Кассия не помнила… не помнила ничего, кроме голоса, негромкого голоса, который взывал к ней, заклинал бороться за жизнь, не сдаваться. Этот голос придавал ей сил, наполнял волей к жизни. На этот голос Кассия полностью положилась. Этому голосу, она безоговорочно верила.
Это был его, Рольфа, голос.
Кассия закрыла глаза, опустила голову и вся как-то поникла в своем кресле. Ей хотелось сейчас провалиться сквозь землю.
— Когда я пришла в себя, вы должны были понять, что я ничего об этом не помнила, — вдруг снова вскинулась она, поднявшись с кресла и устремив на него испепеляющий взгляд. — И когда вы планировали рассказать мне об этом, милорд? Может быть, в нашу годовщину? Или когда я захотела бы обвенчаться с другим человеком? Тогда вы вышли бы вперед и прервали бы церемонию в церкви, чтобы уберечь меня от греха многомужия?
Рольф тоже поднялся с кресла. Он говорил тихо, все еще надеясь как-то ее успокоить:
— Кассия, послушайте… Сначала я хотел дождаться вашего полного выздоровления, а потом… Словом, все не было подходящего случая. Я пытался несколько раз заговорить об этом, честное слово, но… не находил нужных слов. Трудно объявлять женщине, что ты являешься ее мужем…
— Могу себе вообразить!
— Вы правы. Я хотел сказать вам, но не хотел, чтобы вы услышали об этом в такой обстановке… Я знаю, что теперь вы меня скорее всего будете ненавидеть, но, возможно, когда-нибудь вы поймете, почему я так поступил.
Кассия сложила руки на груди. Глаза ее сверкали огнем.
— Почему же вы так поступили, лорд Рэйвенскрофт? Она произнесла это с такой горечью, с такой болью в голосе… Впрочем, Рольф с самого начала знал, что ей противна сама мысль о замужестве.
Он уже был готов объяснить ей свои причины, благородные и честные намерения, которые побудили его жениться на ней помимо ее воли, когда вдруг в дверях появился дворецкий Калхейвенов Крэндал:
— Прошу прощения, милорд и миледи. Только что у нас был гонец из Уайтхолла. Он передал послание, адресованное леди Кассии. И добавил на словах, что дело весьма срочное.
Кассия взяла у дворецкого записку и быстро пробежала ее глазами.
«Дорогая Кассия! Пишу тебе эти строки, пребывая и совершеннейшем отчаянии. Здоровье моей жены и твоей подруги Екатерины все ухудшается. По приезде в Англию она лишь от тебя одной видела добро и участие, в то время как другие относились к ней пренебрежительно. Я собираюсь просить тебя кое о чем, хотя понимаю, что тем самым, возможно, подвергаю твою жизнь опасности… Но я умоляю тебя прибыть во дворец, в ее опочивальню. Прошу тебя быть возле нее в ее, возможно, последние минуты. Знаю что ей этого очень хотелось бы.
Твой Карл, король»
Кассия передала письмо Рольфу.
— Я должна немедленно отправиться в Уайтхолл. Королева Екатерина умирает, — дрожащим голосом проговорила она. — |
Через час они уже были перед дворцовыми воротами. Кассия, нигде не задерживаясь, сразу же устремилась к покоям ее величества. Перед закрытыми двустворчатыми дверьми стояли два стражника с вынутыми из ножен шпагами. Когда Кассия попыталась пройти между ними, они загородили ей дорогу.
— Пропустите меня, прошу вас! Я должна увидеться с королевой.
— Ее величество отдал нам строжайший приказ не пускать никого, кроме него самого.
Кассия нетерпеливо ухватилась за ручку двери:
— Меня не интересуют ваши приказы! Сам король послал за мной! Пропустите!
В ту же секунду дверь открылась и на пороге появился Карл.
Его трудно было узнать. Куда только подевался его обычный роскошный наряд и царственный облик? Темные волосы безжизненными прядями свисали вниз, обрамляя осунувшееся лицо. На нем была обычная батистовая сорочка с закатанными до локтей рукавами и коричневые шерстяные рейтузы. Живой блеск, всегда сверкавший в глазах, пропал и сменился туманом отчаяния.
— Расступитесь, — упавшим голосом произнес он, обращаясь к стражникам. — Пропустите леди Кассию.
Солдаты освободили проход. Кассия устремилась мимо Рольфа и короля в покои королевы Екатерины.
Ей сразу же ударила в нос дикая вонь, которой пропиталась, казалось, каждая комната. Окна были закрыты и зашторены, вокруг было сумрачно, словно смерть уже пришла сюда за своей невинной жертвой. В покоях было невыносимо душно.
Кассия достала из кармана носовой платок и закрыла им нос и рот, ибо ей стало дурно от тошнотворного запаха. Однако это ее не остановило.
Распахнув дверь в опочивальню королевы. Кассия едва не лишилась чувств от представшего ее глазам кошмарного зрелища. Екатерина лежала на своей огромной постели и походила на несчастного ребенка. За время болезни она страшно исхудала. Куда подевались ее темные вьющиеся волосы, отличительный признак ее красоты, которые раньше обрамляли ее детское личико и волнами спадали по спине? Они были обрезаны почти под самый корень, и только тесный чепчик покрывал теперь голый череп Екатерины.
Из-под одеяла были видны только ее лицо и руки, все сплошь покрытые устрашающими красными пятнами. Кожа под ними казалась почти прозрачной. Комната скудно освещалась лишь несколькими свечами, окна были плотно занавешены. В полумраке по голым стенам гуляли странные тени. В ногах постели лежали гниющие тушки голубей, забитых несколькими днями раньше. Это была дань средневековому обычаю: считалось, что трупы мертвых голубей способны изгонять хворь. Но на самом деле они только наполняли опочивальню отвратительным смрадом разложения.
Кассия медленно вошла в комнату. Постельное белье местами темнело пятнами пота, мочи и экскрементов. Ей показалось, что живот ее завязался тугим узлом.
Услышав в полумраке тоскливые всхлипывания. Кассия подняла глаза и увидела верную фрейлину Екатерины графиню да Пенальво, которая сидела у постели с противоположной стороны. Глаза их встретились, и графиня, на мгновение прервавшись, вновь запричитала на португальском. Рядом с ней, опустив голову, молился личный священник королевы, приземистый человечек с множеством жировых складок под подбородком, облаченный в черную шерстяную рясу. В ногах постели, рядом с гниющими трупами птиц, стоял придворный лекарь, готовившийся поставить Екатерине пиявки для очередного кровопускания.
— Стойте!
Графиня вновь замолчала и вопросительно уставилась на Кассию. Священник поднял голову. Лекарь удивленно повел бровью.
— Прекратите пускать ей кровь, — твердо проговорила Кассия. — У нее и так ее мало осталось!
— Но это больная кровь, и ее необходимо удалить из организма…
— Вы убьете ее своими кровопусканиями! Кассии пришлось повысить голос, ибо графиня вновь заскулила, а священник продолжил заунывным голосом читать литании, поминутно осеняя постель королевы крестным знамением. Екатерина застонала так, словно у нее в голове зазвучали иерихонские трубы. Зрелище было невыносимое.