за более опытными людьми – такими, как его камердинер и инспектор Стрикленд.
Гуляя по пустынным коридорам Райли, Ричард как-то незаметно очутился перед дверью в спальню Джеймса – он еще в прошлый приезд узнал ее расположение. «…Граф Сеймурский испытывает серьезные проблемы душевного свойства. Такие люди ловко обманывают окружающих, скрывая свое истинное обличье…» – вспомнились ему слова Колина. Вокруг никого не было. Дик в раздумьях дернул за ручку двери и понял, что комната не заперта. Поколебавшись немного, все же зашел внутрь.
Спальня у Джеймса выглядела весьма скромно, если не сказать – аскетично. Темная кровать с балдахином на четырех резных столбах. В ногах банкетка. Справа и слева от кровати – тумбочки. На правой стоял светоч, на левой – ваза, но без цветов. Тяжелые бархатные портьеры были убраны в стороны. В окно струился дневной свет, который, правда, непостижимым образом проникал в помещение лишь на пару шагов, не больше, остальное пространство оставалось погруженным в загадочный полумрак.
Слева от кровати находились две двери, судя по всему, в ванную и гардеробную. В противоположную стену был врезан большой камин, над которым висела единственная картина – семья графа Сеймурского: мать, отец, сам Джеймс и Фрэнни. Наверное, портрет написали незадолго до трагедии, потому что близнецы выглядели именно так, как их запомнил Ричард. Брат и сестра отличались друг от друга лишь одеждой и выражением лиц. Джеймс смотрел с вызовом и при этом улыбался точно так, как позже, в университете, словно говоря: «Я здесь все переверну вверх тормашками, и мне ничего не будет. Хотите проверить?» Улыбка Фрэнни была иной – нежной, мечтательной, немного испуганной. И Дику отчаянно захотелось узнать, какой она стала теперь. Он желал увидеть настоящее лицо Франчески. Без морока, навеянного гнусным артефактом.
Какими бы ни были отношения Вильяма Кавендиша и его сына, в эту минуту Ричард испытывал искреннюю признательность отцу за то, что тот спас Франческу от проклятия. Дик уже не представлял себе мир, в котором нет Фрэнни… нет Джейн. Дик решил, что при следующей встрече он назовет ее настоящим именем. Ошибка исключена, так почему нет? Джейн хотела услышать от Ричарда имя Франчески… она его услышит. Вместе с предложением. И пусть Колин катится к черту. Они оба здоровы – и Джеймс, и Фрэнни. А тот, кто пытается отправить графа в тюрьму, скоро убедится, что сделать это вовсе не так просто.
Вдоволь наглядевшись на портрет, Ричард продолжил осматривать комнату. Здесь явно убирались, однако сказывалось отсутствие хозяина и его камердинера: кровать застелена, но пыль уже заметна, а из камина до сих пор не выгребли золу и непрогоревшие угли. Дворецкий еще по приезде Дика сообщил, что экономка графа, миссис Хэнкок, уехала на пару недель к дочерям. Видимо, прислуга этим воспользовалась в своих интересах. Что ж, кот из дома – мыши в пляс.
Ричард осмелился заглянуть в гардеробную комнату. Она оказалась очень большой. Костюмов было много, на любой случай. Отделение для тростей поражало воображение – похоже, Джеймс собрал целую коллекцию. Только это не являлось чем-то неожиданным. Про страсть графа к хорошей одежде и боевым тростям еще в университете все знали.
Ровно напротив дверей в гардеробную стояло большое ростовое зеркало. Дик не обращал на него внимания, пока в какой-то момент краем глаза не уловил чью-то тень за своей спиной. Посмотрел внимательней, но в отражении ничего подозрительного не увидел и продолжил исследование.
Шейные платки, несколько шкатулок с заколками, запонками и булавками. Все то же самое могло быть в гардеробной любого другого мужчины из высшего общества. Дик еще раз мельком посмотрел в зеркало и вздрогнул: за его плечом стоял… Джеймс. Он выглядел странно и непривычно – черты лица сделались несколько более грубыми и резкими, а кожа была настолько бледной, что казалось, будто она едва заметно светится.
– Джеймс… – Ричард обернулся, готовясь объяснить другу свое поведение, но… за спиной никого не было. – Джеймс! Что за шутки?! – возмутился Дик. – Мы не дети, чтобы в прятки играть!
Он методично обследовал всю комнату, но не нашел ни следа Джеймса.
– Чертовщина какая-то… – пробурчал Ричард себе под нос.
Подойдя к зеркалу, он вновь посмотрелся в него. Пусто, как и следовало ожидать. Но стоило ему окончательно решить, что все померещилось, как Джеймс вновь появился у него за спиной. Сжав губы, граф решительно отвернулся от Ричарда и ткнул пальцем в сторону камина, а потом… пропал, стоило Дику опять обернуться.
– Да что здесь происходит?! – возмутился Ричард и, охваченный недобрым предчувствием, ринулся в комнату связи, чтобы поговорить с Джеймсом и убедиться, что с ним все хорошо, заодно давая себе клятву расквасить графу нос, если в итоге это окажется очередной дурацкой выходкой в стиле Клуба весельчаков.
Несмотря на многочисленные попытки Дика, долгое время артефакт оставался темным и холодным: на той стороне никто к нему не подходил. Ричард не сдавался, ругаясь последними словами на бестолковых слуг Джеймса. Когда в Райли никто не дежурит около кристалла – это понятно, хозяин уехал, но в ландеринском особняке, где граф находится под домашним арестом… Просто невероятно!
К счастью, в тот момент, когда появилось желание отказаться от бесплодных попыток, кристалл под рукой ощутимо нагрелся, а перед мысленным взором Ричарда появился доктор Хартман.
– Добрый день, мистер Кавендиш. Чем я могу вам помочь? – спросил врач.
– Что у вас случилось? – поинтересовался в ответ Дик – от его взгляда не укрылись ни смертельная бледность собеседника, ни тени под его глазами. – Где Джеймс?
– Граф в своей комнате, просил не беспокоить. У нас все в порядке… насколько это вообще возможно, – сдержанно ответил Хартман.
– Мне нужно срочно поговорить с Джеймсом! – потребовал Дик. – И почему у вас никого нет около кристалла?! Где все слуги?
– Не имею не малейшего представления, мистер Кавендиш, – сердито проговорил доктор. – Я врач, а не экономка и не дворецкий. Ваш вызов я увидел случайно и лишь потому, что самому понадобился артефакт. А с графом поговорить вы не сможете. Как я уже сказал, он занят.
– И тем не менее мне нужен Джеймс. – Ричард уже не сомневался, что с другом произошло какое-то несчастье, иначе почему доктор в таком состоянии и отказывается звать своего нанимателя? – Это дело жизни и смерти! Чем бы он сейчас ни занимался, скажите, что я хочу его видеть!
– Еще раз повторяю – ничем не могу вам помочь. – Обычно добродушный доктор начал злиться, его лицо потемнело, а глаза сердито буравили собеседника.
– Я же вижу, что не все в порядке! Мистер Хартман,