Проснувшись, она обнаруживает, что кошмаром она обязана коту, который свернулся клубком на ее ногах. Франсуаза пинком прогоняет Мину, который будет теперь целый день на нее дуться. В ее доме в Экомовиле нашли убежище лошадь Пимпин, осел и коза, уши которой Верзер любил жевать. У этой козы интересная история[380]. Франсуаза увидела ее на улице Верней, в седьмом округе, когда обедала у подруги. Очаровательная Кармен играла на барабане, стоя на табуретке, как ее научили трое бродячих цыган, стоявших рядом.
Договорившись с ними о цене, счастливая романистка, предоставившая им досрочный отпуск, поселила козу в усадьбе, где Кармен разоряла сад и время от времени запрыгивала на столик для аперитива.
«Совершенно неожиданно, — рассказывает Франсуаза, — она умерла… от старости на следующий год. Растянулась на солнышке и больше не поднялась, во рту у нее был цветок мака. Ветеринар, которого позвали слишком поздно, сказал нам, что ей было сто или около ста лет, если считать по человеческому возрасту. Она так и не смогла перебороть свой инстинкт: Кармен была старой театралкой, которая делала мне одолжение, играя на барабане. А я маршировала».
Скаковая лошадь Гасти Флег также много значила для нее. Она, вероятно, была достойна уважения, так как ее хозяйка говорила ей перед забегом: «Будь внимательна… Если ты видишь, что бесполезно, не несись… Не беги слишком быстро… Прыгай аккуратно»… «Эта лошадь, — прибавляет она, — сослужила мне огромную службу, помогая мне в нужный момент».
Силуэт лошади порой сопровождает ее посвящения. Но лишь немногие обладают теперь маленьким рисунком, полученным первыми читателями «Здравствуй, грусть!», попросившими автограф. По просьбе Жерара Мурга она приехала вечером 14 мая 1954 года к пяти часам в 9-ю типографию на улицу Опера, где были проданы 84 экземпляра романа. «Было шампанское и печенье, — вспоминает Мург. — Первый тираж был почти продан. Я предложил Франсуазе назвать типографию ее именем. “Может быть, ‘Здравствуй, грусть!’”? — спросила она. “Нет, нет, будущее остается за Саган”, — ответил я под одобрительную реакцию взволнованного Рене Жюйара».
В любом случае, более четверти века спустя, в 1980 году, кубинский представитель в Гвинее приветствовал всегда сердечным «Здравствуй, грусть!» своего французского коллегу Жан-Мари Франка[381], когда встречал его в Малабо, в столице, вне посольства. Для дипломата Фиделя Кастро, находившегося на посту в африканской стране, знаменитый бестселлер романистки, который он, наверное, прочел до своего пребывания на Кубе, олицетворял Францию, как Де Голль, Брижит Бардо, Морис Шевалье[382], в Америке.
В поисках настоящего времени
«Я очень привязан к Франсуазе Саган, однако я не читал ни одной из ее книг, кроме сценария по мотивам “Здравствуй, грусть!”. Я так глубоко понимаю ее, что подсознательно боюсь не найти в ней ожидаемой глубины. Я вбил себе в голову — быть может, ошибочно, — что она пишет для женщин.
Франсуаза казалась мне постоянно неудовлетворенной, постоянно находящейся в поисках чего-то. Эва Гарднер, Рита Хэйворт под французским “соусом”.
Я часто с удовольствием встречаюсь с ней, но у меня никогда не было желания ее читать…»
Эти строки из автобиографии Омара Шарифа опубликованы «Этернель маскюлэн»[383]. Этот знаменитый переводчик «Доктора Живаго» разделял страсть Франсуазы к игре и к лошадям, что их и сблизило в Довиле. Во время их пребывания в Нормандии их интересы сконцентрировались вокруг казино, поля для скачек, торгов годовалыми жеребятами.
У египетского актера была знаменитая мать, игравшая лично с королем Фаруком, который в сентябре 1956 года встретился с молодой романисткой за столом баккара в казино Монте-Карло. Ее игровой опыт составлял три месяца. Она не умела играть взакрытую и невольно смухлевала, когда пыталась собрать туза и семерку. Фарука чуть не хватил удар. «В тот вечер я, конечно, выиграла, однако же не припомню другого случая, когда бы мои выигрыши сопровождались таким конфузом», — говорит она, вспоминая этот эпизод[384].
Бернар Франк также был заядлым игроком. Сидя в августовский вечер 1960 года в своей студии на улице Сен-Пэр, он решил навестить свою подругу Саган в Экомовиле. Франк не стал менять пять фишек номиналом по сто франков, которые лежали у него в кармане, взял такси и, на свое несчастье, остановился в Довиле, в двенадцати километрах от усадьбы Саган. Остановка у казино стала для него роковой. Ближе к утру он оставил там чек на восемь тысяч франков, который нужно было погасить в течение недели.
Приехав в усадьбу, он увидел на входной двери записку: «Бернар, мы рады, что ты решился на эту героическую вылазку. Мы очень устали и не можем больше ждать. До завтра, целую нежно». Он мечтал только об одном — выспаться. Разумеется, Франсуаза Саган помогла ему. Бертран Пуаро-Дельпеш, который был там вместе с Жан-Полем Фором и Жаком Шазо, вспоминает, что романистка увезла всех есть креветки в Онфлер, а потом отправилась в казино Довиля, где оплачивала и рвала чеки, которые выдал Франк, и без особых усилий отыграла его долг. «Франсуаза даже выиграла приличную сумму, из которой выделила пятьсот франков, чтобы сделать покупки к обеду», — уточняет он.
Усадьба Брейль представляла собой красивое, но без особых излишеств строение. Там подавали очень вкусный куриный суп с домашним рисом, но особенно хороша была атмосфера нежности и дружеской близости, царившая там, где находилась Франсуаза. Маленькая деревенская гостиная, очень плохо обставленная, где в августе топили для красоты камин, была в каком-то смысле сердцем этого жилища. Там играли в карты, в джин, покер, бридж, белот, по настроению приглашенных или заехавших проездом. Там бывала певица Барбара, для которой Франсуаза купила пианино «Плей-ель», кутюрье Ив Сен-Лоран в сопровождении Пьера Берже, приезжавший обдумать свои будущие модели, или Джеймс Джонс[385], автор «Отныне и во веки веков», который провел там месяц.
Эти постоянные шумные приезды и отъезды не всегда нравились Марку и Фернанде, супругам, смотревшим за домом, которые видели, как в Экомовиль приезжали все до последнего члены «jet society», чья воинственная светскость находила отражение на страницах международных журналов «Вог» или «Зе Бест», журнала Массимо Гарджиа, итальянского плейбоя, за которого Франсуаза чуть не вышла замуж. «В 1973 году мы собирались пожениться, — говорит он, — этот год для каждого из нас оказался тяжелым. Мы поддерживали друг друга».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});