Читать интересную книгу Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала - Винценц Мюллер

Утром 28 июня штаб нашего корпуса получил по телефону указание командующего 4-й армией генерала пехоты фон Типпельскирха начать в ночь с 29-го на 30-е отход в западном направлении, в район южнее Минска.

Утром 1 июля я был вызван по радио на командный пункт генерала фон Типпельскирха у моста через реку Березину (около местечка Березине) и получил от него следующие устные указания: "Советские войска приближаются к Борисову (город Борисов, расположенный на берегу реки Березины, севернее Березино, к началу советского наступления находился примерно в ста километрах к западу от линии фронта). Обстановка на участке 9-й армии неясна. Вообще говоря, мое место здесь, но начальник штаба убедил меня, что мы можем помочь 4-й армии, лишь покинув район непосредственных боевых действий. По некоторым, пока не подтвержденным данным из штаба группы нам на помощь идет 5-я танковая дивизия. Я уполномочиваю вас отдавать все необходимые приказания по армии в том случае, если будет прервана связь [то есть связь с Типпельскирхом и его штабом, отошедшим в тыл. — Нем. ред.]. Ближайшей задачей 4-й армии является дальнейшее отступление с выходом в район 50–60 километров южнее Минска".

"Уже сейчас видно, что это — тяжелое поражение, но последствия его пока трудно предвидеть, — добавил Типпельскирх. — Нам остается лишь одно — попытаться вывести как можно больше людей из окружения".

Отступление XII армейского корпуса сначала шло планомерно. Однако уже в лесах западнее и южнее Могилева участились ночные засады партизан, их огневая мощь нарастала. Находившиеся на фронте перед XII корпусом советские части не оказывали большого давления на наш арьергард, так как их командование знало, что мы сами движемся в готовящийся котел и что иного выхода у нас нет. Примерно 3 или 4 июля XII корпус вошел в соприкосновение с блокирующими советскими подразделениями, которые все более усиливались за счет частей прорыва.

Одновременно возникли новые трудности: полностью прекратилось снабжение. В результате боев с партизанами и регулярными советскими войсками часть наших подразделений была раздроблена, связь постоянно прерывалась. Мы потеряли ориентировку, ибо карт района боевых действий у нас не было.

Не только с соседних, но и с более отдаленных участков фронта — из-под Витебска — в наше расположение пробивались многочисленные группы солдат, отставших от своих частей; некоторые из них были без оружия. Стали прибывать и раненые, их везли целыми обозами на крестьянских подводах, и по нескольку дней не оказывали им медицинской помощи.

Все эти трудности, как и общее положение на фронте, оказали деморализующее воздействие на части XII корпуса. Процесс разложения усиливался по мере того, как советские войска во взаимодействии с партизанами, завершив общее окружение в районе юго-восточнее Минска, стали окружать отдельные части и соединения, попавшие в этот огромный котел. Наши попытки прорвать это кольцо были тщетны. Штаб нашего корпуса был рассеян. 5 июля мы направили в тыл последнюю радиограмму: "Сбросьте с самолета хотя бы карты местности или вы уже списали нас?" Ответа не последовало.

Положение стало совершенно безвыходным. 7 июля я обратился к офицерам и солдатам с предложением прекратить бессмысленное сопротивление и вступить в переговоры с русскими о капитуляции. Однако все настаивали на новых попытках прорвать кольцо окружения.

Каждый день дальнейших боев стоил нам бессмысленных жертв. Поэтому я около четырех часов утра 8 июля 1944 года в сопровождении одного офицера и горниста выехал верхом из нашего расположения и направился наугад навстречу русским, ориентируясь по огню их артиллерии. Мы наткнулись при этом на охрану штаба крупного артиллерийского соединения; меня немедленно препроводили к одному из старших советских офицеров. Я рассказал ему об обстановке в котле и заявил, что хочу отдать приказ о прекращении сопротивления, но не располагаю больше средствами довести этот приказ до моих подчиненных. Советский командир выразил готовность помочь мне в этом. Тогда я продиктовал одному из немецких военнопленных приказ о прекращении сопротивления, который был тут же отпечатан на немецкой пишущей машинке. Этот приказ был затем размножен и сброшен с советских легких самолетов над скоплениями германских солдат на территории котла. Я решился на этот шаг, кроме всего прочего, еще и потому, что, предвидя свое неизбежное пленение, не хотел оставлять своих офицеров и солдат на произвол судьбы».

Приказ, отданный Винценцем Мюллером по частям 4-й армии, гласил:

«8.7.1944 года.

Всем солдатам 4-й армии, находящимся в районе к востоку от реки Птич!

Наше положение после многодневных тяжелых боев стало безнадежным. Мы выполнили свой долг. Наша боеспособность практически сведена на нет, и рассчитывать на возобновление снабжения не приходится. По сообщению Верховного командования вермахта, русские войска стоят уже под Барановичами. Путь по течению реки блокирован, и прорвать кольцо своими силами мы не можем. У нас огромное количество раненых и солдат, отбившихся от своих частей.

Русское командование обещает:

а) медицинскую помощь всем раненым;

б) офицерам оставить ордена и холодное оружие, солдатам — ордена.

От нас требуется: собрать и сдать в исправном состоянии все наличное оружие и снаряжение.

Положим конец бессмысленному кровопролитию!

Приказываю:

Немедленно прекратить сопротивление; собраться группами по 100 человек и более под командованием офицеров или старших по званию унтер-офицеров; сконцентрировать раненых в пунктах сбора; действовать четко, энергично, проявляя товарищескую взаимопомощь. Чем большую дисциплинированность мы покажем при сдаче, тем скорее будем поставлены на довольствие.

Настоящий приказ надлежит распространять устно и письменно всеми имеющимися в распоряжении средствами.

Мюллер,

генерал-лейтенант и командующий XII армейским корпусом».

9 июля 1944 года В. Мюллер имел беседу с одним военнопленным немецким фельдфебелем, уполномоченным Национального комитета «Свободная Германия» (НКФД) по работе среди немецких солдат, который описал ее впоследствии в органе НКФД, газете «Фрейес Дейчланд». Поздоровавшись с фельдфебелем и осведомившись, кто является его непосредственным руководителем, Мюллер испытующе посмотрел на него и спросил: «Вы явились ко мне как представитель Национального комитета "Свободная Германия"?»

Получив утвердительный ответ, Мюллер заявил:

«Еще находясь в германской армии, я много читал и слышал о деятельности Национального комитета. Нам не было ясно, однако, действует ли этот комитет свободно и самостоятельно как немецкая организация. Поэтому я и спросил вас сначала о вашем руководстве. Кроме того, мы считали, что от исхода войны зависит само существование Германии; я лично был в этом убежден. Новая катастрофа, разгром группы армий "Центр", конечно, на многое открыла мне глаза…»

После того как уполномоченный НКФД указал на необходимость свержения Гитлера для спасения Германии, Мюллер сказал:

«Нужно время, чтобы после всего пережитого, после огромного напряжения тяжелых боев и отчаянных попыток прорвать кольцо осмыслить все это заново. Сейчас мне ясно одно: война проиграна и мы должны с ней покончить. Отдав вчера приказ о немедленном прекращении сопротивления, я сделал это по велению разума и из гуманных побуждений».

В первые дни пребывания в плену В. Мюллер проанализировал причины поражения группы армий «Центр». Результаты своих размышлений он подытожил в заявлении, переданном представителям Национального комитета «Свободная Германия». Газета «Фрейес Дейчланд» в номере от 23 июля 1944 года опубликовала следующий отрывок из этого заявления:

«Не имея с 4 июля 1944 года никакой связи с командованием и другими частями, я отдал 8 июля приказ солдатам 4-й армии прекратить сопротивление в районе Минска. Я действовал при этом исключительно по собственному усмотрению.

С имевшимися в моем распоряжении силами и средствами я не был в состоянии прорваться на юго-запад. Общая обстановка: занятие русскими войсками Барановичей и их выход в район западнее этого города, продвижение крупных русских соединений на запад от района окружения — все это сделало дальнейшее сопротивление бессмысленным и заставило отказаться от последних надежд на помощь с запада. Снабжение наших частей прекратилось; мы располагали лишь очень слабой артиллерией и почти не имели противотанковых средств.

В этой ситуации я лично вступил в переговоры с командованием частей Красной Армии, расположенных в данном районе. Получив заверения, что нам гарантируют почетные условия сдачи и уход за ранеными, я приказал своим частям прекратить сопротивление с полудня 8 июля 1944 года. 10 июля 1944 года я повторил этот приказ, подписанный также генералом пехоты Фёлькерсом, поскольку мой первый приказ не дошел до всех подразделений, расчлененных на небольшие по составу боевые группы.