшие на место другие карабинеры связали кольцо с Пелоси. Убитый оказался Пьером Паоло Пазолини.
К 10:00 на место приехал Нинетто Даволи и опознал тело друга. Час спустя Пелоси, некоторое время отрицавший свою причастность и уклонявшийся от ответов, сдался и признался под давлением выдвинутых обвинений. Он заявил, что этого человека не знал и никогда раньше его не видел. По его словам, все это было ужасным совпадением. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■Пелоси кинулся в машину Пазолини и уехал. Он заявил, что не заметил, как, убегая, проехал случайно прямо по телу Пазолини. Аутопсия показала, что смерть наступила в результате разрыва сердца, гемоперикарда, вызванного давлением огромного веса проехавшего по телу автомобиля на грудную клетку, причем, возможно, и не один раз.
Вернемся к кольцу. Кольцо само вряд ли могло соскочить с пальца, даже во время драки. Тем более, что, согласно проведенному карабинерами расследованию, оно было парню тесно. Таким образом, Пелоси как будто специально оставил его возле трупа Пазолини. Спрашивая о нем у карабинеров, задержавших его в Остии, и зная отлично, что оно осталось возле тела, он как будто подписался под убийством. Казалось, что, отрицая свою вину за несколько часов до признания, он следовал некоему сценарию и сознательно играл комедию. На самом деле еще до допросов следователей он успел рассказать в камере для несовершеннолетних преступников о том, что совершил. Почти хвастаясь, он поведал, что убил важного дядьку, Пазолини, и вскоре об этом знали все.
После признания Пелоси силы правопорядка решили, что все ясно. Версию парня никто сомнению не подверг, его слова были восприняты за чистую монету. Мотив и последовательность убийства из рассказа Пелоси всего через несколько часов были изложены на радио и телевидении. На государственных каналах – это был 1975 год, и тогда других просто не было. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ «Полиции это сказал парень, схваченный за рулем машины писателя. Такова была якобы правда. Но какая правда? […] Еще одна правда полиции. Еще одна правда, нарушающая тайну следствия. Еще одна правда, не учитывающая всех фактов, не отвечающая на тревожные вопросы, не пытающаяся заглянуть за пределы видимого». Эти блестящие слова были опубликованы в Giornale 9 ноября 1975 года – из произнес депутат-социалист Луиджи Блуаз{Цит. по Grattarola 2005, стр. 286.}.
Этот же депутат заметил, в статье для Paese Sera, опубликованной в тот же день, что именно такую позицию занимали средства массовой информации, сталкиваясь с кровавой стратегией напряженности. Точно так же в случае на площади Фонтана 12 декабря 1969 года, когда след анархистов был обнаружен на первом же этапе расследования и сразу попал к журналистам, «итальянское телевидение […] в деле убийства Пьера Паоло Пазолини провело одну из самых одиозных манипуляций информацией за все 20 лет существования […]. Даже в этом случае, как уже было с бомбой в Милане, в истории Пинелли186 и сотнях других эпизодов стратегии напряжения руководителям службы новостей все сразу стало ясно»{Цит. по Betti 1977, стр. 210–211.}.
Но разве журналистика не должна быть, как говорят англичане, «сторожевым псом демократии», готовым покусать, при необходимости, власть за пятки? А если отбросить метафоры – поставить под сомнение, с помощью вопросов, сомнений, параллельных расследований официальную версию, объясняющую факты? Все это подтверждает правоту Пазолини, называвшего (и писавшего об этом в статьях последних лет) итальянское телевидение главным рупором «нового фашизма», то есть идеологии подавления и регрессии, типичной для общества потребительского неокапитализма. «В письме к Дженариелло187 от 10 апреля 1975 года Пазолини так описывал сотрудников компании RAI: “дикторы, ведущие и другие подлецы подобного сорта”, разговаривавшие “ужасающе”. Друзья покойного считали, что телевидение не простило ему критики и попыталось отомстить, умолчав про версии с участием сообщников»{Schwartz 2020, стр. 716–717. Цитата взята из «Lettere luterane», в SP, стр. 569.}.
Дэвид Грико188 вспоминал, что «вечером 2 ноября 1975 года канал TG1 в 20:00 рассказывал об убийстве […]. Совершенно невероятным […] казалось то, что ведущий прочитал в эфире практически все материалы проведенного несколько часов назад допроса Джузеппе Пелоси, они распространялись еще и агентством Ansa189». Грико был потрясен: «Зачем нужно было столь явно нарушать тайну следствия? Никогда не было такого (и вряд ли повторится), чтобы в