Но они сделали это без спроса. Академия давала им все, что им было нужно, как объяснил мне Мистер Блэкборн, казалось, целую вечность назад. Я думала об этом с того самого дня, пытаясь понять, каково им приходится. У них не было ничего такого, в чем они нуждались, чтобы не отвлекаться, когда у них были другие дела. Например, спасти школу.
Или спасти меня.
Я подумала о Габриэле, подстригающем Сайласа, о Викторе, который везет Габриэля из центра города в школу, и о Коте и других ребятах, которые собираются открыть закусочную. Они заботились друг о друге, а иногда и без всяких просьб. Они получили то, что им было нужно, и работали вместе, чтобы делать свою работу и двигаться вперед.
«Семья прежде всего», — говорил Кота. Семья прежде всего, и когда с ней всё было в порядке, они перешли к другим вещам.
И теперь я была семьей.
Я повернулась лицом к Виктору, мои руки нашли его шею, а щека провела по изгибу его плеча. Я хотела сказать спасибо. Я хотела найти нужные слова.
Я больше всего на свете хотела не быть тем, кто получает помощь, а быть одним из тех, кто вписывается. Я хотела иметь возможность сделать для них все, что только смогу Если бы это означало тихое принятие, чтобы они больше не чувствовали, что я нуждаюсь, чтобы мы могли пройти мимо этого и сделать что-то еще, я бы проглотила всю свою гордость навсегда. Но я всегда буду им благодарна. Я всегда буду помнить об этом.
Мой голос сорвался, а губы слишком сильно дрожали, чтобы сказать, о чем я думаю. Я могла только потереться щекой о плечо Виктора, безмолвно умоляя его понять.
Руки Виктора обвились вокруг моего тела. Его пальцы прошлись по промежуткам между моих ребер. Его дыхание щекотало мне макушку, когда он усмехнулся.
— Пока не начинай благодарить меня, принцесса. Тебе еще многое предстоит увидеть.
Я отстранилась от него, прижав пальцы к щекам, чтобы вытереть слезы.
— Что ты имеешь ввиду? — прошептала я. Что ещё могло быть нового? В комнате больше ничего не было.
— Сначала о главном, — сказал он, его глаза пылали, а изгиб губ разжигал пламя. Он снова взял меня за руку и повел к шкафу. Виктор повернул ручку и открыл дверь.
Старая одежда, купленная Дерриком, Даниэль и моей сестрой, аккуратно висела на вешалке. Мои старые ботинки лежали на самом дне. Больше ничего не было тронуто.
— О, — сказала я, не в силах скрыть своего удивления. Я предположила, что он собирается показать мне новую одежду, которая была на месте.
— Это часть нашего секрета, — сказал он. — Мы хотели убедиться, что Даниэль или твоя сестра не смогут забрать твою новую одежду. Так что мы оставим эту здесь. Они не смогут украсть твои новые вещи, если не смогут получить к ним доступ.
— А куда они делись?
— Мы уже некоторое время охотимся за Натаном, чтобы вычистить этот шкаф. Я думаю, что ты являешься идеальным стимулом.
— Они у него в шкафу?
Виктор кивнул, и легкая волна каштановых волос упала ему на лоб.
— Мне очень жаль. Это означает больше усилий с твоей стороны. Ты можешь держать несколько вещей на чердаке. Остальное ты можешь оставить у него дома. Можешь обмениваться, как тебе нужно, и делать свою стирку в его доме. Если они случайно обнаружат чердак, там будет не так уж много вещей, которые можно будет взять. Это ограничит ущерб, если они попытаются вредить. — Он склонил свое лицо над моим. — Но если они попытаются сделать это снова, мы без колебаний заставим их остановиться и вернуть все обратно. На этот раз им все сошло с рук. В следующий раз будет по-другому.
Пришлось с этим согласиться. Мне не нравилась сама мысль о конфронтации. Она может легко обостриться, распространившись на моих родителей или, возможно, с родителями Даниэль. Это может обернуться чем-то большим, с чем никто не захочет иметь дело.
— Наверное, я могла бы пойти и попросить вернуть мои старые вещи. Теперь, когда она, вероятно, понимает, что не может носить их в школу. Может быть, она и не стала бы придавать этому большого значения.
Виктор закатил глаза.
— Гэбриэль уже несколько недель мечтал сводить тебя за покупками. Я не разговаривал с ним с самого начала учебы без того, чтобы он не спрашивал о том, чтобы пригласить тебя куда-нибудь. Я прижала ладонь к разгоряченной щеке. — Габриэль сделал бы это в любом случае. Он любит играть с новой куклой, — сказал он, нежно сжимая мою руку. — И ты гораздо более благодарна и терпелива с ним, чем мы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Намек на улыбку наконец-то прорезался на моих губах.
— Да ты шутишь.
— Когда он ходит со мной по магазинам, я едва успеваю два раза примерить одежду, как уже кричу на него.
Я хихикнула при мысли о Викторе и Гэбриэле, идущих вместе за покупками, или от этой мысли, о Сайласе или Норте, идущих вместе с ним. Я не могла себе представить, чтобы они приняли требования Габриэля.
— Еще пара вещей, — сказал он, и жар в его огненных глазах погас. — Хотя я не знаю, понравится ли тебе эта часть.
— Ну и что же? — Был ли какой-нибудь подвох? Конечно. Так и должно было быть. Может быть, мне нужно было отрабатывать расходы. Может быть, это означало, что надо будет работать в обеденное время или оказывать им услуги в школе.
Он закрыл дверцу шкафа и наклонил голову к вентиляционному отверстию в стене. — Приглядись.
Мой взгляд скользнул к вентиляционному отверстию. Решетка была стандартной, выкрашенной в белый цвет. Она не нуждалась в замене. Все выглядело по-прежнему.
Виктор отступил от меня, указывая пальцем. — Прямо здесь, — сказал он.
Я последовала за ним, прищурившись. Свет отражался от странного пятна за лопастями решетки. Мои глаза достаточно приспособились, чтобы уловить намек на линзу. — Камера?
— Приказ мистера Блэкборна, — сказал он. — Мне очень жаль. Отговорить его было невозможно. Это было условие, чтобы позволить тебе остаться.
— А ты будешь смотреть? — спросила я, но уже знала ответ. Мальчики никак не могли оставаться здесь со мной каждую ночь. Риск был слишком велик, чтобы попасться, и если мы не хотим ждать этого неизбежного момента, то должны сделать что-то еще.
Я полагала, что когда моя мать успокоится и перестанет так часто наказывать меня, они поймут, что все не так уж плохо. Я думала, что мы дождемся этого момента, и они отступят.
Вместо этого они были на десять шагов впереди меня, думая только в противоположном направлении. Они собирались сдержать свое обещание, чтобы я никогда больше не оказалась привязанной к стулу или чему-нибудь похуже.
— Это не запись, — сказал Виктор. — Сейчас она даже не включена. Камеры включатся только в том случае, если по какой-то причине мы не сможем связаться с тобой по мобильному телефону. Они есть в каждой большой комнате и в коридорах.
— И ванная комната, — поняла я, чувствуя, как дрожь пробежала у основания моего позвоночника.
Виктор тяжело вздохнул.
— Да, но и она прямо сейчас не включена. Процедура заключается в том, чтобы написать тебе, если ты не с нами, и мы не получили от тебя никаких известий в течение часа или около того. Мы напишем три сообщения в течение десяти минут. Это дает тебе возможность связаться с нами на тот случай, если ты не услышала свой телефон в первый раз. Никаких сообщений или перезвонов, мы начинаем с твоей спальни, а затем все остальные основные комнаты, прежде чем проверить что-то вроде ванной комнаты.
Я не была уверена, что мне нравится этот новый план. Они могут заглянуть ко мне в любое время. Но захотят ли они? Доверяла ли я им?
Я проглотила свои страхи. Я обещала, что сделаю все, что они попросят, чтобы остаться здесь. Иначе Мистер Блэкборн вышвырнет меня. Они не были готовы к таким вещам, по крайней мере без участия Академии. Я не совсем понимала, что это значит, но и не была уверена, что хочу выяснять прямо сейчас. Мне очень хотелось узнать об Академии, но я не хотела делать это с таким большим риском. Я должна им доверять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А как насчет ночи? — переспросила я. — Я должна каждый час туда заглядывать?