— Тихо, тихо, тихо! — успокаивала его Рита, ласково, как ребенка, поглаживая по спине. — Сейчас легче станет! Потерпи дружок! Ты смотри, весь мокрый. Пот прямо ручьями течет!
Никита внезапно сорвался с места, поспешив по, ставшим уже привычным, маршруту. Любая жидкость принятая внутрь, действовала сейчас на него, как сильнейшее слабительное. За время проведенное в туалете, ему действительно стало легче. Спазмы в животе ослабли, и он так ничего не сделав, в шестой раз помыл руки и вернулся на кухню. Рита ожидала его с вопросительным выражением лица:
— Ну? Полегчало?
— Да, вроде… — неуверенно сказал Никита.
— Эх!.. — с чувством выдохнула Истинная. — Вместо того, чтоб лечить, тебя бы следовало наоборот, придушить! Как явную ошибку природы!.. чтоб не мучился и других не мучил!
— Что так? — без всякого выражения спросил он.
— Да так, — в тон ему отвечала Рита.
Они помолчали. Никита прислушивался к своим ощущениям. Боль в животе и голове затухала, становясь все более незаметной, он словно визуально наблюдал сжимающееся жирное, черное пятно. Неудержимо стало клонить в сон.
— Что с Милой? — спросил он, тщетно борясь с этой внезапно налетевшей сонливостью.
— Надо же… вспомнил! — ехидно сказала, где-то уже почти за пределами сознания, Рита. — Плохо с ней!
— Почему? — пробормотал Никита.
— А сам-то как думаешь? Вчера тебя утыркала. А ее все нет и нет… Поехала искать… Нашла в РЗД. Пьянущая!.. С какими-то мужиками… Ну это тебе знать не надо… Совсем была никакая… Я ее домой тяну… а эти еще не пускают… козлы! Девочка им понравилась, видите ли… Ну пришлось разъяснить, что к чему. В итоге, десять штук отдала за порченую посуду и мебель, но хоть немного душу отвела…
— Мила хорошая… — Никита чувствовал, как пол начинает уходить из-под ног, а табурет проваливается куда-то под пол.
— Хорошая, куда уж лучше! Эй, эй!.. ты чего?! — она еле успела схватить готового свалиться на пол Никиту, за руку. — Подействовало значит! Ну пойдем, горе, я тебя до шконки доведу… время однако, седьмой час уже…
****
«Солдату так страшно было на передовой, что он ни за какие коврижки не соглашался вернуться туда. В то время как другие бойцы сидели там спокойно…»
«Я сплю или уже проснулся? Откуда взялась в моей бедной голове эта идиотская фраза? Прочитал ли я ее в какой-то книжке или придумал сам? А если придумал, то что я имел ввиду? Черт! Сколько времени?!»
Никита рывком сел, сбросив с себя мокрую от пота простыню. Яростно протер заспанные глаза, поморгал, прищурился фокусируя зрение на круглом циферблате, висевшего над проходом морского хронометра. «Мать честная!» Стрелки показывали одиннадцать часов, четырнадцать минут. В квартире было совершенно тихо. Вернее не так… Тихо было в самой квартире. Из приоткрытого же окна доносилось множество разнообразных звуков. Гулко гавкала, какая-то псина, очевидно заскучав в отсутствие хозяев. Ей визгливо подтявкивала еще одна товарка. Громко шелестела листьями большая береза растущая прямо напротив окна. Стрекотали полчища кузнечиков. Из близлежащего детского садика раздавались голоса гуляющих малышей. «Где все?» Тут только Никита вспомнил о своем утреннем недуге. Настороженно прислушался к ощущениям. Ощущений не было никаких. То есть организм не чувствовался… он вновь работал, как этот морской хронометр над дверью, четко и слаженно. Хорошая все-таки штука — этот черный браслетик! Да и лекарства у СК продвинутые, не чета людским! Однако, куда же все подевались. И тут в голове словно взорвалось: «Нам же к двенадцати нужно в городе быть!» Никита вскочил с постели, и как был, в одних трусах, пробежал по всем комнатам. В квартире было пусто. Он схватил свой сотовый, быстро нашел в телефонной книжке Милу… и опустил руки. Сел на кушетку, отложил телефон в сторону. Он не мог ей позвонить, перед глазами явственно встали печальные события вчерашнего вечера. Что же делать? Никита заметался по комнате. Телефон вдруг зазвонил сам. Он схватил трубку, на дисплее высвечивался незнакомый номер. Кто это еще? Нажал клавишу соединения.
— Привет больной! — раздался в динамике бодрый голосок Риты. — Решила вот тебя разбудить, хватит дрыхнуть уже…
— Рита!.. — хрипло выдохнул он, — где все?.. где… Нам же ехать надо было…
— А мы уже едем! — голос у нее был веселым. — Тебя решили не брать… Раз ты больной и все такое прочее… Зачем ты нам такой? Еще приспичит где-нибудь в дороге или не дай бог на деле! — она хихикнула.
— Да я уже здоров! Все прошло! И вообще это свинство!
— Ладно тебе… — тон у Риты стал примирительным, — но ты же правда, так болел утром… Короче, Вано вместо тебя поехал, в качестве представителя от Наставников. Да честно говоря, толку с него побольше чем от тебя будет…
— Спасибо на добром слове… А-а… Мила где?
Пауза.
— Здесь, — как-то обезличенно ответила Рита.
— Можно ее к трубке? — нерешительно попросил Никита.
Опять пауза. Паузы спутницы жизни. И снова тем же тоном:
— Не стоит.
— Ты откуда знаешь?! — взорвался Никита. — Стоит или не стоит!..
— Знаю… — ее голос оставался спокойным, — будь уверен… знаю! Да, кстати… Позови-ка Мустафу, тут Вано ему пару слов хочет сказать.
— Какого еще Мустафу? — угрюмо буркнул Никита. — Нет тут никого.
— Что? — тон Риты стал тревожным. — Как нет?.. Ты хочешь сказать, он куда-то вышел?
— Наверное вышел… Если не выпорхнул в окно. Только я его не видел. Когда проснулся, квартира была пустой.
В трубке послышались возбужденные голоса, зашуршало, стукнуло…
— Никита… — раздался оттуда сочный бас. — Привет!
— Привет… Вано!
— Мустафа ушел и ничего тебе не сказал?
— Судя по всему, так…
— Чудно… — пробасил Вано. — Он должен был быть в квартире. Ладно… сейчас наберу его… Ты оставайся там! Никуда не уходи!
Разговор прервался. Никита некоторое время посидел в задумчивости. Затем отправился в ванную, где умылся и почистил зубы. Пошел на кухню, набрал воды в чайник. Включил его. Заглянул в холодильник. Пусто. «Опять все сожрал сволочь!» — в сердцах сказал ему Никита и в наказание хлопнул дверкой. На кухонном столе, заботливо завернутая в полиэтиленовый пакет, лежала краюха черного хлеба. Никита оторвал от нее кусок и стал задумчиво жевать стоя перед окном. К стыду своему, он был вынужден признать, что мысли о расследовании совершенно не лезли в голову. Голова вообще была пустая, как пустой фарфоровый барабан от шаровой мельницы. Никита смотрел в окно, а перед глазами бесконечно прокручивались события вчерашнего вечера. Щелкнул, отключаясь, чайник. Он не обратил на это внимания. Чувство невосполнимой потери все усиливалось, наполняя душу тоской и безысходностью. «…Даже разговаривать сегодня со мной не стала… Какой я идиот!.. Хотя… Ну чем я ее обидел, что она так со мной поступила? В любви признавался? Неужели же, девушке неприятно, что ее любят… обожают… готовы ради нее на все. На самом деле, она хочет этого и боится… потому что хочет любви. Я же это вижу, чувствую. Но она ведь не простая девушка! Да она и вовсе не девушка… я все время забываю, что это только внешность, все время ошибаюсь невольно, относясь к ней как к своей ровеснице. На самом деле, она опытная зрелая женщина… даже не женщина — Истинная! Она не может выглядеть слабой… влюбляться, как простая бабенка. Испытывать чувства. Страдать. Конечно, куда там… Истинная! Нельзя! Не положено! Господи! Как все намешано… груда комплексов. Обычаев каких-то древних… А что же делать мне? Я ведь даже думать теперь не могу о других женщинах. Нет, это не выносимо, давит просто физически! Доигралась Мила!.. Заигралась… Меня запутала и сама влипла… Она ведь мне вчера хотела сказать, что все… это последнее свидание! Потому и разозлилась, когда поняла, что я не могу с этим согласиться! Я ПРОСТО ВЕРИТЬ В ЭТО НЕ ХОТЕЛ! Думал… вернее верил, что моя любовь не даст ей принять такое решение… Но она сильнее меня… она может заставить себя отказаться от меня… а я не могу! Не могу без нее!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});