наше правильное и что он, как начальник Генштаба, его санкционирует.
Зная Бориса Михайловича еще по службе в мирное время, я был уверен, что этот ответ безусловно согласован с Верховным Главнокомандующим. Во всяком случае, он ему известен.
Мы немедленно подготовили распоряжение войскам об отводе ночью главных сил на рубеж Истринского водохранилища. На прежних позициях оставлялись усиленные отряды, которые должны были отходить только под давлением противника.
Распоряжение было разослано в части с офицерами связи.
Настроение у нас поднялось. Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы сломают себе зубы. Их основная сила — танки упрутся в непреодолимую преграду, а моторизованные соединения не смогут использовать свою подвижность.
Радость, однако, была недолгой. Не успели еще все наши войска получить распоряжение об отходе, как последовала короткая, но грозная телеграмма от Жукова. Приведу ее дословно:
„Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков“.»
Особенно интересно, что эта история в описании «Рокоссовского» принята военными историками на-ура. Все ей безоговорочно поверили. Заметьте, у меня и здесь фамилия маршала в кавычках, хотя я цитирую по первому изданию «Солдатского долга», еще без фальшивых дополнений.
Что смущает? Про то, что немцам вдруг захотелось форсировать водохранилище, хотя его можно было обойти — это я даже не хочу рассматривать. Хотя, в реальных событиях, как потом и написано в этой же книге Константина Константиновича, немцы именно и обошли водохранилище. Это — ладно. Стратегия — такая штука, что задним числом можно хоть какую соплю на палец накрутить.
Там есть другое. Сразу бросающееся в глаза. Командарм вышел на своего прямого начальника, комфронтом, с предложением об отводе войск с оборонительного рубежа. Комфронтом отклонил это предложение. Вместо того, чтобы поставить комфронтом в известность о несогласии и о том, что его решение будет обжаловаться прямому начальнику комфронтом, а это — Верховный, сам Сталин, «Рокоссовский» пошел обходным маневром. Начал слать телеграммы своему знакомому, начальнику Генштаба. От него получил одобрение. Сам сделал предположение, что начальник Генштаба согласовал всё с Верховным и отдал распоряжение об отводе войск. Заметьте, что приказа от Верховного на отвод «Рокоссовский» так и не получил.
Вот же гнида этот «Рокоссовский»! Согласитесь, что первое же, что сделал бы любой командир, да еще и в боевой обстановке, с таким подчиненным — немедленное отстранение от командования.
Но там ситуация усугублена еще и тем, что распоряжение об отводе войск армии «Рокоссовский» отдал, не ставя в известность командующего фронтом, как следует из текста. Жуков узнал об этом черт знает от кого. Т. е., ты командуешь фронтом — и командуй на здоровье, а куда твои армии идут — не твое собачье дело?! Хочешь узнать — сам звони Шапошникову.
За такой фортель — уже не просто отстранение, а предание суду. На этом биография командарма Рокоссовского и оборвалась бы. Не расстреляли бы, конечно, но, думаю, даже командование дивизией ему не светило бы. Такой командир в армии не нужен. Командир в армии должен иметь представление о субординации и Уставе.
Но автор «Солдатского долга» еще и в заслугу себе поставил эту ситуацию. Типа, поступил, как коммунист.
Так кто писал эти строки? Константин Константинович, представляя себя мастером обходных маневров в отношениях со своим командующим? Нет, конечно. Автор этих строк — шпак. Человек, не имеющий об армии и о взаимоотношениях в армии командиров и подчиненных никакого представления. Автор, скорей всего, кабинетный историк.
А ведь «дополненные главы» «Солдатского долга» изданы в 1989 году. Это понятно — Перестройка, гласность. «Трупами завалили» по вине Сталина и его Ставки.
А первое издание «Солдатского долга» — 1968 год. Эта история с истринским рубежом увидела свет еще задолго до Перестройки. Но уже Г. К. Жуков был в опале, поэтому какой-то кабинетный шпак и вписал в мемуары Рокоссовского эту историю, как порочащую методы командования Жукова.
Как сам Константин Константинович отреагировал на такую правку своей книги? Никак. Он ее не видел, Рокоссовский не дожил до публикации своей книги. Поэтому братва-редакторы могли резвиться на полную катушку, подгоняя воспоминания очевидца под политику партии.
Теперь попробуйте мне назвать хоть одного более-менее известного военного историка, который усомнился бы в том, что написано в «Солдатском долге» про Истру и Жукова.
Вот такая у нас военно-историческая наука. В которой рулят кабинетные шпаки и гнущиеся под линию партии. И такие у нас исторические документы. Сочиненные этими же типами от имени маршалов.
И история Великой Отечественной войны — такая же, основанная на этих «документах». Подогнанная под 27 млн. погибших.
Празднуйте на здоровье, не поперхнитесь. Победа с неимоверными жертвами — 27 млн.! А я буду праздновать сталинскую ПОБЕДУ!
Еще кое-что из маршальских мемуаров.
6 мая, 2018 https://p-balaev.livejournal.com/2018/05/06/
Два отрывка. Два воспоминания двух маршалов, Жукова и Рокоссовского, об одном и том же событии. В котором из них написано правда? А черт его знает. Мне текст из «Солдатского долга» представляется более логичным.
Но сопоставление этих двух текстов вызывает много вопросов к официальной истории, которая приняла жуковский вариант.
Итак, наслаждайтесь. Г. К. Жуков, «Воспоминания и размышления»:
«10 октября я прибыл в штаб Западного фронта, который теперь располагался в Красновидове.
В те дни в штабе фронта работала комиссия Государственного Комитета Обороны. Она разбиралась в причинах катастрофы войск Западного фронта. Меня вызвали к телефону. Звонил И. В. Сталин.
— Ставка решила освободить Конева с поста командующего и назначить вас командующим Западным фронтом. Вы не возражаете?
— Какие же могут быть возражения!
— А что будем делать с Коневым? — спросил И. В. Сталин.
— Коневу, я