Шесть Дев Копья стояли у входа в палатку – вуали прозрачной дымкой ниспадали на грудь, из-за спин виднелись копья, прикрепленные к чехлам луков. Бэйн и Чиад скептически относились к тому, что Севанна использует Дев для своего почетного караула – в то время как она сама никогда не была Девой Копья – и для охраны своей палатки, причем воительниц всегда было не меньше шести, вне зависимости от времени суток. И оба также считали странным, что Девы Шайдо позволяют ей это. Тот факт, что ты глава клана или тот, кто говорит за него, не дает тебе права пользоваться тем, что доступно лишь самым благородным. Руки Дев мелькали, творя в воздухе символы, – они беседовали. Фэйли несколько раз заметила знак, обозначающий Кар’а’карн, но этого было недостаточно, чтобы понять, о чем же они беседуют. Может, вообще о Куладине или ал’Торе.
О том, чтобы остаться и постараться понять, о чем разговор, – если получится, конечно, – речи не шло. Тем более что остальные гай’шайн уже спешили прочь по грязной дороге. Девы могут что-то заподозрить и высечь ее или, что еще хуже, воспользоваться ее собственными шнурками. Ей уже доставалось от Дев за «нахальный взгляд», и больше не хотелось. Особенно прилюдно обнажаться. И то, что она – гай’шайн Севанны, не послужит ей защитой. Любой Шайдо может проучить любого гай’шайн, если сочтет, что тот ведет себя неподобающим образом. Это может сделать даже ребенок, если его посадили наблюдать за тем, как гай’шайн работает. Ну а с другой стороны, холодный дождь, каким бы мелким он ни был, скоро промочит насквозь ее шерстяное одеяние. До палатки недалеко, около четверти мили, но наверняка на пути ее еще не раз остановят.
Повернувшись спиной к алой палатке, она зевнула. Очень хотелось завернуться в одеяла и проспать пару часов. Тем более что вечером будет много работы. Правда, она не знала, что это будет за работа. Было бы гораздо проще, если бы Севанна распределила, кто, что и когда делает, но ей, видимо, нравилось выбирать имена в случайном порядке, причем в последнюю минуту. Так что планировать что-либо крайне сложно, не говоря уже о побеге.
Высокий шатер Севанны окружали разномастные палатки: низкие и темные айильские, остроконечные и обычные, палатки всех возможных цветов и размеров. Между ними пролегала паутина улиц, которые теперь превратились в реки грязи. У Шайдо не хватало палаток, поэтому они хватали все, что им только попадалось по дороге. Четырнадцать септов расположилось лагерем вокруг Малдена, сто тысяч Шайдо и столько же гай’шайн, а помимо этого ходят слухи, что еще два септа – Морай и Белый Утес – должны прибыть в ближайшие дни. Не считая детишек, резвящихся в грязи с собаками, навстречу ей попадались люди в перепачканных белых одеждах, тащившие корзины и объемистые мешки. Многие женщины не спешили – они бежали. У Фэйли было подозрение, что, за исключением мастеров кузнечного дела, Шайдо вообще редко утруждают себя какой-либо работой, разве что со скуки. При таком количестве гай’шайн, найти себе работу – уже работа. Теперь не только Севанна может позволить себе нежиться в ванне и наслаждаться тем, как гай’шайн трут ей спину. Конечно, ни одна из Хранительниц Мудрости не зашла еще так далеко, но кое-кто уже считал зазорным пройти два лишних шага и поднять что-то, если под рукой всегда есть гай’шайн, который сделает это.
Фэйли уже почти дошла до части лагеря, отведенной гай’шайн, – прямо под серыми стенами Малдена, – когда заметила Хранительницу, которая уверенной походкой направлялась к ней, накинув свою темную шаль на голову, чтобы защитить волосы от дождя. Фэйли не стала останавливаться, а лишь слегка согнула колени. Мейра не наводила такой страх, как Терава, но тоже не давала спуску и, помимо этого, была ниже Фэйли. Тонкие губы Хранительницы вообще превращались в ниточку, если ей доводилось встречать женщину выше себя. Казалось бы, весть о том, что сюда скоро прибудет ее септ, Белый Утес, должна порадовать женщину, но, судя по всему, должного эффекта новость не оказала.
– Так, значит, ты просто медленно плетешься, – проговорила Мейра, когда Фэйли подошла ближе. Ее сапфировый взгляд был тверже алмаза. – Я оставила Риале слушать остальных, потому что побоялась, что какой-нибудь пьяный идиот затащит тебя к себе в палатку.
Женщина огляделась, словно бы в поисках того самого идиота, который мог это сделать.
– Никто ко мне не приставал, Хранительница, – быстро ответила Фэйли. За последнюю пару недель несколько попыток было со стороны пьяных и не очень, но Ролан всегда оказывался в нужном месте в нужное время. Могучему Мера’дину дважды пришлось драться за нее, и один раз он убил нападавшего. Фэйли ожидала, что это повлечет за собой кучу последствий и проблем, но Хранительницы сочли, что схватка была честной, и, по словам Ролана, ее имя даже не упоминалось. Что бы там Бэйн и Чиад ни говорили, это шло вразрез с обычаем. Насилие – постоянная угроза для женщин-гай’шайн. Аллиандре изнасиловали по крайней мере один раз, прежде чем к ним с Майгдин приставили Мера’динов, которые теперь, словно тени, следуют за ними. Ролан отрицал свое участие в организации этой помощи ее людям, заявив, что ребятам было просто нечего делать и они искали, чем бы заняться. – Простите мою медлительность.
– Не лебези. Я не Терава. Я не стану тебя бить только потому, что мне это нравится. – Слова были произнесены тоном, достойным палача. Может, Мейра и не бьет людей ради удовольствия, но Фэйли не понаслышке знала, что у Хранительницы тяжелая рука. – А теперь расскажи мне, что Севанна говорила и делала.
Быть может, эта вода, падающая с неба, и чудо, но торчать под ней довольно противно.
Подчиниться приказу было совсем несложно. Севанна ночью не просыпалась, а когда она встала, то все разговоры свелись к выбору платья и украшений, особенно украшений. Ее шкатулку для драгоценностей изначально задумывали как сундук для одежды, но теперь ее под самую крышку заполняла груда ювелирных шедевров, которым позавидовала бы любая королева. Прежде чем вообще что-то надеть, Севанна долго примеряла различные сочетания ожерелий и колец и изучала свое отражение в зеркале, оправленном в позолоченную раму. Это смущало всех. Особенно Фэйли.
Она как раз дошла до появления Теравы с Галиной, когда все перед ее взором пошло рябью. Ее саму трясло! И это не плод воображения! Синие глаза Мейры расширились от изумления: она тоже это почувствовала! Волна ряби накатила снова, на этот раз мощнее. В ужасе Фэйли выпрямилась и отпустила подол платья. Мир задрожал в третий раз, еще сильнее, и Фэйли почувствовала, что еще немного – и она сольется с ветром или просто растворится в дымке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});