Читать интересную книгу Творения - Преподобный старец Верховский

От послушника посылаемые дары [и гостинцы] от­нюдь воспрещаются от святых отцов, и вместо благословения вменяются в клятву и огонь, все истребляющий. Василий Великий пишет: От родственников, друзей и родителей надо столько же отдаляться своим расположением, сколько видим далекими между собою мертвых и живых. Ибо кто действительно приуготовил себя к подвигам добродетели, отрекся от целого мира и от всего, что в мире, и, скажу полнее, распялся миру, тот умер для мира и для всего, что в мире, будут ли это родители или братья, или родственники, состоящие в третьем, четвертом и далее колене. Поэтому если родители удаляются от мира и приступят к тому же роду жизни, какой ведет сын, то подлинно они сродники и стоят на степени не родителей, а братий. Ибо первый, самый истинный, отец есть Отец всех, а второй после Него - наставник в духовном житии.

Если же сродники продолжают любить прежнюю жизнь, то составляют они часть мира, от которого мы удалились, и ни в каком родстве не состоят с тем, кто отложил плотского человека и совлекся свойства с ними. А кто вполне любит дружбу с людьми мирскими и желает непрестанно с ними беседовать, тот вследствие частых бесед поселяет в душе своей их расположения. И опять, кто наполнил ум мирскими понятиями, тот отстал от благого предприятия, удалился от духовного образа мыслей, снова собрал в душу извергнутое им прежде и уязвлен врагом, который плотским сродством возмущает духовное житие.

Поэтому пожелаем сродникам наилучшего, то есть правды и благочестия и того, что мы признали для себя досточестным. Ибо и нам прилично желать сего, и им полезно получить от нас такой плод. А сами освободим свои помыслы от заботы и беспокойства о них, потому что диавол, как скоро видит, что совлеклись мы всякого житейского попечения и с легкостью течем к небу, внушив нам мысль о родственниках и настроив нас заботиться об их делах, делает, что рассудок наш обеспокоивается житейскими заботами о том, каково имущество у близких нам, достаточное или скудное; какая прибыль получена от сделанных ими оборотов и насколько от сего возросло их богатство; какие потери понесены ими от встретившихся несчастных обстоятельств и насколько от этого уменьшилось настоящее их имущество.

Он делает также, что как радуемся их успехам и приходим в уныние от их неудач, так и враждуем с ними на их врагов» (тогда как нам велено никого не считать врагом - Мф. 5, 44), и радуемся с друзьями, которые часто бывают недостойны духовного сближения, радуемся неправедным и безрасчетным их прибыткам. Диавол снова вводит в наши помыслы все лукавые расположения к предметам житейским, которых совлеклись мы, чтобы поселить в себе духовные понятия. И опять внеся в душу вещественный и мирской образ мыслей, уничтожает в нас внутреннего подвижника, делает же из нас какой-то истукан, который носит на себе наружность подвижника, но нимало не одушевлен добродетелями. А нередко бывало, что от сильного расположения к родственникам подвижник осмеливался учинить святотатство, чтобы избавить от нужды родственников. Ибо сберегаемое для святых, посвятивших себя Богу, священно, признается и приемлется за истинное приношение Богу, а потому похищающий что-либо из этого принадлежит к числу отважившихся на святотатство.

Посему, познав несносный вред сего расположения к своим, будем избегать заботы о них, как диавольского оружия. Ибо и Сам Господь запретил таковую привязанность и привычку, не дозволив одному из учеников даже проститься с домашними, а другому - предать земле тело умершего отца. Тому, кто хочет проститься с домашними, Господь говорит: «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9, 62). А тому, кто просит погребсти отца, ответствует: «следуй за Мною… предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (59-60). Хотя по-видимому тот и другой предлагают весьма благовидные и справедливые прошения, однако же Спаситель не дал на них соизволения и на короткое время не позволил отлучиться от Него питомцам Небесного Царствия, чтобы они по увлечению в земные и плотские расположения, не сделали или не помыслили чего-либо такого, что ниже возвышенного и небесного образа мыслей. Посему помышляющим о небесном, как уже переселенным отселе и мысленно сделавшимся премирными, непозволительно иметь какое-либо уважение к земному.

Если же кто скажет: «Как же закон повелевает заботиться о своих, говоря: «и от единокровного твоего не укрывайся» (Ис.58, 7), а подобно сему и Апостол: «» (1 Тим. 5, 8)», - то дадим ему краткий ответ, что божественный Апостол сказал сие людям мирским, имеющим у себя вещественное богатство и возможность облегчить нужду родственников; а подобно и закон говорит сие» (скажу короче) живым, а не мертвым, потому что последние не подлежат никакой подобной сему обязанности. А ты умер и распялся целому миру. Ибо, отказавшись от вещественного богатства, возлюбил ты нестяжательность, посвятив себя Богу, соделался Божией драгоценностью. Как умерший свободен ты от всякого вклада в пользу сродников, а как нестяжательный ничего у себя не имеешь, что мог бы подать им. Поелику же ты плодопринес Богу и самое тело и над ним, как над принесенным в дар Богу, не имеешь уже власти, то непозволительно тебе обращать себя на употребление людям и надобно иметь дело с одними единонравными, которые и сами все посвятили Богу. Посему как могут быть прилагаемы к тебе упомянутые изречения Святого Писания? Или не погрешишь ли, отказываясь от обета своего касательно подвижничества?» (До этих пор Василий Великий.)4

А поэтому, ни един отец духовный, подражающий Христу, без благословной вины не дерзнет ученику своему датьи благословение или дозволение, даже на малое время отойти в дом своих родственников или печься о делах их. если Сам Господь последующих Ему разделяет как живых от мерт­вых, то не явно ли есть, сколь погрешно и противно Его Святой воле, чтобы избранный Им и посвятивший себя на служение Ему Единому, попирая совесть, преступая правила святых отцов и нарушая послушание и покорность к своему духовному отцу, обращаются вспять и, увлекаясь любовью и пристрастием к домашним, оскверняются и обезображиваются душами в мирских развлечениях, сластях и попечениях. Может быть же помыслит кто, что того ради позволительно и непогрешно проживать в дому своем, когда не принял еще пострижения? Но и такой льстит себе и обманывает свою совесть, ибо Бог судит по намерению, а не только по делам нашим. К тому же, если уже и пре­дался отцу по правилам иноческим, то совершил уже все со своей стороны, и не по чему не имеет права и свободы отлучаться от отца своего без нарушения иноческих правил. Как говорит святой Апостол: как «пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья [идет] валяться в грязи» (2Петр.2.22), так и инок, вращающийся с мирянами. И еще: кто хочет друг быть миру, той враг Божий бывает. И как может отец охранять и печься о таком ученике, который отлучается от него и от благоговейных братий? И как такой предстанет Господу и соединится со всеми сонмы и соборы иночествующих, которые до конца любви ради Божия претерпели, из коих многие быв и царями и князьями, но не только не возвращались вспять, но ни в слух свой приемля что житейское, и бегали самого свидания с домашними и родными, которые даже матерей своих, пришед­ших к ним, не принимали ради свидания и собеседования.

Еще же говорят святые отцы, что один взгляд на мирянина развращенного убивает монаха. От этого то ради вины немощным от братий возбраняется даже и в Святые Церкви мирские на моление ходить, да не примут никакого вреда душевного, ви­дя разные лица разряженных, напыщенных на прельщение и обольщение. Ибо Бог более всего требует от инока умного неразвлечения, и не столько приятна его молитва, сколько благоволит и услаждается его охранением и осторожным трезвением.

(В Добротолюбии): Поэтому говорят нам святые отцы Каллист и Игнатий, что с самого начала все суетные и домашние помыслы, пока еще младенцы, разбивай их о камень, который есть Господь наш Иисус Христос. Ибо многие так сами себя прельстив, больше же погубив, вознерадевши в начале и вознадеявшись на себя, ни во что же не вменяли помышлений, потом слагались с сердцем, и напоследок в конец предавшись обольщению льстивого диавола, не смогли противиться и, увлекшись сладострастием, возвращались в мир. Иные же вступали в супружество, а иные впадали в уныние, печаль и тоску, страшась же в конец изъять себя из монашества, живя как в удавке, и от нетерпения, как умовредные влачась от места на место, и нигде же не обретая себе покоя.

А поэтому, как желания и помышления, так и сами даропосылания послушника бывают по наущению диавола, потому что делает это против воли отца своего! хотя не тайно, хотя и с позволения его, но испрашивает с усилием, убеждая отца по­зволить ему. Если же отец не соизволит, то он бывает дряхл и негодует, не внимая убеждению отца, который с отече­скою любовью указывает ему предания и правила святых отцов, воспрещающих не только даропосылания и сношения с мирянами, но воспрещают и осуждают всякую о них заботу и по­мышления. И если он пребывает нечувствен и непокорен ни к правилам святых отцов, ни к убеждениям своего настав­ника, и не стыдится о негодовании за то братий, то как не сам будет виновен своему осуждению? И зачем такой вступил в иночество и оставил мир, если не соизволяет покоряться иноческому уставоположению, и если душою и сердцем пригвожден к домашним и сродникам, и все помышление свое обращает к ним и печется о них более своей души? Ка­к такого брата возможно наименовать послушником, сколько более недостоин иноческого звания! Ибо тот истинный инок показывается, который кроме Бога и по Богу отца своего, ни о ком не думает, и ради благоугождения Господу ничем земным не по­рабощается.