Читать интересную книгу Перед тобой земля - Вера Лукницкая

Полы чулана, кухни и столовой всегда были завалены вперемежку с дровами и хламом сотнями изучаемых Шилейко ценнейших манускриптов, старинных книг по классической древности, раскрытых на нужной странице. Навалены они были так, что не всегда удавалось найти свободное место, чтобы поставить ногу. Только узенькая дорожка между фолиантами пролегала из столовой к двери в соседнюю комнату, комнату Ахматовой - длинную, полутемную, с единственным, обычно задернутым серо-палевыми тяжелыми шторами окном на Марсово поле. Здесь, слева от входа, стояла старинная двуспальная кровать, сильно укороченная, чтобы на ней вытянуться, нужно было лечь наискосок.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

23.03.1925

В квартире Судейкиной2 была ниша, кровать в нее не входила, Судейкина без размышлений обрезала ее, и кровать влезла. Но муж обиделся, купил другую кровать и...переехал в другую комнату. "И тут семейная жизнь тем и кончилась..." Я: "Ну, а теперь-то - уж сколько времени прошло, - спокойна Ольга Афанасьевна?" АА: "Какое! И сейчас трагедия!"

Эмигрируя, Судейкина оставила подруге кровать "в наследство".

В головах за кроватью - гардеробный шкаф, дальше "бюрцо" красного дерева с рукописями, памятными вещицами и корреспонденцией, из которой она сохраняла очень немногое. Часто производила "ревизию" своего мизерного в то время "архива" и непременно аннулировала что-нибудь из него. Посередине торцовой стены примыкал одним краем к окну письменный стол, окруженный тремя, столь же классической ветхости, как и вся остальная мебель, мягкими стульями. У третьей стены - высокий комод с наставленным на него фарфором, затем, между двумя креслами, маленький туалетный столик с венецианским зеркалом, доставшимся Ахматовой от ее прабабки. Ближний угол стены занимала круглая, обшитая железом печь, и Ахматова, слушая потрескивание дров и, кутаясь в плед, любила сиживать, положив ноги на миниатюрную скамеечку, в одном из кресел у туалетного столика под тусклым светом одинокой лампы.

В этой мрачной, большой и затхло-сырой комнате всегда, даже летом, было зябко. Сложенный наполовину ломберный столик между печью и дверью завершал сборную меблировку.

Ахматова редко пользовалась шилейковской столовой, и этот ломберный столик служил ей всегда, когда с друзьями или одна она пила чай, переняв привычку у Шилейко, - крепкого настоя и чаще всего остывший. Иногда на столике появлялись бутылка сухого вина, сыр и два-три хрустальных бокала на тонких ножках.

Настольная лампа с длинным шнуром по необходимости перемещалась от письменного стола - к туалетному, к ночному. Свет во всем доме включался только тогда, когда становилось темно. В Ленинграде были еще нелегкие времена, электроэнергия экономилась.

Таким образом, адрес "Мраморный дворец"1, звучащий торжественно и пышно, был весьма условным. В квартире не было ни уборной, ни водопровода; умывальник в комнате Шилейко был лишь декоративным украшением. За водой нужно было ходить с ведром в даль межквартирного коридора.

Ахматова в то время жила не только сложно, но трудно и скудно. Подолгу лежала в постели, врачи находили непорядки с легкими, опасались вспышки туберкулеза. Стихи писала редко и, можно сказать, совсем не печатала.

В конце марта 1925 года на вопрос Павла Николаевича: "Не писали месяцев шесть, наверное?" - ответила: "Нет, месяца три-четыре". В декабре 1924-го в его дневнике записано: "За полугодие с 1 апреля по 1 октября 1924 года АА напечатала только два стихотворения в "Русском современнике" No1. Больше нигде ничего не зарабатывала, жила на иждивении Шилейко".

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

3.03.1925

О браке с Шилейко: "К нему я сама пошла... Чувствовала себя такой черной, думала, очищение будет..."

Пошла, как идут в монастырь, зная, что потеряет свободу, волю, что будет очень тяжело.

Позже схлопотали ей "обеспечение ЦКУБУ" (Центральная комиссия по улучшению быта ученых) - 60 рублей в месяц. Нарком просвещения

А. В. Луначарский вмешался, помог. Получала в течение нескольких лет, половину стала отсылать в Бежецк, сыну, остальные шли ей на питание и мелкие расходы.

Вскоре Лукницкий по совету Ахматовой поехал в Москву, чтобы встретиться с людьми, лично знавшими Гумилева, и получить от них сведения, воспоминания, письма. Его тепло, с искренним гостеприимством, приняла И. М. Брюсова и предоставила возможность скопировать хранившиеся у нее тогда письма Гумилева и стихи, которые молодой поэт посылал своему учителю - В. Я. Брюсову. Один экземпляр писем и стихов в числе многих других текстов Лукницкий передал Л. В. Горнунгу1. Л. В. в то время собирал тексты Гумилева и, в свою очередь, все касающееся биографии Гумилева, передавал Лукницкому. Таким образом они помогали друг другу в работе.

АХМАТОВА - БРЮСОВОЙ

3.05.1925

Многоуважаемая Иоанна Матвеевна, из письма Г. А. Шенгели2 к М. Шкапской я узнала, что Вы разрешили биографу Н. Гумилева Лукницкому снять копии с писем Николая Степановича к В. Я. Брюсову. Так как я сама принимаю участие в этой работе и знаю, как эти документы важны для биографа Гумилева, позвольте мне поблагодарить Вас за Ваше доброе отношение. Уважающая Вас А. Ахматова.

СОЛОГУБ - АХМАТОВОЙ

16.09.1926

Милая Анна Андреевна,

вчера я заходил к Вам, не застал дома. Я хотел узнать, что в точности происходит в деле с Вашим академическим обеспечением и с персональной пенсией.

М. б. будете милы навестить меня, - Вы бесконечно давно у меня не были. Я дома всегда вечером, кроме ближайших субботы и понедельника, и днем всегда до 2 часов. С приветом Федор Сологуб.

ИЗ ПИСЬМА ЛУНАЧАРСКОМУ

Без даты

...Мы, нижеподписавшиеся работники культуры, искусства и науки, обращаемся к Вам, Анатолий Васильевич, как к руководителю всей художественно-культурной деятельности Республики с просьбой оказать свое содействие по изменению решения Экспертной комиссии ЦКУБУ.

Говорить Вам о литературно-художественных заслугах А. А. Ахматовой мы считаем излишним. Вы сами, Анатолий Васильевич, достаточно хорошо знаете эволюцию русской литературы, чтобы судить о поэтическом даровании и влиянии А. А. Ахматовой...

...Наше ходатайство перед Вами, Анатолий Васильевич, имеет тем больше оснований, что, насколько нам известно, в Экспертной комиссии, отклонившей утверждение А. А. Ахматовой, почти не было экспертов - специалистов по литературе. Федор Сологуб.

АХМАТОВА - ЛУКНИЦКОМУ

20.04.1925

Милый Павел Николаевич!

Сегодня я получила письмо из Бежецка. Анна Ивановна пишет, что собрала целую пачку писем Николая Степановича. Шура (А. С. Сверчкова. - В. Л.) просит меня узнать адрес Л. Микулич1. Вы, кажется, этот адрес записали. Пожалуйста, сообщите его Шуре. Сегодня я не встану, температура очень низкая - от того слабость. До свидания. Ахматова.

ЛУКНИЦКИЙ - АХМАТОВОЙ

19.08.1925

Дорогая и глубокоуважаемая

Анна Андреевна!

Я ничего не знаю о состоянии Вашего здоровья, и меня это очень тревожит... Не знаю, вернулись ли Вы из Бежецка, и застанет ли Вас в Петербурге это письмо. Я прочел "Так говорил Заратустра". Сейчас читаю "По ту сторону добра и зла". Все Ваши предположения подтверждаются. Конечно, и "высоты" и "бездны", и "глубины", и многое множество других слов навеяны Ницше. То же можно сказать относительно описаний местности, образов, сравнений, встречающихся во многих стихотворениях "Пути конквистадоров"2. Стихотворения "Людям Настоящего", "Людям Будущего" написаны целиком под влиянием Ницше.

Я затрудняюсь в коротком письме подробно показать Вам все, что мне кажется примечательным, - обо всем этом мне хотелось бы побеседовать с Вами в Петербурге. Я получил письмо от Мочаловой3, посылаю его Вам - обратите внимание на строчку: "Лариса Рейснер мне не ответила".

Я пробуду здесь, вероятно, до 8 сентября и на обратном пути рассчитываю пробыть дня 3 в Москве.

У меня есть большая просьба: напишите мне, если это не затруднит Вас, обо всем, что появилось на горизонте нашей работы за этот месяц. Может быть, у Вас есть какие-нибудь пожелания для Москвы?.. Всегда преданный Вам - П. Лукницкий.

14.05.1925

Дорогая Анна Андреевна!

Вы доставили мне большую радость извещением о состоянии Вашего здоровья.

Сегодня выезжаю из Москвы в Бежецк.

Мне следовало бы остаться в Москве еще на несколько дней, но я получил письмо от Александры Степановны, которым она приглашает меня приехать в Бежецк на пятницу, субботу и воскресенье, и, если б я отдал эти дни Москве, мне пришлось бы остаться здесь еще на неделю, до следующей пятницы.

Мне удалось повидать всех, кого я имел в виду. Исключение - Лариса Рейснер, но ее сейчас нет в Москве. Получил воспоминания от В. К. Шилейко, от М. М. Тумповской4, от О. А. Мочаловой 5 и от Мониной6. С Нарбутом7, Зенкевичем8 и Павловым 9 виделся и получил от всех обещание прислать воспоминания.

В том, что Зенкевич и Павлов обещание сдержат, я не сомневаюсь. Оба помнят и любят Николая Степановича. Нарбут очень занят службой (он председатель издательства "Земля и фабрика") и тяжел на подъем. Брюсова завоевана до конца. Чулков1 дал мне напечатанную статью о "Колчане", Горнунг - все, что я захотел у него взять.